Место смерти изменить нельзя
Шрифт:
Хорошо, если мирным, как у Вадима с Сильви. Хуже, как это получилось у него с Лидой. Но так или иначе, любить ровной домашней любовью, в которую трансформируются со временем пылкие страсти, — можно и Пьера. В роли подобного кандидата он ничем не хуже других. А уж если совсем честно, то надо признать, что даже лучше многих, если не как любовник, то как муж…
Как муж, да. Максим, например, к функции мужа непригоден, его семейная жизнь с Лидой лишь доказала общеизвестное…
— Так я ничего и не решила, — продолжала тем временем Соня, — и мы остались с пролысиной в изгороди. Хорошо,
— Вот я и говорю, что ты слишком своенравна, — сказал Максим.
— В каком смысле? — опешила Соня.
— Как с обоями… Хотела одно, решила другое, потом снова передумала…
Ты привыкла следовать своим прихотям, а в актерской профессии требуется дисциплина, — закончил он суровее, чем ему бы хотелось, с неожиданной для него самого ноткой обличительства.
— Мне все быстро надоедает… — Соня оправдывалась под натиском Максима. — Я еще не успеваю новую идею осуществить, как она мне уже надоедает… Ты прав. Так я и остаюсь, с недоклеенными обоями и с непосаженными кустами, — виновато подытожила она.
— И с мужем, которого ты не любишь, — дополнил Максим глуховатым голосом, глядя в окно.
Он и сам не знал, как он осмелился это сказать. Это было по меньшей мере неприлично. И снова непонятно, зачем. Ревность? Как же это глупо!..
Соня вскинула на него глаза с некоторым удивлением.
— Пьер меня понимает… Он не навязывается, он мне дает свободу жить так, как я хочу…
— Встречаться с Жераром, например? Соня вспыхнула.
— " — Ты не находишь, что это не твое дело? Максим находил. Но лез в атаку.
— Ты ведь вчера с ним была в ресторане, не так ли? Я видел, как вы переглянулись…
— Послушай, с какой стати…
— Твой муж дает тебе свободу иметь любовника?
— Мы не любовники!
— Я не вчера родился, Соня!
— Мы правда не любовники! И это не твое дело! По какому праву…
— Ты с ним вчера была в ресторане? Все равно Реми узнает.
— Ну и что? Я имею право ходить в ресторан с кем хочу!
— Тогда почему бы тебе не сказать об этом своему мужу? Зачем было врать про подругу?
— Это никого не касается! И Пьера тоже!
— Ты так думаешь? А он где был, по-твоему? Тоже с любовницей?
— У него нет любовницы!
— Он же куда-то уходил вчера, ты об этом ничьего не знала, не так ли?
Каждый живет своей жизнью, никто никого не стесняет, у тебя любовник, у него любовница, прекрасная семья, вы друг друга понимаете…
Соня молчала.
— Хорошо тебе жить так? Удобно? — продолжал нападать Максим.
— Какое твое дело, я не понимаю? — наконец холодно произнесла она. — С какой стати ты меня допрашиваешь? Ты что, в полиции нравов состоишь? В обществе борьбы за нравственность? Или ты ревнуешь?
Опля! Удар пришелся точно, точнее быть не может. Максим запнулся. Что ответишь, когда и сам не знаешь, что там у тебя замкнуло в глубине подсознания, что там за всплески снов и эротических видений на
дне? Когда ты понимаешь, что ведешь себя глупо, но продолжаешь вести себя еще глупее?..Теперь пришла его очередь замолчать.
Некоторое время они смотрели друг на друга, и Максим вел безгласную и безуспешную битву со своим желанием ощутить, ощутить в реальности, во всей физической конкретности, приснившееся соприкосновение их тел.
Он отвел глаза первым.
Пауза длилась.
— Я приготовлю кофе, — сказала наконец Соня и стала спускаться, легонько стуча каблучками по лестнице, оставив Максима в задумчивости у холодного стекла.
Он простоял так некоторое время, без всякой мысли, с сосущим ощущением пустоты в груди, глядя в темноту за окном… Пока в его размытом поле зрения не произошло какое-то движение. Едва легкое, едва заметное, но все же достаточное, чтобы Максим сфокусировал взгляд.
И этот взгляд выхватил из черных теней неясный силуэт человека, притаившегося в кустах недалеко от пролысины, о которой говорила Соня.
Непроизвольно отшатнувшись от окна, Максим тут же взял себя в руки и сообразил, что если не подходить к окну вплотную, то его нельзя разглядеть в темной комнате из сада. Осторожно приблизившись к окну снова, он стал внимательно разглядывать кусты.
Там никого не было. Сад был пуст, безмолвен и неподвижен, не выдавая никаких признаков или следов чужеродного присутствия.
Был ли там кто-то всего несколько секунд назад? Привиделось? Ночи ли полубессонные, полные мучительных грез, утомляющих тело и ум, сказываются?
Конечно, привиделось. За это время человек, если бы он там был, не сумел бы ни сбежать, ни перепрятаться. Это просто игра теней. Должно быть, тени так падают именно в этом месте, что и Соне примерещилось… Соня. Где она?
И Максим, бросив на прощание взгляд в пустынный сад, закрыл окно и спустился в гостиную.
— Извини, — произнес Максим, и Соня вздрогнула от неожиданности. Максим стоял на пороге кухни и смотрел на нее. — Извини, я действительно не имею права задавать тебе подобные вопросы. Это не мое дело.
Соня вручила ему поднос с чашками и кофейниками и, прихватив серебряную тарелочку с маленькими печеньицами, направилась за ним в гостиную.
— Я думаю, — заговорила она, — что Пьер на самом деле следил за мной вчера.
— За тобой?!
Максим бросил непроизвольный взгляд на окна-двери гостиной, выходившие в сад. Но они были плотно задернуты занавесями. И он испытал облегчение при мысли, что в них нельзя заглянуть из сада.
— Я не знаю точно… Но мне так кажется.
— Ты с Жераром была в ресторане?
— Да. Но только… Он мой поклонник, но не любовник.
— Зачем ты, Соня, я ведь извинился, это действительно меня не касается…
— Он не любовник, — упрямо продолжала Соня, — я просто позволяю ему за мной ухаживать. Меня это развлекает. Мне это… как ты говоришь, это роль, которая мне нравится… Род авантюры, приключения…
— Почему ты думаешь, что Пьер за тобой следил?
— Во-первых, ему негде больше быть. Я уверена, что у него нет никакой любовницы… Просто я его знаю. И раз он пытался скрыть от меня, что его не было дома…