Место смерти изменить нельзя

— У нас нет смертной казни, Мадлен, — тихо сказал Реми. — И тем более электрического стула.

— Жаль, — холодно ответила она и резко поднялась.

— Ваш гонорар? — спросила она, возвышаясь над Реми, который не сразу сообразил встать.

— Я вам еще не дал моего согласия, — усмехнулся Реми и остался сидеть с улыбкой на губах, глядя снизу вверх на эту великолепную великаншу.

Мадлен пришла в некоторое замешательство. Она посмотрела на него в упор, как будто впервые увидела. Помолчала, не зная, что сказать, но довольно быстро нашлась — выхватила из своей сумочки чековую книжку, подписала пустой чек и вырвала его.

— Когда надумаете, проставьте здесь сумму, — царственно кивнула она детективу. — Если у вас будут вопросы, я к вашим услугам в любое время. Мои телефоны и адреса у вас есть.

И она поплыла к выходу.

— До свидания, — сказал ей в спину Реми.

— До скорой встречи, — не оборачиваясь, кивнула она и закрыла за собой дверь.

Глава 21

Реми все еще сидел у стола, обдумывая столь неожиданный поворот дела, когда дверь спальни отворилась и бледный Максим возник на пороге, привалившись к дверному косяку.

— Уф, — сказал он, — а голова и вправду кружится.

— Вы лежите, лежите, — засуетился Реми, — вам надо лежать, Максим. Я лучше к вам приду в комнату. Ложитесь, мне надо вам кое-что рассказать.

— Кое-что? А я-то рассчитывал, что вы мне все расскажете!

— Все я не могу, — сконфузился Реми. — Это чужие секреты.

— Ну и не надо, — улыбнулся Максим. — Я и так все слышал.

— Подслушивали?! — шутливо ужаснулся детектив. — Неужели Мадлен была права?! Она так и сказала, что вы под дверью подслушиваете.

— Какой мне был смысл подслушивать у дверей, когда в постели намного удобней и голова не кружится! Все было и так хорошо слышно, Реми. По всей видимости, Мадлен "не стеснял тот факт, что мне все хорошо слышно. Она ведь, заметьте, по собственному опыту знает, что здесь слышимость хорошая, и даже голоса не понизила.

— Да-да-да, верное наблюдение, и это очень интересно! Это очень даже интересно, — распевал слова Реми, задумавшись, — очень даже, очень даже…

— Алло, — позвал его Максим. — Что там интересного?

— Значит, вы историю слышали?

— Слышал.

— Жаль, что вы ее не видели.

— Что, стоило посмотреть?

— Еще как! Везет вам на красивых кузин…

— Так что вы там интересного надумали? Не томите, поделитесь соображениями!

— Помнится, вы детективы любите?

— Люблю, люблю. Вы мне расскажете или нет наконец?

— А интересно то, что Мадлен, похоже, начинает афишировать свое родство с Арно. Не исключено, что она даже рассчитывает на то, что я поставлю Соню в известность… Во всяком случае, меня она не просила хранить секрет. И к тому же знала, что .и вы можете слышать весь разговор.

— Ну и?..

— Что "и"? У вас никаких выводов не напрашивается?

— Ну почему же… Мадлен теперь, когда отец умер, хочет открыть Соне, что они сестры… Горе-то общее, нужно поддержать друг друга.

Реми жалостливо посмотрел на Максима.

— Ну-ну, — покивал он головой, — романы бы вам писать, розовые… Что теперь первым делом сделает полиция?

— Алиби будет проверять.

— А еще что?

— Ммм… Орудие преступления будет искать.

— А еще что?

Максим пожал плечами.

— Займется поисками завещания, вот что! — безнадежно вздохнул Реми, словно он был учителем в школе для умственно отсталых детей.

— И?..

— И — возможно, что Мадлен готовит нас к неожиданностям. Возможно, она упомянута в завещании.

— Хм. А если нет?

— Даже если нет, то она, видимо, собирается бороться за долю наследства. Будет пытаться доказать, что она дочь Арно.

— Бог мой, мир глазами детектива — совсем не забавная вещь.

— Да уж.

— Соня сказала, что у Мадлен проблемы с мужем, — это может объяснить ее интерес к наследству…

— Интерес к наследству объясняется самим наследством, Максим. В этом нет ничего особенного, это жизнь… Я еще не видел наследников, которые бы равнодушно прошли мимо наследства, наоборот — из-за него ссорятся, судятся, совершают преступления. Вот это я видел.

Максим грустно покивал, соглашаясь.

— Но этот интерес может усилиться определенными обстоятельствами. — Максим то ли оправдывался, то ли хотел оправдать Мадлен. — Например, если она разведется и останется одна с двумя детьми…

— Трогательно. — Реми иронично покивал головой. — Во-первых, мы не знаем, может ли у нее дойти дело до развода; во-вторых, ее муж, кажется, человек очень обеспеченный… у них дом на юге… кстати, надо проверить их финансовые дела… и даже в случае развода Мадлен вряд ли останется на улице, тем более с детьми; в-третьих — и это самое интересное, — что мы понимаем под наследством? У Арно, как утверждает Соня, ничего ценного нет, кроме вашего столика. Если он даже написал завещание для своих дочерей, то что он там мог указать? Какие ценности, кроме столика? Счет в банке у него, похоже, худоват. И мы с вами так ничего и не нашли — ни ценностей, ни драгоценностей… А столик-то — ваш! Морально по крайней мере. И где-то должны, судя по всему, существовать бумаги, завещание, подтверждающее ваше владение столиком…

— И этот наезд… Меня кто-то хотел устранить, чтобы столик был не мой?

— Именно.

— И чтобы он автоматически отошел к наследникам?..

— Боюсь, что в этом предположении есть логика.

— И тогда сразу появляется, что делить…

— То-то и оно.

— Что-нибудь удалось установить насчет машины? Реми покачал головой.

— Вы, как записано в протоколе в полиции, и на этот раз не разглядели номер?

— Куда там! Я по звуку мотора понял, что машина летит на меня. Времени не было даже на то, чтобы просто голову повернуть и на нее взглянуть!

— И кто был за рулем…

— …тоже не разглядел. Уж извините, я был немножко занят спасением собственной шкуры…

— В том-то и дело… Свидетели происшествия практически все сосредоточили свое внимание на вас — вы бросились буквально под колеса встречному потоку… Отметили только, что машина промчалась на огромной скорости, вроде бы серая, мнения о модели разошлись, но упоминается в показаниях «Пежо»… И еще есть два не очень уверенных показания, что за рулем была женщина.

— И это все, что удалось установить?