Метелица

Желан дернулся было возразить, но северянин только покачал головой, отказываясь от его компании и коротко попрощавшись вышел из дома.

Асвейг в эту ночь готовила сама.

Стонхельм спал. На кухне она разожгла в очаге огонь и замесив тесто, стала ждать, когда оно поднимется. За окном завывал ветер. Иногда женщине казалось, что кто-то страшный хохочет на дворе и стучится в ставни, но Асвейг это было по душе, словно Боги таким образом одобряли то, что она делает. Затем Асвейг растопила печь и снова вымесила тесто, добавила меда и улыбнулась.

— Смерть будет сладкой, — прошептала она тихо, доставая из кармана в переднике маленькую скляночку с ярко-зеленой жидкостью, цвета молодой листвы. Влила ее снова в тесто и замесила его, а затем вывалила его на припорошенный мукой стол и стала яростно месить, при этом мурлыкая себе под нос какую-то веселую мелодию. И совсем скоро на столе перед ней появилось два ряда красивых пирогов, маленьких, с листьями из теста и тонкими косами, украшавшими их крест-накрест, дань празднику осени.

Женщина удовлетворенно улыбнулась и тщательно несколько раз вымыла свои руки в деревянном глубокой миске, каждый раз выливая воду в ведро, затем отправив в печь пироги, она почистила стол до идеального состояния и села ждать.

Когда в воздухе запахло ароматной выпечкой, Асвейг взяла в руки полотенце и открыв заслонку в печи, достала из нее румяные пироги. С широкой улыбкой сложила их все в плетеную корзину и накрыв тканью, взяла с собой в свою комнату.

Шагая по темному коридору и слушая звуки сна, витавшего в темноте, Хозяйка Стонхельма не скрывала своей радости.

— Завтра все будет кончено, — сказала она себе, и широкая улыбка легла на ее красивые губы, но тени от светильника, что висел на стене, освещая ее путь, исказили лицо Асвейг, превратив его в черную маску с оскалом хищницы.

За окном все также завывал ветер, когда довольная Асвейг засыпала в своей постели, глядя на корзинку, стоявшую на столе.

Глава 21

Харек вышел в дождь. Холод и темнота обступили его со всех сторон, одежда намокла до нитки, едва он сделал первые несколько шагов, направляясь к тропинке, ведущей вниз с утеса. Небо над его головой казалось опустилось ниже от тяжелых, напитанных влагой, туч, которые оно словно, стремилось излить на землю до единой капли. Склон, по которому спускался северянин зарос кустарником и все это время, пока он шел вниз, ветер швырял ему в лицо ледяные струи, такие холодные, будто сейчас было не начало осени, а едва ли не середина зимы. Внизу темнел лес. Харек видел, как сильные порывы клонят вершины деревьев к самой земле, он и сам едва шел, опасаясь, что ветер опрокинет его и сбросит вниз. На короткие миг он даже позавидовал Желану, оставшемуся у старика Руадана в тепле и довольстве, но быстро прогнал эти мысли прочь.

Когда он вошел под сень деревьев, ветер здесь уже не имел той силы, что на вершине утеса, хотя налетающий порывы заковывали в лед намокшую одежду. Кроны деревьев над головой северянина опасно трещали, там стихий бушевала не на шутку. Более тонкие стволы кренились, опасаясь вот-вот надломится и с треском упасть на землю, а затем в воздухе мелькнула вспоминая о женщине, что ждала его дома, отчего-то понимал, что должен вернутся и это гнало его вперед.

Уже внизу, укрывшись от ветра под деревьями, Харек перешел на бег. Лесная тропинка чавкала под ногами, разбитой землей. Ветер и здесь продувал насквозь, но не имел той же молния, яркая вспышка, осветившая на миг все вокруг и ослепившая Харека, что он на мгновение притормозил и отвернул лицо в сторону, но уже в следующую секунду побежал вперед.

Тем временем в доме Руадана Желан не находил себе места. Головная боль усилилась, и сам старик стал с подозрением поглядывать на молодого князя, пока не выдержав спросил:

— Тебя волнует Хейд?

Желан пожал плечами.

— Голова просто разрывается от боли, — ответил он и подошел к закрытому ставнями окну. Там, снаружи все скрипело и завывало, словно какой-то огромный чудовищный зверь стенал, попав в губительную западню. Голос ветра был наполнен болью и скробью, или это так просто казалось самому княжичу?

Руадан долго и внимательно смотрел на Желана, потом проговори:

— Я дам тебе немного зелья. К сожалению, у меня самого заканчиваются его запасы, а всех трав, для приготовления, я не имею, так как не рассчитывал, что оно понадобится кому-то кроме меня, а я уже стар и мой Хейд значительно ослабел, мне много не надо. А ты молодой, полный сил и твой Хейд еще только развивается, набирает силу. Но того, что я тебе дам, должно хватить до утра, а там придется подкормится!

Князь благодарно кивнул и увидел, что старик направился к одному из темных углов своего дома, там он к удивлению, нагнулся над полом и длинным стальным штырем поддел одну из досок, приподнимая схрон с лестницей, ведущей вниз. Закрепив штырем деревянный люк, он стал спускаться вниз и в тот самый миг в голове у княжича словно что-то щелкнуло. Яркая боль, такая сильная, что перед глазами на миг вспыхнули звезды, пронзила его голову, и княжич пропал для самого себя.

Хейд оставшийся посредине комнаты подошел к люку и ногой выбил штырь. Деревянный люк с шумом упал на место. Руадан что-то закричал, но из-под пола вместо слов раздались лишь какие-то невнятные звуки, а Хейд в одно слитое движение подскочил к входной двери и выскочил наружу, не удосужившись даже закрыть двери. В комнату ворвался ветер, тот час задувший огонь в очаге и перевернувший тарелки, стоявшие на столе. Он по-хозяйски дернул ставни, но не смог открыть их, удержали прочные щеколды.

Руадан снизу продолжал кричать и стучать в крышку люка, а потом попытался приподнять ее, уперевшись спиной. После некоторых попыток ему это удалось, крышка люка с грохотом откинулась назад, а сам старик перевалился на пол, тяжело дыша и вскинув голову огляделся, хотя уже и так понимал, что произошло.

Желана в доме не было.

А Хейд уже спускался вниз, огромными скачками преодолевая расстояние до леса от тропы, петляющей по склону.

Я стояла на пороге, всматриваясь в темноту. Ветер рвал платок, в который я уже перестала кутаться, а сердце тревожно стучало в груди. Я пыталась себя успокоить, но не могла, да и погода способствовала тому, что тревога нарастала с каждой минутой.

Я успокаивала себя тем, что возможно Харек и Желан укрылись где-то от непогоды и вернутся, как только буря утихнет, но зная северянина, отчего-то полагала, что он непременно бы вернулся ко мне, несмотря ни на что и потому продолжала ждать, хотя тревога разрасталась во мне все сильнее и сильнее.

Когда очередной порыв ветра захлопнул за моей спиной двери, я вздрогнула. Одновременно с этим небо над лесом разорвала яркая вспышка. Следом за молнией воздух содрогнулся от тяжелого раската грома. Гроза приближалась.

Я промерзла казалось, до самых костей и решила вернутся в дом, подбросить в очаг дров. Когда Харек и Желан вернутся, им нужно будет обогреться и переодеться во все сухое и я собрала вещи, уложила их на лавку у стола, села рядом, налив себе предварительно чашку с горячим отваром, обхватила ее замерзшими руками и стало отогреваться, чувствуя, как тепло разливается по телу.

— Харек, где же ты? — мысленно позвала я и бросила взгляд на окно, закрытое ставнями. Ветер ударил в них, словно кто-то чужой и сильный требовательно застучал кулаком.

Я не знаю, почему так волновалась, но это предчувствие плохого не отпускало меня, и я снова поднялась из-за стола и вышла из дома. В лицо тут же ударил косой дождь, и я взглянула в сторону. Одна из ветвей дуба, что рос во дворе с треском упала вниз. Ветер сорвал с нее последние ржавые листья, швырнул в мою сторону, и они разлетелись стаей вокруг меня и унеслись прочь.