Мэйв Флай

Они оба побледнели.

– Гм, - говорит проктолог, - мы не поздоровались с невестой.

– Да, - говорит ее парень.
– Да. О'кей. Хорошо.

Они уходят, а я наблюдаю, как мужчина кладет руку на спину Кейт, придвигается ближе.

– Я предпочитаю лазанью, - говорит Гидеон.
– Хотя, я слышал, что из плаценты также получается отличный чили.

– И вот оно, искрометное остроумие, благодаря которому ты попал в Гарвард.

Он поднимает бровь.

– Очаровательная покладистость, благодаря которой ты оказалась в Стэнфорде.

Я замираю и поднимаю на него глаза.

– Я не училась в Стэнфорде.

– Кейт сказала, что ты поступила.

– Нет.

– Ты поступилa на полную академическую стипендию и бросилa учебу через две недели.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Твои родители отреклись от тебя, и ты каким-то образом оказалась здесь.

Я пристально смотрю на него и прохожу мимо, чтобы найти туалет. Позже я поговорю с Кейт по поводу разглашения конфиденциальной информации. Я достаю из сумки телефон, чтобы вызвать машину, как вдруг земля уходит из-под ног. Моя первая мысль - о кукле. Что каким-то образом эта нечестивая вещь стала причиной всего этого.

Но потом я вижу, понимаю, как в замедленной съемке. Это не я, это все. Кто-то задыхается. Падают стаканы, комната раскачивается. Конечно. Они, как правило, приходят один за другим. Землетрясения приходят либо в виде "сотрясений", либо в виде "качков". То, которое мы пережили в "Вавилоне", было "сотрясением". Они более сильные, более внезапные. Но мне всегда казалось, что "качки" гораздо тревожнее.

Земля колеблется под нами, как будто мы катаемся на серфинге, комната вздымается и обрушивается, достаточно, чтобы дестабилизировать нас всех. Я теряю опору и падаю. По пути вниз я протягиваю руку за чем-нибудь, натыкаюсь на что-то и хватаюсь за него. Проходит слишком много времени, прежде чем я понимаю, за что хватается моя рука. Но это не имеет значения.

Я падаю.

А потом нет.

Я смотрю в потолок и каким-то образом подвешена над землей. Земля замирает, успокаивается. В поле зрения появляется лицо брата Кейт. Его руки обхватывают мою спину, и он держит меня, не более чем в футе над полом. Его сумка по-прежнему крепко зажата в моей руке. Я разжимаю пальцы и отпускаю ее.

– Спасибо, - говорит он.
– Ты держалa еe немного крепко.

Я прочищаю горло. Я открываю рот для ответа, но ничего не выходит.

– Ты в порядке?
– спрашивает он.

– Пожалуйста, опустите меня, - говорю я.

Он поднимает нас обоих на ноги и отпускает меня. В комнате раздается смех, проверяют, нет ли потерянных очков и столь любимых контактных линз. Я не единственная, кто упал, и несколько гостей отряхиваются, поднимают бокалы с шампанским. Я тянусь за бокалом с любым алкоголем, что окажется под рукой, и осушаю его. Ставлю его на уже помятый стол, а Гидеон стоит с моим телефоном в руках и что-то печатает. А может, и не печатает. А вытирает что-то. Не знаю. Он протягивает его мне и улыбается.

– Спасибо, - говорю я.

Я кладу его обратно в сумку и ухожу от этого человека, который привязался ко мне, и с которым я предпочла бы не общаться, желательно, никогда больше. Я не вижу Кейт и должна убедиться, что с ней все в порядке.

И тогда я смогу спасти эту ночь. У меня появилась новая цель в социальных сетях. Я купила старую VHS-копию документального фильма о хищниках 1998 года "Чувство и запах" и одну копию "Битлджуса", и обе должны были доставить сегодня. И еще Cибиан^[12].

– Мэйв.

Голос Гидеона раздается позади меня. Я поворачиваюсь, во мне нарастает ярость, не соответствующая ситуации. Я вздыхаю и требую, чтобы это прекратилось. Уснуло. Он держит в руках мою книгу. Экземпляр "Истории глаза", в котором я сделала пометки и перечитала десять раз, тот самый, который я читала, когда мы только познакомились. Он выпал из моей сумки и открыт на странице с моими заметками. Я вижу, что его взгляд зацепился за одну из них. Я ощущаю, что он как будто положил глаз на мою обнаженную кожу. Это был проблеск, который не должен был увидеть ни он, ни кто-либо другой. Он закрывает книгу и протягивает ее мне.

– Давай я отвезу тебя домой, - говорит он.
– Эта вечеринка - отстой. И это самое меньшее, что я могу сделать после того, что ты мне подарила.

– Нет, спасибо, - говорю я и беру свою книгу.

10

Кейт чувствует себя хорошо после землетрясения и не готова покинуть вечеринку. Ей кажется, что этот мужчина, за которого она держится, имеет отношение к фильму, в который она пытается попасть на пробы. Я наблюдаю за ним издалека, и ничего не замечаю. Он безобиден. Настолько, насколько это вообще возможно.

На улице мой телефон глючит от падения и отключается на полпути заказа машины. Я пытаюсь мысленно подсчитать, сколько времени займет дорога до дома или стоит ли уговаривать какого-нибудь мужчину внутри подвезти меня. Но мне не хочется выкладываться, не сегодня, да и наверняка этого ждут. Отвлечься было бы неплохо, но зрительный контакт, человеческая компания... Я не хочу этого взаимодействия. Обмен и последующее истощение энергии при общении с другими говорящими млекопитающими. На мне черные бабушкины сапоги "Прада" на плоской подошве - самое дорогое, на что я была готова пойти ради такого случая. Они выдерживают удары.

Кто-то дистанционно отпирает машину, мигают фары. Звуковой сигнал ожившей машины. Машина рядом со мной, та самая, на которую я опираюсь, как я теперь понимаю. Я стою так, чтобы не касаться ее. Конечно же, это Гидеон выходит на улицу, но на этот раз он угрюмый, как будто что-то случилось. Он кажется... больше.

Он поднимает глаза и через мгновение узнает меня. Он моргает, и выражение его лица исчезает, сменяясь атлетическим высокомерием, которое я теперь знаю гораздо лучше, чем мне хотелось бы.

– Так ты все-таки хочешь прокатиться?
– говорит он.

Я уже собираюсь сказать ему, куда он может засунуть свои ключи, как вдруг понимаю, что это, возможно, не самый плохой вариант. Гидеон не будет ждать от меня ничего сексуального, а если и будет, то Кейт будет что сказать по этому поводу. Я смогу пережить двадцать минут в машине с ним.

– Где ты живешь?
– говорю я.

– А зачем тебе это знать?

Значит, его настроение сохраняется, даже под маской довольства. Хорошо.