Меткий стрелок. Том II

После Блэкберна Юкон стал еще более извилистым. Мы прошли мимо эскимосской деревушки Руби. Несколько чумазых, остроскулых ребятишек высыпали на берег, махая нам руками. Из полуземлянки, крытой дерном, вышел старейшина — маленький, сморщенный, как печеное яблоко, старик в кухлянке из оленьих шкур. Он тоже помахал нам и что-то прокричал на своем гортанном языке. Тагиш Чарли, наш лоцман-индеец, перевел:

— Говорит… женщин надо? Хороших женщин?

Я опешил. Велел подойти ближе. Старейшина, видя мое замешательство, начал объяснять жестами, тыча пальцем то на свои хижины, то на нашу шхуну. Чарли снова перевел:

— По зиме… партия рыбаков под лед ушла. Вдовы остались. Много. Говорит, хорошие, работящие.

Я вежливо, но твердо отказался — не хватало еще на борту появиться женщинам. Это будет «тушите свет». Скандалы, драки, поножовщина…

Старейшина, кажется, не обиделся, лишь пожал плечами и снова скрылся в своей землянке. Артур, ставший свидетелем этого разговора, смотрел на меня круглыми глазами. Кажется, «романтика Севера» продолжала преподносить ему сюрпризы.

Потом был Форт Юкон. Огромный, даже по моим меркам, бревенчатый острог, построенный когда-то Компанией Гудзонова Залива на слиянии Юкона и Поркьюпайн-ривер. Кузьма, стоя на палубе нашей «Девы», долго и с какой-то тоской смотрел на него, рассказывая, что здесь когда-то кипела жизнь, съезжались трапперы со всей округи, меняли пушнину на товары, гуляли, дрались… Большой центр русской жизни. Теперь же форт выглядел заброшенным и пустынным. Мы прошли мимо, не останавливаясь. Уголь еще был, да и задерживаться не хотелось. Цель была близка.

И вот, на седьмой день пути от Русской Миссии, мы увидели его. Сёркл-Сити.

Поселок раскинулся на высоком, обрывистом берегу Юкона, в широкой излучине реки. Еще издали мы увидели дым из многочисленных труб, а потом и сами строения — сотни разномастных хижин, бревенчатых домов, палаток, сараев, теснящихся друг к другу без всякого плана и порядка. Над всем этим возвышалось несколько более солидных, двухэтажных зданий — очевидно, администрация, почта, склады торговых компаний. И, конечно, салуны. Их здесь было не меньше полдюжины, судя по вывескам, криво намалеванным на досках. Вывески обещали «лучшее виски», «горячих девчонок» и «честную игру». По-сути этот поселок был тем самым образцом Доусона, который я собирался устроить на слиянии Клондайка и Юкона. Точнее так. Это должен был стать его «улучшенный вариант». Потому то, что я видел сейчас в бинокль… Нет, «такой хоккей нам не нужен». Да тут первый пожар все уничтожит в ноль вместе с людьми.

— Сёркл-Сити, Итон, — сказал Финнеган, стоя рядом со мной на мостике и тоже разглядывая поселок в бинокль. — Говорят, здесь уже больше тысячи человек. И это не считая индейцев и всякого сброда, что крутится вокруг.

Я кивнул, всматриваясь в это кишащее муравейником скопище. Хаос, грязь, лихорадочная энергия — все это чувствовалось даже отсюда, с реки. Город жил золотом. Дышал золотом. И умирал за золото.

— Причаливай вон там, Калеб, — я указал на пустынный участок берега, примерно в миле ниже по течению от основной застройки. — Подальше от этой суеты. Разобьем лагерь, приготовим обед. Пусть обустраиваются. Мне не нравится эта толчея.

— Если не причаливаем к пирсам, то лучше стать выше по реке.

— Поселковое дерьмо?

— Оно самое.

— Тогда плывем выше.

— Сейчас позову матроса кидать лот — мерять глубины глубины.

«Северная Дева» осторожно подошла к берегу. Мы бросили якорь, спустили трап. Староверы, обрадованные окончанием долгого и утомительного пути, быстро выгрузили свой нехитрый скарб, лодки, принялись ставить палатки, рубить дрова для костров. Кузьма, как старший, руководил всем этим процессом, зычно покрикивая на своих земляков.

Я оставил на шхуне Финнегана и часть команды, взяв с собой, Артура и троих банноков — просто для сопровождения, а не для дела. Корбетт выпросился, горя желанием увидеть настоящий «золотой город». Банноки же шли со мной молча, как тени, их присутствие было почти незаметным, но я чувствовал их настороженность и готовность к любым неожиданностям. Все вооружились Кольтами, надвинули шляпы на самый нос, как это делали местные.

— Сокол, Медведь, Олень, — обратился я к ним, когда мы отошли от лагеря. — Ведите себя тихо, наблюдайте. Если что — вы знаете, что делать.

Они молча кивнули. Их новые костюмы, купленные в Портленде, сидели на них еще мешковато, но с каждым разом парни носили европейскую одежду все лучше и лучше.

Первым делом я направился на почту. Небольшое бревенчатое здание с американским флагом на крыше. Внутри было тесно, пахло сургучом и пыльными бумагами. За стойкой сидел усатый почтмейстер в нарукавниках. Телеграфной линии только велась в Серкл, оставался вариант обычного письма. Я купил конверт, марку, написал несколько строк Маргарет — «Добрались благополучно. Все здоровы. Подробности позже. Люблю. Итон». Отдал письмо служащему, чувствуя, как легкое тепло разливается в груди. Эта ниточка, связывающая меня с Портлендом, с той, другой жизнью, была важна.

Затем мы отправились в турне по салунам. Их здесь было множество, на любой вкус и кошелек. От грязных, пропахших дешевым виски дыр, где собирались самые отбросы общества, до более приличных заведений с пианино, зеркалами и даже подобием сцены. Я заходил в каждый, заказывал пиво, осматривался, слушал разговоры.

Атмосфера везде была примерно одинаковой и даже привычной по Джексон Хоулу — возбуждение, пьяный угар, громкие крики, смех, ругань. Старатели, обросшие, в рваной, пропахшей кострами одежде, просаживали здесь намытое за недели или месяцы золото. Они пили, играли в карты, хвастались своими находками или жаловались на неудачи. Золотой песок здесь был главной валютой. Его взвешивали на маленьких весах, которые стояли на стойке у каждого бармена, ссыпали в кожаные мешочки. Расплачивались им за выпивку, за еду, за женщин.

Шлюхи… Их здесь было немного, и они были нарасхват. Усталые, вульгарно накрашенные, в дешевых, ярких платьях, они переходили от столика к столику, смеялись, кокетничали, стараясь выудить у старателей побольше золотого песка. В некоторых салунах были отдельные комнаты наверху, куда они уводили своих клиентов. Я видел, как один из старателей, совсем молодой парень, едва оперившийся юнец, с горящими глазами смотрел на одну из таких девиц, а та, поймав его взгляд, хищно улыбнулась, раздвинула слегка ноги и даже наклонилась вперед, показывая грудь в глубоком декольте. Бедняга. Скорее всего, оставит здесь не только свое золото, но и здоровье.

Артур, поначалу глазевший по сторонам с открытым ртом, постепенно притих, его лицо стало серьезным. Кажется, реальность золотодобывающего городка оказалась далека от его романтических представлений. А вот на индейцев весь местный разгул производил мало впечатления. Они были все также непроницаемы. Дети природы!

В одном из салунов, называвшемся «Золотое дно», мы присели за столик у стены. Я заказал всем пива, но попросил не налегать. Чтобы не развезло, потребовал еще соленой мелкой рыбки на закуску. За соседним столом шла азартная игра в покер. Ставки были высокими, на кону лежал не только фишки, но и заявки на участки. Атмосфера накалялась.

Я поднялся, протиснулся в толпу. Игра шла с переменным успехом, фишки по кругу двигались между четырьмя посетителями. Устав ждать развязки, я подошел к бару.

И тут я их заметил. Троица старателей, лет тридцати, сидели у стойки, громко смеялись и задирали других выпивох. Они были хорошо одеты, по местным меркам, даже щеголевато — новые кожаные куртки, чистые рубахи, начищенные сапоги. Видно было, что дела у них идут неплохо. Или они просто умели пускать пыль в глаза.

Когда мы проходили мимо них, направляясь к столику, один из них, самый высокий и нагловатый, с рыжеватыми усами и веснушчатым лицом, подставил мне ногу. Я вовремя заметил ее, переступил. Покачал пальцем перед его лицом.