Меткий стрелок

Я достал из кармана заказанный у ювелира кулон. Тяжелое золото приятно легло на ладонь. Я изобразил на нем наш вензель — сплетенные буквы И и М. И заказал два таких украшения.

— С Рождеством, Марго.

Она ахнула, когда я надел цепочку ей на шею. Прижала кулон к груди.

— Он… он чудесный, Итон! Спасибо!

Она поднялась на цыпочки и быстро, пока никто не видит, поцеловала меня в щеку.

— Пойдем к гостям? — предложила она.

Я тяжело вздохнул.

— Они примут тебя! Просто им нужно время

— Сильно сомневаюсь.

— Я очень прошу! Ради меня.

Что же… Ради Маргарет я был готов еще к часу другому мучений. Она того стоила.

Глава 23

Новый, 1896-й, год подкрался незаметно, окутанный промозглой портлендской сыростью. Ни тебе мороза, ни скрипучего снега под ногами — лишь мелкий, нудный дождь стучал в высокие окна виллы «Флитвуд», навевая тоску. Рождественские праздники, проведенные в чопорной атмосфере дома Корбеттов, оставили во мне странное послевкусие. С одной стороны — роскошь, непривычный комфорт, внимание Маргарет, которое становилось все теплее и смелее, особенно после наших тайных встреч. С другой — ледяное презрение тети Элеоноры, игнор от гостей, которые периодически появлялись на вилле.

Новогодняя ночь не принесла веселья. Гостиная была полна людей — родственники, партнеры Дэвиса, какие-то местные чиновники. Шампанское лилось рекой, звучала музыка, велись светские беседы о финансах, политике и последнем бале. Марго сыграла нам на рояле. Оказывается, девушка неплохо была так подкована в классической музыке. И вальсы Шоппена и ноктюрны Грига и Листа.

Я стоял у камина, машинально кивая на приветствия, но чувствовал себя зрителем на чужом спектакле. Праздник повторял собой Рождество — казался фальшивым, лишенным искры, той самой, что бывает морозной русской зимой, когда трещит огонь в печи, пахнет хвоей и мандаринами, а за окном — сугробы по пояс и звездное небо.

Закончив выступать и сорвав аплодисменты, Маргарет, подошла, легко коснулась руки. На ней было великолепное платье из темно-синего бархата, подчеркивающее ее хрупкость и одновременно какую-то новую, обретенную уверенность.

— Ты чем-то расстроен, Итон?

— Просто задумался. Этот дождь… совсем не новогодняя погода. Хандра и сплин.

— Здесь редко бывает настоящий снег на Рождество или Новый год, — она пожала плечами. — Привыкай, если собираешься остаться.

В ее фразе слышалась какое-то напряжение. Похоже меня вызывают на откровенный разговор.

— Я не собираюсь оставаться здесь вечно, Марго, — сказал я тихо, наклонившись к ней. — Не хочу быть приживалкой по типу тети Элеоноры.

— Фу как грубо!

— У меня другие планы. Заработать миллионы, превзойти всю эту «новую» элиту Штатов — я обвел руками холл гостинной, где толпились местные «аристократы» — И когда-нибудь, обещаю, у нас с тобой будет настоящий Новый год. С морозом, с катанием на санях с ледяных горок, с фейерверком, таким, чтобы все небо расцвело огнями.

Глаза девушки удивленно расширились, потом в них мелькнула теплая искорка.

— Звучит… захватывающе, Итон. Я буду ждать. Но можешь сказать, куда ты собираешься? Я волнуюсь.

— Ты знаешь, что я открыл транспортную компанию. Кстати, хочу дать тебе доверенность, чтобы ты могла управлять моими делами здесь, в Портленде. Мне понадобится твоя помощь.

Марго неуверенно кивнула, спросила:

— У тебя уже есть бизнес-план? Как ты собираешься зарабатывать на перевозках?

— План есть, но он пока секретный. Я тебе чуть позже расскажу.

Девушка легко сжала мою руку, прежде чем вернуться к гостям. А я остался у камина, глядя на пламя и думая о том, что этот год должен стать решающим. Год, который либо поднимет меня на вершину, либо похоронит под обломками несбывшихся надежд.

* * *

Январь начался с удачи. Буквально через пару дней после Нового года, когда деловая жизнь Портленда начала понемногу оживать после праздников, меня нашел капитан Финнеган. Я как раз сидел в своем крошечном арендованном офисе «Yukon Transport Trading Co.», пытаясь разобраться в хитросплетениях портовых сборов и правил фрахта, когда дверь распахнулась, и на пороге возникла знакомая сутуловатая фигура старого морского волка.

— Мистер Уайт? Кажется, я нашел то, что вам может подойти.

Финнеган бросил на стол свернутую в трубку газету с объявлениями. Я предложил капитану кофе, и тот сразу закивал, потирая свои загрубевшие от ветра и соли руки.

— Что за судно, Калеб? — спросил я, когда мы выпили хорошей робусты и Финнеган немного согрелся.

— Шхуна. Паровая. Как вы и хотели. «Северная дева». Стоит у причала в Астории на верфи МакЛарена. Хозяин разорился, распродает имущество. Судно относительно молодое, в хорошем состоянии. Я сам еще не смотрел, только переговорил с агентом. Но по описанию — то, что надо для ваших северных затей.

— Едем! — решил я мгновенно. — Прямо сейчас.

* * *

Путь до Астории, городка в устье реки Колумбия, занял несколько часов на местном почтовом пароходике. Погода не радовала — все тот же серый, моросящий дождь, переходящий в снег, холодный ветер. Но настроение у меня было приподнятое. Предчувствие удачи щекотало нервы.

Верфь МакЛарена встретила нас скрипом стапелей, стуком молотков и запахом свежей краски и смолы. Несмотря на непогоду, работа не останавливалась, вокруг доков даже была проложена железная дорога, по которой шастал небольшой паровозик с двумя платформами.

Нас уже ждал агент — шустрый малый по имени Дженкинс, который сразу повел нас к «Северной деве».

Она стояла у причала, покачиваясь на мутной воде. И с первого взгляда я понял — Финнеган был прав. Это было именно то, что я искал. Не красавица, конечно, — рабочая лошадка. Но крепкая, надежная, с каким-то суровым северным очарованием.

— Вот она, джентльмены, — Дженкинс театрально взмахнул рукой. — «Северная дева». Стальной корпус, клепаный, как видите, с полубаком. Пять лет всего судну, построено здесь же, на Колумбии. Хозяин вложил в нее душу, но… дела пошли плохо.

Мы поднялись на борт по шаткому трапу. Палуба была чистой, такелаж — в порядке. Финнеган сразу принялся за дело. Он стучал по борту,, заглядывал в люки, осматривал лебедки, кнехты. Его опытный глаз замечал то, чего я бы никогда не увидел.

— Длина шестьдесят три и сорок, ширина восемь с небольшим, — бормотал он себе под нос, заглядывая в судовые документы, которые принес Дженкинс. — Глубина интрюма девять и пять футов… Осадка порожнем — два четырнадцать. Отлично! А в грузу — три и два. То, что доктор прописал для рек, Итон! Дедвейт почти сто тысяч стоунов. Четыре трюма, общая вместимость восемьсот пятьдесят восемь кубов. Очень неплохо!