Метательная артиллерия и оборонительные сооружения Древней Руси
Шрифт:
Воскресенский собор принадлежал к числу лучших и наиболее своеобразных памятников русского деревянного зодчества. Напоминавший знаменитую двадцатидвухглавую Преображенскую церковь 1714 г. в Кижском погосте [994] , он, несмотря на иную структуру плана, был как бы одним из ее предшественников. Достигавший высоты более 36 м сложный и живописный храм с его многоярусной, расчлененной композицией и 18 главами был главным зданием Кольского крепостного ансамбля.
994
См. А. Ополовников. Выдающийся памятник деревянного зодчества. «Архитектура СССР», 1952, № 8, стр. 24–28.
Собору вторила, стоявшая рядом высокая деревянная колокольня [995] . Она напоминала сторожевую башню и была сходна с более поздней шатровой колокольней 1874 г. того же Кижского погоста. Так же как
995
На публикуемом общем виде Колы с северо-востока (см. рис. 25 и 26) колокольня, так же как и на некоторых рассмотренных выше планах, стоит с южной стороны Воскресенского собора, а не с западной, как это изображено на чертежах 1737–1738 гг. По-видимому, это несоответствие может быть объяснено тем, что в начале XVIII в. колокольня стояла к югу от Воскресенского собора; затем она была перенесена на его западную сторону, где и простояла вплоть до середины XVIII в., когда она пришла в ветхость и наклонилась. После этого ее, возможно, разобрали, а на месте старой колокольни, стоявшей к югу от собора, выстроили новую, которая и изображена на рисунке конца XVIII в.
Остальные чертежи Колы [996] большого интереса не представляют. На одном из них Кола имеет ту же планировку, что и на чертеже «План Колы», а на двух других город уже расчленен на прямоугольные кварталы прямыми улицами. Изображение же крепости точно соответствует ее плану на чертеже «Кола с ситуацией».
Более интересен лист с рисунками в «Атласе Архангельской губернии», дополняющий сделанный одновременно план 1797 г. [997] Здесь Кола изображена с 3 сторон.
996
К числу этих чертежей относятся: «План Архангельской губернии уездного города Колы с означением и описанием казенных и публичных зданий», сочиненный в июне 1797 г. (ЦГВИА, ф. ВУА, № 18558, т. III, лл. 866, 867); «План Архангельской губернии уездному городу Коле», вклеенный в атлас того же 1797 г. (там же, лл. 876, 877) и «План Архангельской губернии уездного города Колы», помещенный в альбоме 1798 г. (там же, № 21528, ч. II, л. 67).
997
ЦГВИА, ф. ВУА, № 18558, т. III, лл. 872, 873.
На одном из рисунков — «Вид города Колы с северо-восточной стороны» (рис. 25) — представлен и старый деревянный кремль (рис. 26), который, несмотря на крайнее обветшание, сохранял свой суровый воинский облик и производил сильное впечатление. Его связанные широким поясом стены, кряжистые, могучие башни вместе со сложной громадой собора и столпом колокольни господствовали над мелкими строениями посадов, делая силуэт Колы живописным (рис. 27), выделяя ее центр и придавая облику города монументальный характер.
IV. Выводы
Изучение строительной «биографии» военно-оборонительных сооружений Колы, ознакомление с ними по древним описям и не известным ранее чертежам и выявление основных этапов развития Кольских деревянных укреплений — все это позволяет на примере Колы за весьма короткий промежуток времени (немного более ста лет) проследить последовательность архитектурно-конструктивного изменения русских деревянных крепостей XVI–XVIII вв., многие формы которых являлись в свою очередь традиционными, восходящими к формам оборонительных сооружений еще более глубокой древности, и сделать следующие выводы:
1. Деревянный «город» Колы начала XVIII в. был интереснейшим памятником древнерусского военно-инженерного искусства и архитектуры. Постройка его была обусловлена Северной войной, которая вызвала укрепление приморских окраин Русского государства и Колы в частности.
2. Кольская крепость XVIII в. была результатом постепенного изменения самых первых военно-оборонительных сооружений Колы. За сто с лишним лет эти сооружения прошли все стадии развития, характерные для древнерусского деревянного оборонного зодчества. Сначала, в конце XVI в. это был только частокольный острог; потом, в начале XVII в. — тыновая ограда с башнями и одной «городовой» стеной, рубленной городнями; затем, в конце XVII в., — тыновая ограда с башнями, но снабженная уже одной стеной из тарас, и, наконец, в начале XVIII в. — «город», все стены которого состояли из «амбаров» с двойными, как и у башен, наружными стенками. Этим определялась сила традиции в строительстве укреплений Колы.
3. Хотя «город» Колы строился в начале XVIII в. по существу заново, он в основном сохранил структуру острога XVII в. Его особенности определялись сочетанием в нем двух функций — пограничной крепости и торгово-промыслового комплекса.
4. Не осуществленный замысел укрепления ближайших подступов к Коле и сооружение на стрелке Кольского мыса небольшой, оснащенной артиллерией земляной крепости показывают, что в общей системе оборонительных сооружений района, Кольский деревянный «город», сочетавший черты крепости и гостиного двора, должен был играть своеобразную роль укрепленной торговой фактории на побережье «Студеного моря» и служить убежищем населению, с его пожитками, на случай военной опасности.
5. Сочетание в деревянном «городе» Колы военно-оборонительных и торгово-хозяйственных функций показывает, что уже в XVII в. начался процесс постепенного перерождения крепостей в сооружения, обслуживавшие хозяйственно-бытовые нужды парода. Этому содействовал другой процесс — смена крепостей с башнями крепостями с бастионами (так называемой «вобановской» системы).
6. Хотя в русском оборонном зодчестве XVII в. наметились, а в начале XVIII в. уже разграничились две основные линии развития, одна из которых, приблизившись к чисто инженерному строительству, привела
к появлению новой отрасли военного искусства — долговременной фортификации, а другая, сомкнувшись с архитектурно-строительным искусством, завершилась созданием обширных, чисто гражданских зданий — гостиных дворов и торговых рядов, — деревянный «город» Колы начала XVIII в. показывает, что в практике северных мастеров-плотников были еще живучи древние строительные приемы и принципы. Это еще раз подтверждает положение о многовековой устойчивости и живучести древних традиций русского деревянного зодчества.Приложения
ЦГАДА, ф. 137, Городовые и боярские книги, № 2.
(В сносках приведены разночтения: а) по росписи, составленной в феврале 1681 г. при приеме острога Василием Ивановичем Эверлаковым у воеводы Павла Григорьевича Чирикова (находится там же, лл. 2–5 об.); б) по росписи, составленной в марте 1688 г. при приеме острога Иваном Петровичем Одинцовым у воеводы Ивана Григорьевича Чертенского (находится там же, лл. 95–98 об.); и в) по росписи, составленной в августе 1699 г. при приеме острога Григорием Никитичем Козловым у стрелецкого головы Осипа Деревецкого (находится там, же № 1, лл. 1–3 об.).
|л. 51 об.| На Николской башни в нижнем бою пять пушек железных на колесных станкех в одном станку гвоздя нет [998] . Да пушка железная дробовая на лисице. Да пушка ж лоде [999] дробовая ж [1000] железная. На той же башни в верхнем бое две пушки железных на колесных станкех [1001] , да пушка медная [1002] .
У медной|л. 52 | пушки в станку дву петель да дву гвоздей нет [1003] . На Угловой башни, что за воевоцким двором в нижнем бое три пушки железных на колесных станкех [1004] , пушка железная на лисице [1005] . На той же башни в середнем бою пушка железная на колесном станку. На той же башни в верхнем бое две пушки железных на колесных станинех.
998
в) Слова «в одном станку гвоздя нет» отсутствуют (л. 2).
999
а) «в колоде» (л. 3 об.); б) Слово «лоде» отсутствует (л. 96 об.); в) Слово «лоде» отсутствует (л. 2).
1000
в) Далее следует «в колоде» (л. 2).
1001
а) Слова «на колесных станкех» отсутствуют (л. 4).
1002
а) Далее следует «на колесных станкех» (л. 4).
1003
в) Слова «У медной пушки в станку дву петель да дву гвоздей нет» отсутствуют (л. 2).
1004
б) Далее следует «У пушек дву гвоздей да дву петель нет» (л. 97).
1005
в) Далее следует «семи пядей» (л. 2 об.).
|л. 52 об.| На Ерзовской башни в нижнем бое три пушки железных на колесных станкех, в в станку дву гвоздей нет [1006] . На той же башни в середнем бое пушка железная на колесном станку, да пушка железная ж [1007] на лисице малая. На той же башни в верхнем бое две пушки железных на колесных станкех. На Георгиевской [1008] башни в нижнем бое четыре пушки же|л. 53|лезных на колесных станкех. Пушка дробовая железная на колоде, пушка железная на лисице малая. На той же башни в верхнем бое пушка медная да две пушки железных на колесных станкех. У медной пушки в станку трех гвоздей да петли нет [1009] . На Водяной башни в нижнем бое две пушки железных на колесных станкех, в станкех [1010] дву гвоздей|л. 53 об.| нет. Да пушка железная на лисице. На той же башни в верхнем бое две пушки железных на колесных станкех пушка железная на лисице. На зелейном погребе [1011] девять пушек железных [1012] затинных да шесть пушек малых в колодах по пол третьи пяди [1013] .
1006
в) Слова «в станку дву гвоздей нет» отсутствуют (л. 2 об.).
1007
в) Слова «на колесном станку да пушка железная ж» отсутствуют (л. 2 об.).
1008
в) «Егорьевской» (л. 3).
1009
в) Слова «У медной пушки в станку трех гвоздей да петли нет» отсутствуют (л. 3).
1010
в) Слова «в станкех» отсутствуют (л. 3).
1011
в) Далее следует «в анбаре» (л. 3 об.).
1012
в) «длинных» (л. 3 об.).
1013
в) Далее итоговый абзац отсутствует и вместо него следует: «Да на том же погребе железных болшей и середней и малой руки шесть тысечь восмьсот сорок ядер. Да мушкетов целых и ломаных из которых без поделки стрелять нелзя всех двести пятьдесят девять стволов, да сорок шесть стволов горелых и ломаных, да три ствола затинных, да пищаль короткая в станку полу третих пядей. Да серы горячей пуд девять фунтов. Да фитиля || деланого восмь пуд шесть фунтов, шпага переломленая, тритцать банделеров, молот железной, векша железная чем наряд подымают, два лома железных, пять пудов тритцать фунтов укладу да пуд девять фунтов железа» (лл. 3 об. — 4).