Метастазы

– Зато, какая романтика! – заявила Алексеевна.

– Это точно, – выдохнул Илья с улыбкой.

– Я вижу, вы тут уже познакомились! – пожаловал ещё один гость.

– Я бы даже сказал – подружились! – поправил Илья. – Какого вы интересного парнишку к нам привели, Елена Ивановна.

– Да сами знаете кто постарался! – отмахнулась медсестра.

– Ему бы с девчонками гулять сейчас, а он тут с нами возиться будет, – возмущалась Алексеевна.

– Я сам же захотел, – заверил Назар.

– Мы будем стараться не сильно докучать, – пришла Лиля на помощь, – сохранять своё здоровье в стабильности.

– Это правильно. Давайте пока по палатам, сейчас обед. А я украду Назара и всё ему как раз покажу, – засуетилась Елена Ивановна.

– Сегодня, значит, будет особенный обед! – заявила старушка под капельницей.

– Новые таблеточки и укольчики, – пошутил Илья, направляя коляску к выходу, – у меня уже задница, как бетон.

– А у меня рак уже как омар, – добавила Лиля и сразу дернулась к себе в палату.

– Я тебе говорила так не шутить! – получила девочка вслед грозное замечание от Елены Ивановны, которая действительно изменилась в лице. Эмоции чередовались одна за другой в турборежиме.

– Только шутки сейчас как раз и спасают, – безмятежно крикнула Лиля.

– Засранка. Ладно… Пошли.

Назар с Еленой направились на первый этаж.

– Со всеми познакомился?

– С дедушкой только нет.

– А наш Ворчун ни с кем не знакомится. Вечно злой. Николай Николаевич нашел его в подвортне. Пропил, небось, всё, а сейчас расплачивается …

– Он ничем не болеет?

– У него гипертония. Смотри, тут запомнить не сложно, – спускаясь аккуратно по лестнице, начала объяснять женщина, – он пьет свои таблетки. Если будет давление подниматься, пусть дополнительные выпьет. У бабушки с Паркинсоном наоборот оно пониженное, поэтому ей колем Дексаметазон, но это я сама сделаю. Твоя задача будет мне помогать её перекладывать. Там, знаешь, подгузники или постельное белье поменять… Старенькую бабушку надо просто кормить. Прямо заставлять и заставлять. Она сама уже понимаешь… Илюше инсулин делаем два раза в день, но он и сам умеет.

– У него сахарный диабет? – спросил Назар.

– Да. Страшной формы. Сахар больше 20 может зашкаливать, если вовремя не уколоть.

– И ноги из – за болезни ампутированы?

– Да. Начали гнить и вот… Оперировали года три назад. После этого ушёл в себя и пытался передознуться инсулином. Тогда Николай Николаевич и повстречался с ним на вызове. Ещё чуть – чуть и гипогликемическая кома…

– А Лиля?

– Лиля из интерната. Уже полгода у нас. Как определился диагноз, и начались осложнения, Николай Николаевич её к нам забрал. Очень привязан доктор к этой девочке.

– Долго уже здесь, – заключил Назар.

– Да. Много смертей повидала. Позавчера только похоронили бабушку с раком желудка. Началось внутреннее кровотечение и не успели спасти.

– Лиля не говорила.

– Девочка отходчивая. Уже привыкла. Даже со своей смертью смирилась.

– Ей действительно всего лишь 13?

– Да.

Назар много хотел сказать, но понимал, насколько в словах нет смысла.

– Ей и Алексеевне прописаны наркотики с химиотерапией, которая проводится по вторникам и четвергам. А из препаратов: девочке мы даем Феназепама половину дозы, а бабушке наоборот двойную. При сильных болях используем Морфин.

– Часто бывают такие боли?

– У бабушки практически каждый вечер. Но уколами в основном пока буду заниматься я, а ты пока запоминай. Сейчас в процедурной покажу что где находится.

Через час Назар знал обстановку процедурной. Елена показала как менять капельницы, мерить давление и делать элементарные уколы.

– В вену научишься со временем, – заверила она.

Они вместе заполняли бумаги, а потом Назару было доверено первое самостоятельное дежурство. Решил начать с дедушки. Он подошёл к его койке, пока тот лежал, читая газету.

– Можно ваше давление померить.

Ворчун никак не среагировал, делая вид, что парня не существует.

– Давайте померяем.

– Не надо, – злобно огрызнулся тот.

Назар растерялся.

– А если высокое?

– Я мерил, в норме. Иди на других учись.

Старик всем видом показывал, что больше не скажет ни слова. Назару ничего не оставалось, как оставить его и пойти дальше.

Он зашел в двухместную палату, где лежали две бабушки. Обе не желали принимать пищу, их порции так и остались стоять на тумбочке. Парень подошёл к Соне. По запаху стало понятно, что она испражнилась. Рот так и оставался открытым, издающим стонущие звуки.

– Придется вам немножко потерпеть, – пробубнил Назар.

Он перевернул медленно её набок и увидел что пролежни на ягодицах начали кровоточить. Парень сходил за Хлоргексидином, стерильными салфетками и тщательно обработал раны. Вторая бабушка безэмоционально наблюдала за манипуляциями. Юноша поменял памперс и еле справился с заменой белья.

– Вот видите и гимнастикой с вами позанимались, – с глубокой одышкой закончил медработник.

Теперь женщина лежала по центру и выглядела чище. Стон не прекращался. По её пересохшим губам Назар решил, что она хочет пить. Пришлось намочить салфетку и аккуратно смочить ротовую полость, так как глотками воды она могла подавиться. Затем медбрат направился к соседней койке.

– Давайте поедим! – первые минут десять он пробовал до Никитичны докричаться, следующие двадцать уговаривал её взять ложку с кашей в рот.

Бабушка то бессмысленно смотрела на парня своими пустыми глазами, то просто их устало закрывала. Один раз удалось открыть рот. Правда, затем содержимое ложки вывалилось на подушку. Парень вытер кашу и предложил пациентке попить через трубочку компот. На это она согласилась. Выпила целых пол стакана.

– Не старайся, – раздался голос в дверях, пока Назар стоял на корточках возле койки, – она очень привередливая к еде.

Это оказалась Лиля. Девочка стояла на пороге, пряча руки за спиной.

– Я уже понял, – усмехнулся Назар и сдался окончательно.

– Я тут тебе кое-что принесла, – девочка зашла в палату и протянула подарок, который так усердно прятала.

Им являлся тот самый рисунок коалы, только уже доработанный и разукрашенный.

– Ничего себе! Очень красиво!

– Может, когда-нибудь привезешь мне с Австралии, – покраснел ребёнок.

– Я могу это у себя повесить?

– Да где хочешь. Он твой.