Между ангелом и бесом

– А жизнь, ангелок, сама по себе штука очень нелогичная. Ты лучше расскажи, какие исправления внес?

— А разве ты сам не читал?

— Нет.— Гуча поморщился.— Я посмотрел — программа другая. Не разобрался, сразу к ведьме ки­нулся. Голова сильно болела. С похмелья.

— Понятно,— сочувственно произнес ангел, уже знакомый со спиртными напитками.— Я написал: «Чтоб ты сгинул неизвестно где, чтоб тебя там по­весили вниз головой, привязав к столбу...»

— Надеюсь, не за яйца?

— Нет,— Бенедикт покраснел,— за ноги.

— Слава богу! Только представь, что бы мы с тобой делали с кастрированным наследником престола? Сценарий-то про кого был?

— Да так, про семнадцатого сына какого-то ни­щего.— Бенедикт задумчиво прожевал травинку, выплюнул ее и посмотрел на черта.— Ты сам подумай, ну кем может стать семнадцатый сын нищего?

— Как минимум — попрошайкой, вором и убий­цей.

— Вот ты все понимаешь! — обрадованно вски­нулся ангел.— С какой стороны ни посмотри, а нор­мального человека из него не получится. Я все точно не помню, но знаю, что анализ судьбы был сделан правильно. А этот крючкотвор меня таким болваном выставил, что хоть сквозь землю провалиться!

— Да, задачка.— Гуча задумчиво водил ногтем по карте.— Нам предстоит найти вора и афериста, сде­лать его королем и постараться, чтобы при этом он не стащил казну и корону, так?

— Примерно так,— согласился расстроенный вос­поминаниями ангел.

— Сейчас мы находимся в старом лесу, в пред­горьях. Дальше наш путь лежит через перевал в за­гнивающий городишко под названием Последний Приют. Это единственное человеческое поселение в Забытых землях. В старину там жили разбойники, бывшие пираты и прочие висельники, ну а теперь городок населяют их потомки, которые слишком упрямы, чтобы переселиться в более благоприятные места. Судя по карте, идти недолго, через сутки будем на месте.

— А найти подкидыша в многодетной семье проще простого,— радостно добавил Бенедикт.

— Если я не ошибаюсь, ангелок, нам не придется его искать — он будет висеть на столбе, привязанный за ноги. Нам останется только снять его, как спелый овощ.

— Фрукт,— поправил Бенедикт.— Я где-то слышал, что таких людей фруктами называют, только не пойму почему.

— Наверное, потому, Бенедиктушка, что их на деревьях часто вешают.— Гуча поднялся, повесил на плечо торбу и зашагал по направлению к возвышавшимся над верхушками деревьев горным верши нам, бросив на ходу: — Чем скорее покончим с этим делом, тем скорее вернемся домой.

— Мне как-то не особенно хочется возвращаться,— проворчал себе под нос ангел и поплелся сле­дом.

Через два часа лес кончился, дорога пошла вверх. Бенедикт, не привыкший ходить по горам, то и дело оступался и падал. Когда добрались до вершины, он совсем выдохся. Во рту пересохло так, что он, от­хлебнув из фляжки, даже не заметил, что в ней совсем не вода. На перевале Чингачгук разрешил отдохнуть несколько минут. Ангел вытер широким рукавом пот со лба и оглянулся назад.

Внизу простиралась живописная равнина, покры­тая темной зеленью лесов. Словно драгоценные кам­ни сверкали озера. Далеко на юге различались ак­куратные квадратики полей и причудливые очерта­ния городских башен,

Бенедикт посмотрел на север, по другую сторону горного хребта, и поразился — там простиралась го­лая, каменистая равнина, на которой тут и там тем­нели купы чахлых, кривых деревьев. Казалось, до горизонта рукой подать, наверное, из-за серого ту­мана, укрывшего землю клочковатым одеялом.

Тропка, что вывела путников на вершину, далее спускалась вниз, виляя меж валунов и направляясь к поселку домов из пятидесяти, покосившихся и вет­хих.

Ангел стоял неподвижно, дивясь контрастности этого мира, его захватывающей дух суровой красоте. Где увидишь картину восхитительнее, чем эта, от­крывшаяся с вершины горы,— думал он, и в этот миг из гнезда, находящегося ниже, на утесе, взлетел орел. Бенедикт от восторга забыл даже, что надо дышать. Мощь и красота птицы заворожили его, он проводил орла восхищенным взглядом и, забыв обо всем, рванулся за ним, к облакам.

Хорошо хоть Гуча вовремя заметил, что ангел не­множко не в себе, и насторожился, иначе косточек небожителя не собрал бы даже его любящий дядюш­ка. И так черт еле успел ухватить его за край камзола.

— Слушай внимательно, птичка! — отчеканил черт, прижимая юношу к земле.— Раньше ты был ангелом и летал! После — ты снова будешь ангелом и опять будешь летать! Но сейчас, запомни, сейчас ты — человек, а люди не летают! Вбей это себе в свою дырявую башку!!!

— Совсем не летают?

— Совсем!

— Жаль...

Гуча поднял посох и торбу, хмуро взглянул на ангела и начал спуск. Бенедикт поспешил за ним, подстраиваясь под быстрый шаг черта. Камешки под ногами осыпались, он скользил, высекая искры не­нужными шпорами, старался не отстать.

Светало, когда путники вошли в городок. До чего же убогий был этот городок — дома через один гро­зили завалиться, улицы замусоренные. Даже ветер с моря, залетая сюда, терял свою свежесть и мчался дальше уже насыщенный зловонием гнили и нечистот.

Никто здесь не поднялся ото сна с первыми лучами солнца, не случали молотками кузнецы, не скрипели рыбачьи лодки. Городок, казалось, вымер. Все спали.

Но вот скрипнула калитка, и в переулок вышла старая женщина. В руках у нее была прикрытая чис­той салфеткой большая корзина, судя по запаху, со съестным. Старушка озиралась по сторонам, словно боялась, что ее заметят.

Ангел, обрадовавшись, рванулся было к ней, но бдительный черт успел схватить его одной рукой за шиворот, а другой зажать рот.

— Тихо,— шепнул он, затаскивая спутника в пе­реулок.

Женщина шла к центру поселка, где на столбе посередине замусоренной мостовой вниз головой ви­сел парень. Руки его были связаны за спиной, ноги прикручены к перекладине толстой веревкой. Лицо от натуги было багрово-красным, так что россыпь веснушек на носу была почти неразличима. Ростом детина был как раз со столб. Его рыжие волосы под­метали землю, и поэтому издалека казалось, что по­вешенный стоит на голове.

— Еще один пижон,— проворчал Гуча, в первую очередь обративший внимание на ярко-красные шта­ны повешенного и рубаху пронзительного василькового цвета. Он как-то забыл, что сам одет отнюдь не скромно. Алый плащ трудно назвать незаметным.

Женщина затравленно оглянулась, но не увидела ничего подозрительного и заспешила к столбу.

Повешенный открыл глаза.

— Что вы право, маманя, так рано пришли? — недовольно проговорил он вполголоса.— Спать не даете. Отец поколотит, подумает, что к молодому парню на свидания бегаете.