Между добром и злом. 2 том

— Ну давай, арестуй меня… — Вантувер ещё и разговаривать умудряется. — Думаешь, это что-то изменит?

Кондрат ничего не думал. Он сейчас проталкивал пулю другим шомполом в дуло, методично и отстранённо, подавляя позывы прокашляться, понимая, что в этом случае согнётся в три погибели от боли.

— Ну арестуешь ты меня, а дальше что? — оскалился он. — Тебе не выбраться из этого дерьма. Думаешь, чей версии поверят? Твоей, консультанта, который взялся из неоткуда, или моей, сыщика?

Кондрат взвёл курок и направил пистолет на Вантувера.

Лицо предателя изменилось. В глазах появился ужас от осознания неотвратимости, будто он действительно верил, что он ему ничего не сделает. А Кондрат негромко произнёс:

— Никто не услышит твоей версии.

И выстрелил.

Голова Вантувера откинулась назад. Пуля вошла ему прямо по центру лица, и его затылок раскрылся, как новогодняя хлопушка, щедро обрызгав пол позади содержимым черепа.

Вот и всё. Нет больше крысы. Правильнее было отдать его под суд, однако тогда возникнет слишком много сложностей, которые могут позволить его дружку трупорезу скрыться. Чёткое следование правилам не означало слепое и бездумное им подчинение. И Кондрат не собирался давать даже шанса ни ему, ни кому-либо другому попытаться укрыться от правосудия.

Оставался финальный аккорд в этом расследовании, который расставит всё по своим местам и окончательно поставит в этом вопросе точку.

Глава 30

Кондрат ещё раз окинул помещение взглядом. Никаких улик, кроме слов самой крысы, подтверждающих личность трупореза, он так и не обнаружил, но потерял человека, и совсем не последнего в этом городе. У него появилось ещё больше вопросов после произошедшего, но ответов, как это не прискорбно, не прибавилось.

Он осторожно вышел из помещения, закрыв за собой дверь. Выстрелы как пить дать, слышали соседи и, скорее всего, на улице, на навряд ли кто-то обратит на это внимание. Изнеженные спокойствием и безопасностью люди иногда даже не понимают, что услышанный хлопок был выстрелом. Решат, что хлопушка или что-то в этом роде. Это не криминальный район, где каждый знает, что означает этот звук.

Кондрат был прав. Никто так и не вышел на шум. И улица продолжала жить своей шумной неугомонной жизнью. Стараясь не делать резких движений, он направился по улице искать ближайших стражей правопорядка. Требовалось действовать быстро, скоро занятия закончатся, и серийный убийца отправится домой. К этому моменту всё должно быть готово.

* * *

День прошёл как обычно — паршиво. Он вновь видел эту девушку, эту прекрасную студентку Атерию Тонгастер, но не мог даже коснуться её. Она была его, его девушкой! Она должна была принадлежать ему! Ей ждало такое будущее, что…

— Хорошая работа, леди Тонгастер, — улыбнулся Кермен Энтони, протянув ей доклад, которая она сдала вчера.

— Благодарю, профессор Энтони, — улыбнулась она слабо.

И ему пришлось проявить усилия, чтобы не пялиться на неё больше, чем нужно. Такие изящные плечи, такое хрупкое тело. Его было бы так приятно резать, разрезать эту тонкую кожа раз за разом, наблюдать, как она расходится, обнажая мышцы, слышать, как она кричит через кляп…

Ублюдки… грязные тупые животные, которые вообразили себя законом. Они даже не понимают, с кем связались.

Кермен Энтони далеко не сразу понял, что он несколько отличался от остальных. То, что вызывало у одних ужас, ему было интересно и даже вызывало удовольствие. Чувствовать жизнь в своих руках, чувствовать, как ты способен её отнять, испытывать противоречивое чувство, когда тебе жаль, но ты продолжаешь делать больно — он не знал, как объяснить это другим, и не видел в этом смысла. Однажды за этим занятием поймал отец, и у Кермена до сих пор остались шрамы на спине. Но что этот ублюдок вообще мог понять? Он каждый день лупил его мать, лупил и его самого по поводу и без. Пил непомерно, постоянно всё критиковал, но жил сам в говне. Что он мог знать об этом?

А вот его покойный друг, он понимал. Понимал, что такое иметь власть над другими жизнями. Он был одним из тех, кто был просветлён, кто видел суть… но эти мрази забрали его. А теперь охотились за ним. Пусть охотятся, им никогда его не схватить, а вот ему стоит подумать о том, чтобы найти новую девушку, а лучше, поменять город на другой.

Даже солнечный день не вызывал у него радости. Уже не хватало ни воспоминаний о том, как проходил вечер с последней девушкой, ни тех питомцев, которых можно было найти на улицах. Да и в конце концов, он же не какой-то садист, верно? Он куда больше, чем эти мешки с костями, он лучше них, и все вокруг в его власти. Пожелай, и любой из них окажется с ним наедине. Например, вон та юная девушка, служанка, которая спешила куда-то.

Его взгляд скользил по проходящим рядом девушкам, а в голове рисовались картины того, что он мог бы с ними сделать. Это хоть как-то скрашивало бесконечный зуд, который требовал его действовать. Несомненно, это был его покровитель, который хотел воскреснуть в этом мире. А он, Кермен, лишь скромный слуга, подчиняющийся его воле.

В первый раз Кермен почувствовал его прикосновение, когда убил свою первую жертву. Он чувствовал ужас и восторг, чувство вины и наслаждение. Он смотрел на дверь и боялся, что за ним вот-вот придут, и в то же время хотел повторить это. Кермен упивался воспоминаниями, прокручивая их в голове, возвращаясь к тому моменту, и в то же время не находил себе места.

Убивать животных и убивать людей — это две совершенно разные вещи. Так он думал, пытаясь отвлечься от мыслей, которые радовали его и в тоже время пугали. Он старался отчистить мысли от этого, сначала ходил в церковь, потом переключился на язычества, и именно там понял, что это не его вина и вовсе не проклятие — это дар, это воля того, кто смотрит на него.

Именно так Кермен узнал о божестве Гатарай. Именно так принял свою судьбу, поведав о нём своему старому другу, что искал веру и в конце нашёл её, понял своё предназначение. И всё шло так хорошо, так гладко, пока…

Да, тот сыщик предупреждал его поумерить аппетиты, но это не его желание! Это воля Гатарая! Именно он его рукой выбирает ту, которой предстоит великая честь! И радость от этого чувства чужой жизни в своих руках, жажда и наслаждение от процесса — дар, которым его одарило великое божество!

Но все его мысли прервались, едва Кермен свернул на улицу, где был его дом.

Он застыл прямо на углу, глядя вперёд, где через несколько домов стояло несколько экипажей стражей правопорядка. Около того места собралась нешуточная толпа зевак, которых стражи не пропускали вперёд и, казалось, кого-то внимательно ищут взглядом. Так много стражей он видел лишь раз, когда те осматривали место, где он оставил своё послание миру…

Кермен тут же спрятался за угол, чувствуя, как его сердце бешено колотится.

Он не знал, каким образом, но они нашли его!

Его накрыла уже знакомая волна паники. Чувство преследования, когда казалось, что тебя вот-вот настигнут. Горло сдавило, а голова, казалось, вот-вот лопнет от прилившей крови. Взгляни на него кто-нибудь сейчас, и подумал бы, что человека схватил инфаркт.

Они… нашли его. Каким-то образом нашли его! Паника усиливалась, как бы он ни пытался с ней справиться. Они уже около его дома, а значит знают, кто он. Знают, что он делал! Но… нет, этого быть не может. Он под защитой, и его сыщик точно не допустил бы такого! Может это к кому-то другому приехали? Может, это не за ним?