Метод Сократа: Искусство задавать вопросы о мире и о себе

Горгий, 479e

СОКРАТ. Я же говорил, что, наоборот, будь то Архелай или любой другой из людей, если он совершит несправедливость, а наказания не понесет, он самый несчастный человек на свете и что во всех случаях, кто чинит несправедливость, несчастнее того, кто ее терпит, и кто остается безнаказанным – несчастнее несущего свое наказание. Так я говорил?

ПОЛ. Да.

СОКРАТ. И теперь уж доказано, что говорил правильно?

ПОЛ. По-видимому.

Если вы понимаете, в чем состоит функция эленхоса и чего она не предполагает, то это место покажется вам поразительным. Сократ показал, что, когда Пол отступает от высказанного им выше, он начинает противоречить себе. Но как это доказывает, что Сократ прав? Ведь он лишь уличил Пола в том, что тот настаивает на двух несовместимых тезисах; при этом, однако, он не указал, какой из них следует отклонить. Предположим, Пол согласится, что ложна его первоначальная точка зрения. Но и это еще ничего не доказывает: ведь несостоятельность вашего аргумента против моего еще не доказывает мою правоту. По крайней мере, так должно быть.

Некоторые ученые рассматривают сюжетный поворот, описанный в «Горгии», как аномалию [101] . Ведь обычно Сократ ограничивается опровержением того, что говорят другие, не претендуя при этом, будто бы он что-то доказал. Но допустим, что мы все-таки настаиваем на объяснении вышеприведенного отрывка. И вот решение, которое предлагает Властос: с точки зрения Сократа, у каждого есть хотя бы какие-то истинные убеждения. Возможно, так происходит из-за того, что с некоторыми из них мы рождаемся (именно это предполагает Сократ в «Меноне»). По крайней мере, у каждого бывают моменты, когда он высказывается метко и верно [102] . В любом случае, ложные убеждения, если отслеживать их внимательно, неизбежно вступят в конфликт с какими-то из ваших истинных убеждений. А если вы обнаружите у себя убеждение, которое не противоречит ни одной из прочих ваших установок, то такую его бесконфликтность – непротиворечивость – можно будет посчитать свидетельством его истинности. Таким образом, оно устоит.

101

См., например: Kraut, "Comments on Gregory Vlastos, 'The Socratic Elenchus' "; Benson, Socratic Wisdom, p. 57–95. Авторы этих работ, приводя многочисленные примеры эленхоса, не находят у Сократа утверждений, что эта методика приводит его к положительным выводам.

102

Такое предположение делает Вудрафф: Woodruff, Socrates and the Irrational, p. 145–146.

Личным проектом Сократа, согласно этой теории, выступает аккумуляция подобных истин. Его коллекция постепенно разрастается по мере того, как он находит все больше и больше согласующихся друг с другом идей. Чем значительнее становится эта масса, тем легче ему обнаруживать и отсеивать ложные утверждения. Затем появляется кто-то вроде Пола, занимающий противоположную позицию, которая терпит неудачу, поскольку несовместима с другими его воззрениями и, вероятно, установками самого Сократа. Таким образом, повержен еще один покушавшийся на сократовскую систему убеждений. Соответственно, вероятность того, что взгляды философа истинны, еще более возрастает. Если же предпосылка способна устоять в меняющихся ситуациях, то уверенность в ней становится все прочнее. Таким образом, эленхос превращается в способ, посредством которого обретается истина, а не просто опровергаются чужие высказывания. В ходе его применения непротиворечивость накапливается кумулятивным образом.

Такой поворот более чем обнадеживает. Кумулятивная непротиворечивость влечет за собой расширение наших познаний и укрепляет их достоверность; это своего рода снежный ком. В указанном плане эленхос помогает формированию личности. Он заставляет человека подвергать собственные моральные установки постоянной переоценке. В вашем мировоззрении наметился конфликт – вам нужно определиться, какое убеждение сохранить, а от какого отказаться. Это что-то вроде спортивного состязания, разворачивающегося в одной и той же голове: здесь есть идеи-победительницы, а есть идеи-проигравшие. Чем больше раундов проходит, тем четче становится ваше понимание себя [103] . Таким образом, сократический метод помогает выполнить указание, начертанное над входом в храм Аполлона в Дельфах: познай самого себя [104] .

103

Brickhouse and Smith, Socrates' Elenctic Mission, p. 126–127.

104

Об этом см.: Brickhouse and Smith, Plato's Socrates, р. 101–102.

Помимо сказанного, эта теория объясняет, каким образом Сократ, утверждающий, что он ничего не знает, все-таки способен иметь четкие ориентиры относительно сложных тем – например, быть уверенным, что несправедливо обращаться с другими гораздо хуже, чем терпеть несправедливость в отношении себя. Такие убеждения нельзя записать в разряд чего-то такого, что он знает. Они кажутся ему верными только из-за того, что выдержали все испытания и проверки. Не исключено, однако, что может появиться какой-то новый аргумент – или новый оппонент, – достаточно сильный для того, чтобы вскрыть какую-то непоследовательность в убеждениях Сократа. Таким образом, считая непротиворечивость критерием истинности, надо иметь в виду, что она никогда не способна решить вопрос раз и навсегда. Она заставляет считать любые мнения временными и пребывать в постоянном поиске дополнительных подтверждений или опровержений.

Последовательная ошибочность. Но насколько надежным критерием истинности может служить непротиворечивость? Сократическое предположение, используя формулировку Властоса, состоит в том, что у всех есть хотя бы какие-нибудь истинные убеждения – фундаментальные моральные интуиции, которые можно считать надежными. Ложные убеждения в любом случае рано или поздно вступят с ними в противоречие – или вступили бы, если бы ими занялся Сократ. Во многих ситуациях такая гипотеза весьма продуктивна, но сказанное не означает, что она верна всегда и везде. Интересно порассуждать о том, способны ли системы отвергаемых Сократом идей поддерживать внутреннюю последовательность, причем сверху донизу, и таким образом отбивать даже самые решительные попытки выявить в них противоречия [105] . На эту проблему обращает внимание платоновский Сократ.

105

Ричард Рорти в своей книге «Философия как политика культуры» делает похожее предположение: «Едва ли кому-то захотелось бы преломить хлеб с Эйхманом или Сусловым, но с легкостью можно вообразить, что представления этих людей о самих себе и своих поступках были столь же последовательными и непротиворечивыми, как, скажем, аналогичные представления Оруэлла и Триллинга – или же наши собственные» (Rorty, Philosophy as Cultural Politics, p. 67–68).

Кратил, 436c–e

КРАТИЛ. Да вот тебе вернейшее свидетельство того, что законодатель не поколебал истины: ведь иначе у него не могло бы все быть так стройно. Разве ты не видишь этого – ты, который говорил, что все имена возникли по одному и тому же способу и направлены к одному и тому же?

СОКРАТ. Но знаешь, друг мой Кратил, это не оправдание. Ведь если учредитель обманулся в самом начале, то и остальное он поневоле делал уж так же, насильно согласовывая дальнейшее с первым. В этом нет ничего странного, так же ведь и в чертежах: иногда после первой небольшой и незаметной ошибки все остальное уже вынужденно следует за ней и с ней согласуется. Поэтому каждому человеку нужно более всего внимательным быть при начале всякого дела, и тогда нужно обдумать, правильно или нет он закладывает основание. А коль скоро это достаточно испытано, остальное уже явится следом.

Вы, вероятно, без труда припомните свои споры с людьми, чьи убеждения казались вам дикими, но при этом последовательными. Вопрос в том, на самом ли деле они отличались непротиворечивостью – или то была лишь видимость, обусловленная отсутствием у вас сократовского таланта найти в них несоответствия. С афинских времен этот вопрос ничуть не стал проще. Мы живем в пору поляризации: у людей диаметрально различные представления о мире. Сократический вопрос заключается не только в том, согласуются ли взгляды, которые они высказывают, с их более глубокими убеждениями, – он еще и в том, согласуются ли эти самые глубинные убеждения друг с другом. Однако чем ближе подбираешься к этим убеждениям и их взаимосвязям, тем эмоциональнее люди защищаются. Вот почему сократическое вопрошание очень редко оборачивается резкими политическими преображениями (не исключено, что такое не происходит вообще никогда). В лучшем случае – лишь постепенными.

Кому-то может показаться, что этот беглый анализ проливает свет на ваших идейных противников: то, что они утверждают на словах, не согласуется с их глубинными убеждениями, но открыть им на это глаза весьма непросто. Сократ сказал бы, что подобные догадки, вероятно, имеют под собой основания. Но он мог бы высказать то же самое и о любых, на первый взгляд безупречных, убеждениях, которых придерживаетесь вы сами. Ибо это довольно распространенное заблуждение – полагать, будто сократические вопросы, если довести их до совершенства, способны делать других людей согласными с вашим мнением или политической позицией. Приступая к практическому применению метода Сократа, очень важно сразу же избавиться от подобных фантазий. Первым делом скептицизм следует обращать на себя, а не на других.

Попробуем взглянуть на эту проблему более широко. Если бы все вокруг сделались последователями Сократа, то можно было бы вообразить воцарение всеобщего согласия между людьми, принявшими одни и те же фундаментальные истины. Не исключено, что такое было бы возможно где-нибудь на Марсе, но вот здесь, на Земле, представить себе это весьма трудно. Впрочем, мир, в котором сократический метод вошел бы в моду, – сколь бы немыслимым это ни казалось – все равно стал бы гораздо лучше прежнего. Люди оценивали бы свои шансы на ошибку или недопонимание гораздо выше, чем они делают это сейчас. Это сделало бы их гораздо терпимее друг к другу, им было бы легче добиваться взаимопонимания в общении между собой. Те, кто постарше, воспринимали бы чью-то абсолютную уверенность с негодованием и раздражением, а те, кто помладше, высмеивали бы ее как сократически некорректную. Конечно, в сопоставлении с мечтой о совершенной сократической гармонии подобные достижения кажутся незначительными, но зато по сравнению с нынешним положением вещей они предстают весьма амбициозными. И даже если нам не удастся добиться такого идеального мира, создать в существующем несколько сократических аванпостов совсем не сложно.