Меткий стрелок. Том II

Отдавать иконы я передумал. Двести сорок с лишним лет прошло, а раскол в православии живее всех живых.

* * *

Вечером, когда я уже собирался возвращаться на «Деву», отец Леонтий познакомил меня со старостой поселка, Семеном Никитичем, и еще несколькими уважаемыми стариками. Они приняли меня настороженно, но когда отец Леонтий рассказал, что я «свой, из староверов, да еще и правильно крещусь», лед тронулся. Мы сидели в доме старосты, пили чай из самовара с медом и сушками, вели неспешную беседу о жизни, о вере, о судьбах России.

Эти люди поразили меня. Суровые, немногословные, они обладали внутренней силой и достоинством. Их лица, обветренные, изрезанные морщинами, обладали каким-то внутренним светом. Они были чистоплотны, их дома и дворы сияли чистотой, несмотря на скудость быта. А женщины… Женщины здесь были красивы какой-то особой, северной красотой. Высокие, статные, с ясными глазами и гордой осанкой. Боже мой, какие толстые косы у девушек! Смотрели прямо, не опуская взгляда.

Я решил остаться в Русской Миссии еще на день. Что-то притягивало меня к этому месту, к этим людям. Возможно, это было то самое «русское», по которому я, сам того не осознавая, тосковал.

На следующий день протрезвевший Кузьма пришел ко мне на «Деву» с повинной. Огромный, все еще немного помятый, он выглядел виноватым, как нашкодивший щенок.

— Прости, Итон, — пробасил он, неуклюже кланяясь. — Бес попутал, не помню ничего… Стыдно-то как… Говорят, ты меня от смертоубийства спас. Должник я твой теперь по гроб жизни. Чем могу служить?

Он смотрел на меня своими ясными, теперь уже осмысленными голубыми глазами, и я видел в нем не пьяного дебошира, а могучего, хоть и непутевого, русского мужика. И тут мне в голову пришла идея.

— А созови ка местных. Речь у меня для них есть!

Я прогулялся по деревне, зашел в местный лабаз, посмотреть товары. За прилавком сидел низкий человек с медвежьей бородой и большой проплешиной на голове. Одет он был в расшитую рубаху, подпоясанную ремнем. И он уже знал, что я русский, обратился ко мне на родном языке:

— Что-нибудь определенное ищите?

Я потрогал связки вяленой чавычи и полоски оленьей кожи, что свисали с потолка, посмотрел на ассортимент на прилавке. Патроны в пачках, порох, жестянки с чаем и кофе, всякая бакалея и ткани в рулонах. Меня беспокоило то, что у нас в команде не было доктора. И с лекарствами тоже было негусто. А что если кто-то заболеет? Например, Артур! А я за него отвечаю.

— Мне бы медикаменты какие, микстуры. От простуды.

— Такое не держим — пожал плечами торговец — Хотя…

Бородач встал и достал с нижней полки плетёную корзинку.

— Вот, например. Медвежий жир с морошкой. Очень хорошо помогает от жара, грудной жабы и кашля. Есть ещё чай из хвои. Капитан с форта Юкон говорит, что он в нём зубной гниль вылечил. А может, просто перестал жевать табак.

Мнда… в 19-м веке лучше не болеть. Иначе придется лечиться чаем. Я увидел в окно, что народ начинает собираться возле дома старосты, поблагодарил торговца, вышел на улицу.

Послушать меня пришли не только мужчины, но и женщины. Были в толпе и дети со стариками.

— Меня зовут Итон Уайт! — начал я громко, стараясь чтобы услышали все. — Я иду на Север, строить новый поселок и лесопилку. Мне нужны работники. Крепкие, умелые, непьющие. Работа на год. Плачу сто долларов в месяц, плюс кормежка за мой счет. Контракт подпишем официальный, бумажный. Отец Леонтий заверит. Кто хочет заработать и не боится трудностей — будьте готовы завтра к утру. Пойдете на своих лодках, моя «Дева» возьмет вас на буксир.

Мужики загудели, зашептались. Сто долларов в месяц — это были большие деньги по здешним меркам. Да еще и кормежка. Но и работа, видимо, предстояла нелегкая.

— А что за поселок, барин? — крикнул кто-то из толпы. — Где строить-то будем?

— Далеко, на Юконе, — ответил я. — Там, где с Клондайком сливается река. Места дикие, но богатые. Леса много, зверья, рыбы. Работы хватит на всех. А потом, может, и золотишко найдем.

Последние слова я произнес как бы невзначай, но они возымели свое действие. Глаза у многих загорелись. Золото… Магическое слово.

К вечеру у меня был список из двадцати двух человек, готовых отправиться со мной. Включая Кузьму. Я даже не удивился. Вот надо человеку поменять обстановку. Сам понимает, что сопьется. Я взял с него слово — зарок не пить в течение года. Мы даже составили специальный договор, где за нарушение этого зарока полагался большой штраф — удержание трехмесячной зарплаты. Кузьма подписал, не раздумывая. Мужики, видя его решимость и мою к нему доверие, выбрали его своим старшим, бригадиром.

На следующее утро, когда «Дева» отчаливала от причала Русской Миссии, за ней на буксире тянулась целая флотилия из пяти больших лодок, груженых людьми, их немногочисленным скарбом и припасами. Провожать нас вышел весь поселок. Отец Леонтий благословил нас в дорогу.

Я стоял на палубе, глядя на удаляющийся берег, и чувствовал, что этот странный, затерянный на краю земли русский островок дал мне нечто большее, чем просто рабочих для строительства города золотодобытчиков.

Глава 6

Дни сливались в недели, река вела нас все дальше на север, в самое сердце ледяной пустыни. После того, как мы покинули гостеприимную Русскую Миссию, держа за кормой их утлые лодчонки, взятые на буксир, Юкон словно взбесился. Река петляла так, что порой казалось, мы возвращаемся назад, к оставленным поселениям. Берега то расступались, открывая безбрежные, унылые топи, то сжимались скалистыми утесами, грозя раздавить нашу «Северную Деву».

Анвик и Блэкберн промелькнули, почти не оставив следа в памяти, кроме коротких остановок. В Блэкберне я выгодно продал еще одну бочку виски, пополнив изрядно похудевший после Ванкувера кошелек. На часть вырученных денег мы закупили еще угля, которого вечно не хватало для прожорливой паровой машины, да продуктов — картошки, лука, круп. Много соленой рыбы. Калеб ворчал, что лишний груз нам ни к чему, но я настоял. Мои новые русские работники, два десятка бородатых мужиков, которых мы тащили за собой на их же лодках, нуждались питании. И хорошем, калорийном питании. Я не собирался экономить на староверах.

Каждый вечер, если река позволяла и дно было подходящим, мы причаливали к берегу. Мужики оказались рукастыми, быстро разбивали общий лагерь, разводили костры, строили шалаши. Я распорядился, чтобы кок Чэнь готовил на всех — благо, мяса диких свиней, добытого под Ванкувером и прокопченного в Андреевском, у нас было в избытке. Староверы поначалу дичились, косились на китайца, но голод — не тетка, и вскоре они с аппетитом уплетали сытную похлебку, крестясь перед едой. Я, чтобы не выделяться и заслужить их доверие, садился с ними за общий стол, участвовал в вечерних молитвах, которые проводил Кузьма. Из него вышел отличный бригадир — он внимательно следил за дисциплиной своих земляков, авторитет его был непререкаем.