Метафизик 1

— Видимо, это какая-то монотеистическая религия?

— О да. Наш Бог единственный и самый правильный, все прочие боги — идолы, а те, кто им поклоняются, после смерти будут вечно скитаться по Ледяным Пустошам Ада.

— Где-то я уже слышал что-то подобное.

— Не удивлена. Наконец, Утриим Кальдерский. Верит в Многоликих. Предвосхищая твой вопрос: Многоликие — это некто вроде полубогов. Духи небес, земли, воды и огня, изредка взаимодействующие с миром людей. Как раз то, что нам нужно.

Я решаюсь податься немного вперед, несмотря на запах, от которого мне все еще хочется поскорее сбежать куда подальше.

— Я прошу прощения, но... Каким образом принадлежность судьи к конкретной религии может нам помочь?

Илиас, похоже, уже смирилась с тем, что ее клиенту нужно все буквально разжевывать.

— Все очень просто. Поскольку ты подписал признание, все юридические законы Альянса работают против нас; я точно знаю, там нет ни единой лазейки. Поэтому нам придется апеллировать к иным законам... Законам, что для некоторых людей стоят превыше мирских. Понимаешь, к чему я клоню?

— Да, но... Я все еще не до конца понимаю, каким образом можно связать меня и этих... Многоликих?

С противоположной стороны двери раздается требовательный стук и приглушенный голос охранника:

— Закругляйтесь.

Илиас отворачивается от двери и смотрит мне в глаза:

— Кое-какие мысли у меня есть, но нужно еще многое продумать. Сейчас я не буду рассказывать тебе весь план. Но я спрошу лишь одну вещь: Грэй, ты готов довериться мне целиком и полностью?

Я чуть развожу ладони, как бы говоря «почему бы и нет». Затем, ухмыльнувшись, добавляю:

— Только при условии, что вы оставите в покое моего жужулика.

Илиас замирает, приподняв бровь. Затем начинает безудержно смеяться.

— Твой настрой мне нравится, мистер Грэй. Нет, в самом деле. Только имей в виду: на суде — никаких подобных шуточек. Говорить буду я, и только я. На тебя будут давить, выводить на эмоции — ты должен оставаться беспристрастным и отвечать только тогда, когда это разрешу я. Мы с тобой договорились?

Илиас протягивает мне руку, и я осторожно ее пожимаю. Чуть пошатнувшись, адвокат встает со стула и складывает бумаги в папку.

— Не переживай, Грэй. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь тебя от топора палача. Возможно, даже чуточку больше.

От таких слов на душе становится приятно. Даже не хочется думать, что мои шансы спастись все еще близки к нулю, и что я доживаю свои последние дни в этом мире.

Почти не хочется.

Глава 18

Этой ночью я долго не могу уснуть.

То ли дело в том, что, изнеженный вкусной пищей, мой желудок бунтует против здешней кормежки, состоящей из недоваренного маиса и горстки бобов. То ли виной тому то, что Илиас Тираль уже почти трое суток, как бесследно испарилась, держа меня на нервах и в неведении. То ли все из-за того, что я интеллектуально насилую свой мозг, только уже не арифметическими задачками, а тригонометрическими примерами — синусы, косинусы, тангенсы и котангенсы вертятся в моей голове нескончаемым водоворотом, пазлом из тысяч деталей, который порой — как выясняется в ходе решения выдуманного примера — попросту невозможно собрать.

Ну и, конечно же, так или иначе, я думаю о скорой смерти. Не обязательной, да, но весьма вероятной. Не знаю, почему меня это так сильно пугает — ведь если хорошенько поразмыслить... скорее всего, я через это уже однажды проходил, ведь как иначе объяснить то мое воспоминание о мире теней, в котором я погнался в сторону внезапно возникнувшего «портала»? Даже не знаю, хочу ли я вспомнить, как я умирал. Скорее всего, нет. В конце концов, рождение и смерть — максимально интимные вещи. Пусть эти воспоминания так и останутся во мраке прошлого, так мне будет легче...

Наверное.

Вероятно, меня гложет некая несправедливость — в том плане, что я не успел ничего дельного сделать в этом мире. Не успел никак проявить себя, не успел толком пожить. С другой стороны... Разве справедливость, как таковая, вообще имеется хоть в каком-то из миров? Почему-то я очень сомневаюсь. Уверен, жизнь частенько разочаровывала меня еще в прошлой жизни, как бы тавтологически это не звучало. Хочется верить в карму, в то, что каждому воздастся по заслугам, но... Есть такое ощущение, что все это работает немного не так. Возможно, я просто скептик. А, может, просто запутался.

В очередной раз я пытаюсь отвлечься на тригонометрический пример, Косинус, будь он неладен, пятнадцати градусов. Можно ли его вычислить? Я представляю его как косинус сорока пяти минус тридцать. Мысленно раскрываю скобки, получая сумму произведения косинусов сорока пяти и тридцати с произведением синусов этих же чисел. Затем визуализирую таблицу основных тригонометрических значений и, надеясь, что ничего не напутал, подставляю числа. Корень из двух, деленный на два, умножить на корень из трех, деленный на два... И к этому прибавить корень из двух, деленный на два, перемноженный на одну вторую... Заточенный под громоздкие трех и четырехзначные числа, мой мозг не сразу переключается под подобные операции, и все же я упрощаю выражение. По итогу получается дробь, где в числителе корень из шести плюс корень из двух, а в знаменателе четыре. Правильный ли это ответ? Да понятия не имею.

Встав с койки, от которой безжалостно ноет спина, я заставляю себя сделать тридцать приседаний, после чего придумываю новый пример. Может, попробовать высчитать синус девятисот сорока пяти? Ведь девятьсот сорок пять можно разложить, как два по триста шестьдесят плюс двести двадцать пять. И эти два по триста шестьдесят можно отбросить, после чего...

Мои мысли прерываются из-за подозрительного шума в коридоре. Не могу понять, почему шум этот кажется мне подозрительным: так, обычные шаги и шепот... Шепот? Но местные охранники никогда не разговаривают шепотом, даже когда совершают ночной обход. Я бы даже сказал — особенно, когда совершают ночной обход. Движимый любопытством, я подкрадываюсь к двери, состоящей преимущественно из вертикальных стальных прутьев, через которые можно даже просунуть ладонь. Чьи-то тени движутся там, в полутьме коридора. Тени, несущие факелы и — судя по звону — связку ключей.

Спустя несколько секунд я понимаю, что теней ровно две. А еще — что эти тени, шепотом споря между собой, зачем-то подходят к каждой камере и вглядываются вовнутрь через прутья. Мое любопытство зашкаливает, однако ни одного логичного предположения, что могло бы объяснить происходящее, у меня не находится.

—...точно на этом этаже? — навострив уши, слышу я приглушенный шепот одной из приближающихся теней.

— Точнее некуда. Только не погаси факел, умоляю. И не тычь им мне в лицо, пожалуйста. И в грудь тоже не надо.

Обхватив пальцами прутья, я с интересом наблюдаю за этим странным шоу. Силуэты в плащах и капюшонах продолжают приближаться, то и дело останавливаясь по пути, чтобы заглянуть в соседние камеры.

— Вон там, у стены — не он? — шепчет один из силуэтов, направляя чадящий факел в сторону одной из соседствующих со мной камер.

— Дай-ка гляну... Да это вообще не человек!

— Как не человек? А кто?

— Метла.

— Какая еще метла?

— Которой пол подметают. Хотя кому я рассказываю. Ты хоть раз в жизни сам делал уборку? Или...