Метка Жнеца
Шрифт:
Блэк сунул левую руку в карман и неожиданно для себя натолкнулся на предмет, которого там быть не должно. Это было странно. Это было неправильно. Достав руку из кармана вместе с предметом, он увидел монету. Золотую монету, с которой на него пустыми глазницами, смотрел искусно выделанный череп. Это была ручная работа. Такое ни с чем не перепутать. Отличная находка для его коллекции антиквариата.
Кто же сделал такой шикарный подарок градоначальнику? Это был интересный вопрос, а потому мысли мэра скользнули в прошедший день. Он вспоминал всех, с кем ему пришлось сегодня общаться. Особенно тех, кто желал решения своих проблем. За такой подгон Дамиан готов был отблагодарить.
Перевернув монету, он увидел на другой стороне римскую цифру XII. Это было необычно. Интригующе.
Дамиан вышел из обеспеченной семьи, по меркам Санрайз-Сити. Тогда этот город еще не успел стать отражением порока, похоти, жадности и жажды наживы. Не стал каменными джунглями. Блэк прилежно учился в школе и с открытым ртом слушал рассказы своего отца. С особым восторгом он слушал о том, чего успело достигнуть человечество. Развитие. Далеким космосом. Великие открытия. Он грезил прошлым и будущим. Учил историю. Юриспруденцию. С восторгом листал учебники по физике и математике. А классическая литература, заставляла его подолгу сидеть у окна, любуясь звездами, которые тогда еще было можно рассмотреть не только с верхнего города.
Все было хорошо, пока однажды отца не арестовали. Копы вломились в квартиру вечером. Семейство Блэков в тот момент, как раз сидели за ужином. Весело переговаривались и общались. Даману на тот момент было тринадцать.
— Мордой в пол! — Кричали дядьки одетые экзоброню.
Мать испуганно закричала закрывая собой младшую сестру Дамиана, а отец прикрыл мальчишку собой.
— Мордой в пол! — Кричал злой коп из спец подразделения. Он одним движением искусственных мышц уложил отца на пол и придавил тяжелым сапогом. — Роберт Блэк, вы обвиняетесь в нарушении пункта три, закона номер двести сорок восемь. Взятка в особо крупном размере. Так же вы обвиняетесь по статье закона номер четыреста три, пункт два параграф двадцать два. Умышленное сокрытие потенциально опасной информации для безопасности Конфедерации Свободных Городов.
А тем временем суровые бойцы уткнули носом в пол и остальную часть семьи Блэков. Дамиан с ужасом смотрел на отца. В его мировозрении такое было невозможно. Вот только судя по взгляду — отец был виновен. Он осознано пошел на этот риск. Но зачем? Почему?
В памяти ребенка это выжглось болезненным воспоминанием. Потом. Позже. Уже после суда, когда Дамиан приходил навестить отца в тюрьме, тот объяснил ему. Ответил на вопросы мальчика. Зачем и почему.
— Понимаешь, Дамиан. Наш мир… он сложный. Он не тот, которым ты его видишь. — Смущаясь перед ребенком, говорил Роберт Блэк. — Все эти разговоры про демократию, закон и порядок — они работают. Ровно до тех пор, пока не сталкиваются с интересами корпораций и правительств. Демократия? Политики вспоминают о ней, только когда стул под ними начинает гореть, а зад припекать. Закон? Эта тварь всегда будет на стороне того, кто сможет больше отлистать на взятку. Честность и порядочность? Если ты хочешь выжить в этом мире и чего-то добиться — забудь. Забудь как страшный сон. Вот посмотри на меня. Я живой.
— Я не понимаю. — Растеряно отвечал Дамиан глядя на отца.
— Сынок. Я живой. Ты жив. Мама и малышка Кармен тоже живы. И это главное. Если бы я не взял деньги, то к нам домой вломились бы не копы. К нам вломились бы или бандиты, нанятые корпами, или же их бойцы из службы безопасности. И вот тогда… тогда мы бы все были мертвы. — Роберт замолчал, отведя взгляд от сына. Ему было стыдно. Он был в ситуации луз-луз. Просто в одном случае его садили за решетку, а в другом, он вместе с семьей отправился на дно океана, кормить рыб.– Глава семейства Блэк тяжело вздохнув, посмотрел сыну в глаза. — Пойми, мой мальчик. Здесь либо ты либо тебя. Третьего не дано.
И Дамиан запомнил эти слова отца. Он тогда долго думал, размышлял над ними. Пытался смотреть на окружающий его мир именно через призму этих слов. А еще в его душе поселился страх. Страх, что однажды, кто-то придет к нему. Вот так. И этот кто-то заберет его жизнь, и жизнь его семьи.
Следующим
ударом по психике подростка стала смерть отца. Та корпорация, которая давала ему взятку, решила, что он виновен в срыве сделки. И даже тот факт, что его посадили, не смог их остановить. Там, в высоких кругах элиты этого мира, такое не прощается. За это платят исключительно кровью.И это был следующий урок, который выучил молодой Блэк, которому к тому моменту стукнуло пятнадцать. Мать рыдала, Кармен плакала из-за слез матери. А Дамиан молча сидел и смотрел в окно. Отец был для него всем. И примером для подражания и самым мудрым человеком, которого он только знал. И это было больно. Так больно, что хотелось выть на эту чертову луну.
Последним гвоздем в гроб нормальности Дамиана стал роковой случай с матерью и сестрой. Он тогда уже поступил в университет, на факультет экономики и управления. И вот звонок. Полиция.
— Ваша мать и сестра погибли в результате нападения неизвестных. Они в морге…
А дальше Дамиан не слушал. Мир окончательно рухнул, показав ему свое гнилое нутро. Страх? Нет. Страха больше не было. Была лишь злость и желание прогнуть эту чертову реальность под себя. Заставить всех тварей боятся. Нагнуть их и иметь как грязных робошлюх.
А дальше была методичная работа. Разработка плана. Налаживание нужных связей. Уроки актерского мастерства, ораторского искусства. Интриги, лживые обещание начинающего политика. Он все больше и больше становился человеком, который улыбается в лицо, доверительно хлопает по плечу и выдает сокровенную тайну. Но это все только для того, чтобы уже в следующую секунду, остро заточенная сталь вошла в самое сердце наивному глупцу. Тому, кто повелся на этот доброжелательный тон.
Блэк точно знал, что корпораты ценят и уважают только силу и жестокость. И он дал ее им. Дал сполна. Еще будучи главным прокурором он прижимал ненавистных тварей. Доил их своих личных сучек, выжимая из тех кредиты. Он подставлял, интриговал, сталкивал их лбами. И когда кто-то пытался пойти против него — Дамиан безжалостно убивал. Так и зародился его ритуал с отсечением головы виноватого. Так он стал тем мэром, который управлял городом жесткой рукой. Так он и стал гнилой мразью, что заразила весь Санрайз-Сити.
— Можно ли было поступить иначе? — Спросил сам себя Дамиан, дымя сигарой и глядя на химические облака, что отделяли элиту от плебса.
Впрочем. Этот вопрос не требовал ответа. Риторические вопросы они вообще… такие… не требующие ответы, ибо в самом вопросе уже содержится и ответ. Иначе можно было. Конечно же малыш Блэк мог бы оставаться в том наивном мирке в котором жил до того, рокового случая. Но долго ли? А мог он пойти другим путем и став мэром, получив в свои руки власть, попытаться исправить что-то в этом уродливом мире? Нет. Как бы не гордился своим положением семидесяти летний мужчина, но он все еще оставался мелкой сошкой для настоящей элиты. Один город, пусть и такой огромный — это не весь мир. Корпораты сильны. Очень сильны. Они, сука стоят над государствами. Покоряют гребаный космос и плюют на правительства, покупая те с потрохами. Даже на Дамиана могут надавить сверху, приказав закрыть на что-то глаза. Он и закрывает. Все это и многое другое и превратили Санрайз-Сити в рассадник гнили.
Сорок лет у власти. Сорок лет на самой вершине городской власти. Здесь он полноправный король. Вот только до тех пор, пока на сцену не выходят фигуры, имеющие большую власть. Но ничего. Скоро выборы в сенат, и Дамиан обязательно вырвется вперед. Не зря же он столько лет готовил, этот чертов план своего возвышения. А там. Там его ждет вожделенная должность председателя Конфедерации Свободных Городов.
Утро следующего дня для Блэка началось в привычном режиме. Водные процедуры. Заплыв в личном бассейне. Сигара. Кофе. Новости на экране голографического экрана. И конечно же свежая выпечка. Он ничего не мог с собой поделать. Вкусная еда была его слабостью. Он любил изысканную выпечку, особенно родом из такой далекой отсюда Франции. Круассаны ласкали его вкусовые рецепторы, заставляя с блаженством прикрывать глаза, чувствуя как нежное тесто, сдобренная натуральным сливочным маслом, тает во рту.