Метод Сократа: Искусство задавать вопросы о мире и о себе

Сократ использует эленхос во всех ранних диалогах. В «Горгии», например, Калликл говорит, что хорошая жизнь – это та, в которой больше всего удовольствия. Сократ не подвергает сделанное собеседником утверждение фронтальной атаке. Он спрашивает у Калликла, хороша ли жизнь у катамита, если его аппетиты удовлетворены [88] . (Под «катамитом», вероятно, имеется в виду пассивный гомосексуал или занимающийся проституцией мужчина, то есть кто-то крайне постыдный в древнегреческой культуре [89] .) Калликл не может заставить себя согласиться, но и не возражает. Вместо этого он пытается сменить тему. Тогда Сократ подводит Калликла к другому противоречию, не такому провокационному. Являются ли трусы и дураки плохими людьми, интересуется он. Калликл отвечает, что да. Добившись тем самым желаемого признания, Сократ завершает эленхос: а способны ли трусы и дураки получать столько же удовольствия, сколько храбрые и мудрые люди? (Да.) Раз так, значит, дурные люди столь же хороши (поскольку получают столько же удовольствий), как и хорошие. А это, в свою очередь, показывает, что хорошая жизнь и жизнь, наполненная удовольствиями, не одно и то же. В итоге Калликл вынужден отказаться от своей позиции в пользу новой: то, что приносит удовольствие, является благом, но одни удовольствия лучше других. И мы продвигаемся дальше.

88

Горгий, 494е. (В русском переводе С. П. Маркиша вместо латинского термина catamitus, упоминаемого автором, используется слово «распутник». – Прим. ред.)

89

Обсуждение этого вопроса см.: Kahn, Drama and Dialectic in Plato's Gorgias, p. 80.

Стыд. В литературе широко дебатируется вопрос о том, насколько логичен последний аргумент Сократа [90] . Но мы, оставив эту тему в стороне, обратим внимание на другое обстоятельство: аргументы, выдвигаемые Сократом, не всегда способны доказать что-либо кому-нибудь другому, кроме Калликла. Калликл мог бы заявить, что ни катамиты, ни трусы не представляют для него особой проблемы. Но такая опция была для него недоступной: его сковывали либо собственные убеждения, либо боязнь оказаться в постыдном положении. Доказательство, используемое Сократом для победы над Калликлом, имеет силу лишь в этих обстоятельствах. Если бы Сократ беседовал с Калликлом в другое время и в другом месте, то для эффективного эленхоса ему, вероятно, понадобились бы другие примеры.

90

Аргумент содержит сложность, которую Калликл не замечает: Сократ называет «хорошими» то людей, то их переживания. Эту трудность можно было бы преодолеть, а может, и нет. См.: Kahn, Drama and Dialectic in Plato's Gorgias, p. 82; Santas, Socrates, p. 270–278.

Обратите внимание, что стыд в ходе сократического вопрошания проявляет себя в двух видах [91] . Иногда он вынуждает одного из собеседников Сократа согласиться с неким утверждением только из-за того, что отрицать его было бы слишком неловко [92] . Смущение может стимулироваться мнениями других людей. Проявления такого рода стыда разнятся по времени и месту, а то, рационален ли этот стыд, определяется тем, рационально ли сообщество, в котором разворачивается действо [93] . Об этом следует помнить, преодолевая собственную или чужую логическую непоследовательность. Страху перед тем, что скажут и подумают окружающие, нет места в моральных рассуждениях, по крайней мере для Сократа. Более того, подобный страх угрожает честному исследованию, и поэтому стоит держать его подальше от процесса. Однако если вы считаете, что упомянутые окружающие правы, то это совсем другое дело. Значит, по-настоящему вы испытываете стыд лишь перед самими собой, а взгляды других лишь напоминают вам об этом.

91

О роли стыда в эленктической аргументации см.: Woodruff, Socrates and the Irrational, p. 132–135, 143–146; Kahn, Plato and the Socratic Dialogue, p. 134ff.

92

Kahn, Vlastos's Socrates, vol. 1, p. 173.

93

Эту идею развивает Пол Вудрафф. См.: Woodruff, Socrates and the Irrational, p. 133.

Кроме того, стыд может присутствовать в сократическом диалоге в качестве реакции на вашу собственную непоследовательность [94] . Такого рода стыдливость не зависит от времени и места или от рациональности сообщества. Это дискомфорт от осознания того, что вы не понимаете, о чем говорите, или уверились в чем-то, не заслуживающем уверенности. Это «самодельная» форма стыда, в которой человек стыдится самого себя; поэтому с ней в равной степени знакомы люди, которых разделяют тысячелетия, причем в радикально разных ситуациях. Наличие подобного стыда говорит о том, что вы делаете успехи.

94

Woodruff, Socrates and the Irrational, p. 144–145.

Разные цели. Эленхос может оборачиваться разными последствиями для тех, кого в диалоге испытывают вопросами. Во-первых, иногда эта процедура обнаруживает, что на самом деле человек не верит в то, на чем настаивает; кроме того, она может показать, что он в придачу и не знает того, в чем, как ему представлялось, он осведомлен. Под воздействием эленхоса утверждения и заявления обнаруживают свою неустойчивость. Такие разновидности эленхоса называют «очистительными», поскольку они очищают разум от самонадеянности. Точнее говоря, самонадеянность сменяется более тонким ощущением невежества [95] .

95

Woodruff, Skeptical Side of Plato's Method, p. 26–28.

Скептикам нравится очищающий эффект эленхоса, поскольку они и не собираются ничего доказывать – им просто хочется избавить людей от ложного ощущения самоуверенности (подробнее об этом в главе 16). Иногда кажется, что тем же самым занимается и Сократ, и это объясняет его влияние на некоторых читателей. Однако его цель можно рассматривать и под другим углом. Он не просто пытается повергнуть собеседников в состояние неуверенности – ему хочется, чтобы они почувствовали себя опровергнутыми, а это явно не то же самое. Кроме того, он, возможно, желает косвенным образом доказать истинность других утверждений [96] .

96

Woodruff, Expert Knowledge in the Apology and Laches, p. 107.

Этот последний пункт подводит нас ко второму способу применения эленхоса: он позволяет парировать попытки оспорить истинность ваших утверждений. Сократ заявляет, что X истинно, а затем показывает, что любой, кто отрицает X, противоречит себе. Это так называемый оборонительный эленхос, потому что в данном случае применяющий его защищает некий тезис, указывая на сложность его опровержения; тут вовсе нет речи о доказательстве чьего-то невежества [97] . Проще говоря, эленхос способен поддержать утверждение, показывая, насколько трудно ему противопоставить что-либо. И снова подходящий пример мы находим в «Горгии». Опираясь на эленхос, Сократ объясняет, что творить несправедливость – это гораздо хуже, чем терпеть ее от других. Причем он вовсе не говорит, что уверен в истинности своего тезиса; он просто подчеркивает, что никому еще не удалось доказать обратное.

97

Woodruff, Skeptical Side of Plato's Method, p. 26, 28–29.

Горгий, 509а

Что до меня, я все время твержу одно: как обстоит дело в точности, мне неизвестно, но до сих пор, как вот и нынче, я ни разу не встретил человека, который был бы в состоянии высказаться по-иному, не попав при этом впросак.

Таким образом, сократический метод не только способ показать, что громкие заявления других людей (или же наши собственные) в конечном счете разваливаются, хотя такое качество ему, несомненно, присуще. Посредством этого метода можно и отстоять ту или иную идею. К тому же эленхос подходит для проверки интерпретаций самых разных вещей, от изречений древнего оракула до современного текста. Отрицайте их – и посмотрите, что будет дальше.

Непротиворечивость и истинность. Таким образом, по большей части эленхос – это приспособление для опровержения убеждений. Поначалу это занятие может показаться неинтересным: кому захочется тратить свое время на то, чтобы опровергать все подряд? Разве строить не лучше, чем ломать? Однако с точки зрения Сократа это две стороны одной и той же медали. На этот счет лучше всех высказался Милль в трактате «О свободе»:

Теперь в моде относиться с небрежением к отрицательной логике, т. е. к той логике, которая ограничивается указанием слабых сторон теории или ошибок практики, но сама не приводит ни к каким положительным истинам. Такой отрицательный критицизм не может, разумеется, служить конечной целью, но как средство для достижения положительного знания или убеждения, которое бы заслуживало называться убеждением, он неоценим, и пока люди опять не будут систематически проходить через школу этого критицизма, до тех пор немного будет у нас великих мыслителей и невысоко поднимется средний уровень умственного развития, исключительно разве только по отношению к предметам математики и физики. Знание человека о каком бы то ни было предмете, за исключением предметов математики и физики, только в таком случае и заслуживает называться знанием, если оно прошло через весь тот умственный процесс, который обыкновенно совершается в человеке, когда он выдерживает спор с действительным оппонентом [98] .

98

Robson, Collected Works of John Stuart Mill, vol. 18, p. 252. (Рус. пер.: Милль Д. С. О свободе // О свободе. Антология мировой либеральной мысли. – М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 288–392. – Прим. ред.)

Это серьезный и уважаемый взгляд на метод Сократа, который и в самом деле можно считать искусством опровержения. Не овладев этим навыком, нельзя рассчитывать на приближение к истине.

В то же время у Сократа, как представляется, есть и собственные положительные убеждения. Мы рассмотрим их в главе 14. До сих пор продолжается оживленная дискуссия о том, каковы истоки этих убеждений, а также о том, могла ли их сформировать его приверженность эленхосу. Некоторые читатели не соглашаются с этим: по их мнению, любые положительные убеждения должны проистекать откуда-то еще, поскольку эленхос способен лишь показать, что собеседники Сократа непоследовательны [99] . С его помощью можно доказать, что они в действительности не знают того, что, по их представлениям, им хорошо известно, но эленхос не показывает, какое из их убеждений верно (возможно, ложными окажутся все). При таком подходе получается, что Сократ лишь опровергает чужие мнения, не извлекая из этого никаких положительных выводов. Но другие специалисты, и прежде всего Властос, думают по-иному. Они считают, что Сократ черпает знания именно из эленхоса [100] . Как же это происходит?

99

См.: Grote, Plato and the Other Companions of Sokrates, p. 292.

100

Vlastos, Socratic Studies, p. 17–29. Обзор многочисленных откликов на теорию Властоса см.: Wolfsdorf, Socratic Philosophizing.

Прежде всего, Сократ действительно иногда говорит так, словно эленхос доказывает истинность утверждения, которое не рассыпалось, устояв после выявления и разрешения противоречия. Вернемся к его тезису, упомянутому чуть выше: он говорил о том, что чинить несправедливость по отношению к другим (и не получать за это по заслугам) – это гораздо хуже, чем терпеть несправедливость. Его собеседник Пол поначалу с этим не соглашается, однако его позицию подрывают другие сделанные им допущения – классический пример эленхоса. А затем вдруг происходит следующий обмен репликами: