Меж молотом и наковальней
Шрифт:
Блондинка, что-то щебеча, закрыла зонтик, обе опять вспрыснули от смеха, уселись за столиком рядом. Я отвернулась к окну. Что-то шлепнулось. Сумка. Я нагнулась, чтобы ее поднять, но брюнетка была быстрее:
— Ой, — вскрикнула она и подняла сумку, вновь устроив ее за спиной на стуле.
А блондинка нагнулась и подала через стол незамеченную подругой коробку, что выскользнула под ее стул.
Ты мой героин, без тебя одиноко!
Ночами не сплю — говорят, это плохо.
Ломает любовь, разлетаюсь на части!
Я в твоей власти, ты в моей власти!
Надо же, как репертуар изменился…
Девушки заказали мороженное, в такую холодрыгу!
А я попросила у симпатичной официантки тарелку горячего супа. Есть почему-то сразу захотелось. Да просто посидеть в кафе захотелось. Тем более, что кто-то приглушил радио и теперь музыка не травила так и без того заходившуюся тоской и одиночеством душу.
— Оля, погадай! — попросила блондинка, подвинув к подруге так и оставшуюся лежать на столе колоду.
— Нет, — покачала та головой.
— Ну Оля! Ну пожалуйста! Ну же…
— Говорю же тебе, я еще не умею! Это книжки надо почитать… не так и просто.
«Это надо «чувствовать», девочка», — мысленно поправила я. И вдруг вспомнила свои первые уроки с картами… учила меня Алина. Вернее, надолго оставляла в комнате, заставляла «вслушиваться» в карты. Оставляла фотографии неизвестных мне людей, потом долго выпрашивала… кто это, жив ли, здоров, чем сейчас озабочен? И закончились уроки лишь тогда, когда я почти перестала ошибаться.
— Ну хотя бы попробуй! — пропела светловолосая. — Пл-и-и-и-из! Ну не будь занудой!
Брюнетка кивнула и потянулась к колоде. Я вздохнула. Колода была новой и даже, казалось, пахла типографией. Неправильно. Глупо. Такие карты должны сначала привыкнуть к владелице, а для этого к ним надо относиться с почтением, о чем брюнетка, похоже, понятия не имела.
Потому и бросала колоду так запросто в сумку, вместе с фантиками и грязными, скомканными бумажными платками. Потому и позволяла ей упасть на пол, вовсе не думая, что карты могут «обидеться» и в отместку начать врать, если чего и не похуже. Да и выполнена колода, я горько вздохнула, в стиле манги. Дожили! И сюда японщина добралась.
Впрочем, это ли важно… если у карт есть душа, то это может быть и обычной игральной колодой, купленной за копейки. Только есть ли у новых карт душа? Я в этом сомневалась. Владелице колоды еще придется над ней потрудиться, вопрос, готова ли она трудиться для такой "ерунды" или и дальше будет проходя портить судьбы себе и окружающим?
— Только быстро, — прошептала брюнетка. — И по одной карте, хорошо?
Мне стало даже интересно. Настолько, что забыв о тошноте, я все же принялась жевать казавшуюся горькой булочку. Есть придется, мне очень нужны силы. Да и суп подоспел.
Брюнетка перетасовала карты и протянула колоду блондинке.
— Выбирай!
Неправильно. Боже, как же все это неправильно-то!
Сначала надо было позволить подружке снять колоду. И лучше не раз, а три. Впрочем, гадалка из меня тоже не ахти, специальность-то не моя. Хотя да, колода у меня имелась. И, благодаря урокам Алины, я умела ею пользоваться.
Но пользовалась скорее
редко и для нужд жителей Магистрата. Не более.Блондиночка вытянула карту, пригляделась, улыбнулась… дура же. Полная дура, нельзя же так несерьезно… с судьбой своей играет.
— О! Красивая.
Она так ее вертела, что даже я умудрилась рассмотреть рисунок. Рисунок, кстати, был ничего. Тоненькая девушка с распущенными волосами, в красном кимоно, и кто-то с темно-буром плаще, с укрытым капюшоном лицом. Оба идут на яркий, красноватый свет, звездой вспыхнувший на заднем фоне.
Красота…
— Что она означает?
Брюнетка отвечать не спешила, и я ее вполне понимала.
— А какой вопрос ты задала?
— Как всегда, — легкомысленно пожала плечами блондинка. — Что меня ждет завтра?
— Смерть, — неохотно ответила брюнетка и тотчас отобрала карту у побледневшей подруги:
— Не бери в голову, ерунда эти карты!
Хороша ей ерунда! Сначала сама к духам обращается, а теперь их еще и обижает: у девочки нет никакого интинкта самосохранения. И, увы, не судьба мне сегодня нормально попить кофе. Увидев, как блондинка посерела вся, аж трястись начала, я громко, чтобы эти две услышали, сказала:
— Зря ты так напугалась и подружку напугала: карта «смерть» не всегда означает смерть физическую. Возможно, это просто крупные перемены. Если хочешь узнать, вытяни у подруги другую карту.
— Нет уж, спасибо! — засуетилась брюнетка, пряча колоду в сумку. Впрочем, я ее понимала: игры закончились. Началось что-то неприятное и не совсем приятное. — Глупости все это!
Глупости, ага! То, что ты говоришь, вот это «глупости».
— Теперь уже не совсем. Гадание не только позволяет заглянуть в будущее, но и может его подкорректировать. Ты вбила своей подруге в голову, что она умрет, и она вполне может умереть.
— Знаете ли! — прошипела брюнетка. — Мы в это не верим!
Да, совсем не верите. Оно и видно, по испуганным глазам и трясущимся рукам. Но и бросить этих дурочек я уже не могла: совесть бы потом замучала.
— А зачем тогда гадаете? Ладно, девушки, хотите серьезно, будет вам серьезно!
Я достала из поясной сумки сверток, развернула темно-зеленую шелковую ткань и с любовью дотронулась до собственной колоды Таро. Блондинка расцвела, села напротив, зачарованно посмотрев на мои карты. Эх, девчата, любите вы неприятности. Впрочем, кто их не любит? Риск благородное дело, мне-то не знать.
И впервые за пару дней мне захотелось жить… люблю все же я свой дар, ой люблю. А кто ж не любит? Дураки только не любит. Умные — пользуются.
— А вы цыганка, да? — улыбнулась блондинка.
Интересные выводы, если гадаю, то сразу цыганка. Впрочем, может где-то в роду и затесались цыгане-то, глаза-то и волосы у меня темные…
А вот у девчонки глаза-то на самом деле красивые. Прозрачные, как лесные озера. Сама невинность… вернее, снежная королева, чувства которой поверхностны. Впрочем, таким жить легче, порхать, как бабочке, с цветка на цветок, и ни о чем не задумываться. Иногда и мне так хотелось.
— Ну почему же? — ответила я, нежно проведя кончиками пальцев по колоде. Карты отозвались знакомым, чуть ощутимым покалыванием. Соскучились. И уже видели «клиентку», уже ее изучали.