Метод супружества

Но я держал рот на замке, потому что уже знал, что произойдет, если я заговорю. Фиона сердито смотрела в мою сторону, посылала меня на хрен, подчеркивала это жестом руки и продолжала бегать по гребаному саду.

Тогда я в равной степени раздражался и возбуждался, и мой член побуждал броситься за ней, поднять ее на руки и найти место, где можно ее трахнуть.

И я уже боролся со своим членом, наблюдая, как ее платье колышется, когда она бежит.

Теперь она стала намного больше, и с каждым днем становилась красивее. За несколько дней до этого ей сняли гипс, и я знал, что она была счастлива избавиться от последнего напоминания о несчастном случае. Что касается меня, то это запечатлелось в моем мозгу.

— Кажется, между вами все хорошо, — заметил Роуэн.

Мой лучший друг постепенно возвращался ко мне. Наши отношения почти вернулись к нормальному состоянию. Все остальные, будучи в отряде Фионы, были немного настороженнее. Тина отвела меня в сторонку и сообщила, что она отрежет мне яйца самым болезненным способом, какой только возможен, если я снова выкину какое-то дерьмо.

Они все ждали, что я снова облажаюсь. Подведу. Я их не винил. И мне понравилось, что у Фионы были друзья, которые сделали бы это для нее.

— Да, — согласился я с Роуэном. Я не только трахал свою жену, но и теперь спал в ее постели. Спал в нашей постели.

Детская была готова, во многом благодаря моей маме. Оглядываясь назад, я был рад, что она приехала. Но был слишком занят мыслями о том, как вернуть Фиону, беспокоился о ней, а затем трахал ее с тех пор, как она вошла в мою комнату в полночь, и не задумывался о том, что ждет меня в будущем. Например, о детской. О коляске. Какую прикроватную люльку приобрести на первые несколько месяцев жизни ребенка.

Хотя технически это был не мой первый ребенок, я впервые проходил через все это. Я ничего не знал о таких вещах, как пеленальные столики и автокресла. От этого, чувство вины жгло меня изнутри, сожаление подкатывало к горлу, и я снова проклинал себя за то, что не был рядом с Габби, когда она была беременна.

По крайней мере, моя мама была рядом. И родители Габби. Это я сказал себе тогда. Вот как я жил.

— Она простила тебя? — спросил Роуэн.

Я отхлебнул пива, думая о последних нескольких неделях, и о том, как она пыталась приготовить мне ужин.

— В основном, — ответил я. — Это больше, чем я заслуживаю.

Он хлопнул меня по спине.

— То, чего ты заслуживаешь, находится прямо здесь, — он кивнул на Фиону.

— Я не отрицаю, — сказал я. — Я буду рядом с ней. С ними. Дам им жизнь, которую они заслуживают.

Роуэн кивнул.

— Это все, что мы можем сделать.

Пару мгновений мы молчали, пока я думал о том, о чем размышлял с того дня в больнице.

— Ее бывший поднимал на нее руку, — сказал я, все еще наблюдая, как Фиона визжала от смеха, пока Ана ползала по ней. — После того, как у нее случались выкидыши. Он столкнул ее с лестницы, — я крепче сжал бутылку, не сводя глаз с улыбки Фионы, мне нужно было следить за ней, потому что я не мог до конца в это поверить. Не мог до конца поверить ей. Все дерьмо, через которое она прошла, все дерьмо, с которым она боролась… по ней и не скажешь. Это не притупило ее улыбку и не омрачило взгляд.

Роуэн тоже наблюдал за моей женой, когда я набрался храбрости отвести от нее взгляд. Его лицо было бесстрастным, но ноздри раздувались, уголки рта были опущены. Он тоже любил Фиону, и независимо от того, рассказала ему Нора эту информацию или нет, то, что я произнес это вслух, обеспокоило его.

Не так сильно, как меня.

— Это не дает мне спать по ночам, — сказал я, снова переводя взгляд на Фиону. — Я думаю о нем. Он на другом континенте. Живет своей жизнью, не заслуженно. Дышит, не заслуженно.

С той секунды, как Фиона рассказала мне, я подумывал о том, чтобы сесть в самолет и убить его голыми руками. Я уже знал, где он живет. В каком-то гребаном особняке в Сиднее. Снова женился. Чертовски разбогател. Благодаря родителям.

Мы с Роуэн приобрели определенные навыки, пока были на службе, и завели связи. С людьми, которые не ушли в отставку, как мы. Нет, они еще глубже вляпались, натворили всякого дерьма, о котором общественность пребывала в блаженном неведении.

Я все еще не исключал возможности небольшого путешествия. Но это означало бы, что мне пришлось бы оставить Фиону. Я ни за что не стал бы этого делать, пока она беременна. Но мысль о том, что я буду на другом континенте вдали от жены и дочери, тоже наполняла меня тревогой. В последний раз, когда я так делал, это закончилось плохо.

И Фиона ждала этого. Чтобы я ушел. Я видел, что она готовится к этому, не полностью отдавая себя мне. Не полностью доверяя. Она не говорила о будущем. Она обходила это стороной. И это на моей совести.

— Кому это поможет? — спросил меня Роуэн.

Я посмотрел на своего друга.

— Кому бы помогла его смерть? — уточнил он. — Она создала жизнь вдали от него, с головой окунулась в нее, — он кивнул на Фиону. — Конечно, она никогда его не забудет, никогда полностью не исцелится, но она не та женщина, которая позволит такому мужчине иметь над ней власть.

Я сжал кулак. Он прав. Фиона чертовски упряма. Слишком. Да, он ранил ее. Но не сломил. Ни один мужчина не сломил бы мою жену. Даже я.

— Это эгоистично, — продолжила Роуэн. — Ты хочешь отомстить за нее, и единственный известный тебе способ сделать это — убить, — он посмотрел туда, где его жена доедала десерт. — Помочь ей ты сможешь только будучи рядом.

Я посмотрел на него.

— Ничего не делая? — это противоречило всему внутри меня.

— Будучи ее мужем, — возразил он. — Будучи отцом.

Я оглянулся на Фиону.

Будучи ее мужем.

Будучи отцом.

Это сложнее, чем перелететь через весь мир, чтобы убить человека.

И это пугало меня до чертиков.

***

На следующий день Фиона пришла домой с котом.

Она гуляла с Норой. Было чертовски тяжело позволить ей водить новую машину одной. У меня было непреодолимое желание потребовать, чтобы она никуда не ездила, если я не за рулем. Но, конечно, я знал, чем все это закончится. Итак, я попытался подавить свое беспокойство. Подавить гребаный страх, пробирающий до костей.

Я попытался напомнить себе, что молния не ударяет в одно и то же место дважды. Что у меня больше не отнимут жену и дочь.

И все же я смог вздохнуть по-настоящему, только когда Фиона пришла.

— Это Бу, — объявила она, баюкая кота на руках и прижимая его к животу.

Я уставился на него, а кот уставился на меня в ответ. Он был сплошного черного цвета, большой, уже не котенок, и выглядел осуждающим.

— Что с ним не так?

Она нахмурилась на меня.

— Ничего. Он идеален, — отрезала она, поглаживая его шерсть. — Просто родился без век.