Между честью и истиной

– О, Хайшен, - сказал он глубоким, чуть резковатым голосом, - кто это с тобой?

Унриаль да Шайни встречался с Хайшен лично еще в столице за звездами. Несколько раз он был у нее в монастыре по каким-то надобностям матери или деда и однажды давал объяснения по поводу дуэли, которую судил. Сейчас с ней вместе пришла какая-то незаметная женщина из местных, которую настоятельница представила как мистрис, то есть, заключил маркиз, она закончила здешнюю высшую школу. Женщина была одета во что-то очень приличное по местным меркам и совершенно бесцветное на сааланский взгляд. Хайшен сказала, что эта мистрис будет присутствовать и следить, чтобы разговор не утомил выздоравливающего. Мистрис взяла стул, села в углу и перестала быть заметной в своей одежде цвета сухого песка на фоне стены, облицованной плиткой из местного желтоватого камня. Очередной врач, решил маркиз и перестал обращать на нее внимание.

Разговор длился не больше двадцати минут. Дознаватель едва успела завершить формальную часть, как Полина сказала "достаточно". Маркиз удивился - он совсем не чувствовал себя уставшим. Но беседа сразу же прекратилась. Хайшен, кивнув женщине, сказала ему: "Продолжим позже, отдыхай" - и обе ушли. Когда за ними закрывалась дверь, потолок над маркизом привычно плыл куда-то вправо, и окно качалось.

Проходя через холл, Хайшен спросила Полину, как найти того, кто продал эту дрянь первому наместнику края. Полина замялась. Хайшен понимающе улыбнулась.

– Да, ты права. Это ждет до кабинета.

Дойдя до своих апартаментов и вернувшись в кресло, которое она заняла, начав разговор с Полиной, дознаватель вопросительно взглянула на женщину:

– Итак?

– Э-эмм...
– протянула та.

– Что такое?
– Хайшен приподняла брови.

Полина глядела в угол и на лице у нее было какое-то очень странное выражение, свойственное скорее Алисе Медунице.

– Ну во-первых, - выговорила она, - у меня на портале этого не было, то есть они торговали на свой страх и риск сами, мы не знали толком ни их оборота, ни сетей распространения. Во-вторых, за попытки этим торговать через "Ключик" у нас был очень короткий разговор, охрана портала даже не всегда меня ставила в известность.

Хайшен улыбнулась:

– Ты пытаешься не сказать, что ты лично могла приказать дать смерть продавшему?

Полина, глядя в чайный стол, протянула:

– Ну да...

Дознаватель качнула головой:

– Не понимаю, чего тут стесняться. Давай попробуем найти следы хотя бы мертвого?

Полина вздохнула.

– Я скажу тебе все, что знаю, а дальше ты сама, хорошо?

– Как скажешь, - улыбнулась Хайшен.
– Позволишь присутствовать Дейвину да Айгиту?

– Да, конечно, - обреченно кивнула Полина.

Граф оказался не то чтобы свободен, но пришел сразу, кротко сказав настоятельнице вместо приветствия, что в следующий раз он все же предпочтет доесть свой обед горячим. Хайшен, принеся ему довольно формальные извинения, немедленно приступила к делу. Следующие сорок минут Полина отвечала на их вопросы о веществах, людях, ценах, регламентах сделок и путях распространения. И очень радовалась тому, что об именах и адресах ее не спросили ни разу: она их просто не знала и подозревала, что ей вряд ли поверят, предполагая, что в ответ на отказ назвать имена трясти начнут уже всерьез. Не то чтобы она боялась этого, но теперь, после трех недель в больнице, у нее не было уверенности в своих возможностях сохранить достоинство. Потом ее отпустили отдыхать. Дейвин сам поставил ей портал в школьное крыло, и, шагнув в молочное окно, она оказалась в холле.

Попрощавшись с Полиной, Хайшен сказала:

– Ну что же, граф. Теперь нас ждет серия бесед с твоими местными коллегами. Отчасти о том, что она нам рассказала, отчасти по ее собственному делу. Я знаю, что здесь так не делают, но времени у меня немного, так что придется объединять темы.

Дейвин, представив себе визиты досточтимой на Литейный, на Октябрьскую набережную и по всем городским РУВД, затосковал. Ему было очень жалко коллег, но сделать для них он мог немного. Во-первых, он предложил дознавателю все же отказаться от объединения тем визитов и все вопросы о "снежке" решить по телефону, тем более что все равно адресовать их надо отдельным людям, никак не связанным с историей судебного преследования мистрис Бауэр. Так он выиграл время для того, чтобы предупредить Ивана Кимовича и Данилу, что к ним идет сааланская инквизиция, хотя бы иносказательно. Данила Борисович отреагировал на звонок коллеги адекватно, то есть ничего не понял, но как-то подобрался и отдал распоряжение привести в порядок документацию по совместным производствам с сааланцами. Иван Кимович не понял, в чем проблема, и легко ответил: "Да пусть приходит, это в моей жизни будет даже не десятый проверяющий". Граф, услышав это, горестно вздохнул в трубку:

– Иван, я тебя предупредил. Это все, что в моих силах.

В пятницу у меня был наряд в прачку. Сидя перед вращающимся барабаном, я пыталась понять, что и к кому на самом деле я чувствую. Понятен был только да Айгит. Его я боялась. Со всеми остальными было гораздо сложнее. Асана при ближайшем рассмотрении оказалась довольно милой теткой, незатейливой, но понятной, как фонарный столб. Из наших я видела с такими характерами только мужиков, а она при всей своей простоте была девочкой до мозга костей, привязчивой и верной. Князя она явно любила, и да Айгит, кстати, тоже. Причем они совсем не ревновали его друг к другу, хотя Асана временами ухитрялась одеться так, что у Димитри в ее сторону заметно дергался глаз. А я сама уже и наорать на него успела, и приревновать к Полине, и устроить ему головную боль несчетное количество раз. Я не могла назвать мое чувство к нему любовью, любовь я знала, она никуда не делась из меня, и теперь, когда у нее снова появилось имя и даже лицо, я точно могла сказать, что к Димитри у меня не это. Мне не было рядом с ним ни легко, ни тепло. Он вел себя честно - на сааланский лад. И его не в чем было упрекнуть по нашим законам, по крайней мере, пока мне не восстановили гражданство, но назвать чувство к нему любовью у меня не повернулся бы язык. Я ревновала его, как врага. Как человека, с которым надо доспорить. Такого со мной никогда не было - в школе я успешно миновала все эти подростковые терки, попав в Созвездие, на практике и во время работы наблюдателем было совсем не до того, а потом я встретила Лелика, и мысль о том, что если надо объяснять, то объяснять уже поздно, угнездилась во мне до самого копчика. И тут вот - на тебе. С этим было сложно, и я решила, что отнесу это Полине, но уже в ноябре, наверное. Говорить об этом с Хайшен или хотя бы с Нуалем я почему-то не хотела.

В воскресенье Полина проснулась от бульканья коммуникатора: Дейвин да Айгит прямо с утра прислал ей сообщение. Она удивилась и начала читать.

В сообщении было приглашение на прогулку и уведомление о том, что у нее сегодня выходной и отдых от лечения. Подход Полину удивил, но к сааланской непосредственности она привыкла давно, поэтому пошла собираться. Душ, фен, теплые колготки, привезенные Мариной из Хельсинки, джинсовая юбка, свитерок, куртка, часы... вроде готова. Она вышла в холл, где Дейвин назначил встречу, и увидела, как он подходит из "взрослого" крыла замка по коридору.

Обмен улыбками и приветствиями на ходу времени практически не занял, все было очень спокойно и внешне неторопливо, но Полина для себя отметила, что с момента отправки смс не прошло и получаса, - а Гранд Витара Дейвина уже везет их к воротам. Едва миновав территорию, Дейвин сказал:

– Мистрис Полина, можно вас попросить об одной мелочи, если вам нетрудно?

– Да, конечно, - что это за "мелочь", Полина могла только догадываться, но даже не насторожилась.

– Я прошу тебя оставить официальный тон и перейти на "ты" хотя бы в неформальной обстановке. У тебя выходной, у меня тоже... Можно так сделать?

– Я думаю, да, - согласилась она.
– Да, точно можно. Я смогу.

– Вот и отлично. Тогда сперва мы едем завтракать, потом выходим в Адмиралтействе, я беру свободную машину, и мы катаемся по городу, как тебе план?

– Хороший план. Отличный даже.

И действительно, они свалились в какую-то "Карелочку", сильно освежив официантам впечатления от дня, а потом вернулись в замок и ушли по порталу в город, где человек да Онгая выдал Дейвину ключи. На стоянке в ответ на брелок квакнул компактный черный внедорожник - и начался выходной. Они ехали по набережным, время от времени Дейвин спрашивал что-нибудь о домах или памятниках, Полина отвечала, удивляясь, как на самом деле много она помнит о городе, а потом они переехали Неву и отправились на север. Внимание Дейвина привлекла старинная решетка вдоль тротуара между двумя двухэтажными зданиями. Дома тоже не были похожи на окружающие их строения. Полина почти улыбнулась, видя, куда он посмотрел.

– Ну да, отличается, ведь это постройка позапрошлого века. И дома, и решетка. Но они изначально не так стояли. Хочешь, выйдем, рассмотришь внимательно, а я расскажу.

Дейвин развернул и припарковал машину на отходящей от проспекта улице. Через несколько минут он уже рассматривал ограду. Она напоминала... о кладбище?

– Полина? А что с решеткой? Почему она такая?

– Ты про то, что ограда стоит на железобетоне? Это потому, что решетґку переносили. Да и все место когда-то выглядело совсем иначе: в центре недостает еще одного сооружения. Здесь еще церковь была.