Между домом и роддомом

– Интересно, где мой такую вкуснятину взял? – ревниво буркнула Маринка, дожевывая очередную порцию. – Неужто, любовницу завел?

– Да-да, Марина, ты разберись! – подначила Дашка, ловко вытягивая сразу два куска. – А то жена на сносях, а он…

– Разберусь! – грозно пообещала Маринка. – Только сначала доем.

– Дианка, попробуй кусочек! Ты такого точно еще не ела! – вспомнили про меня девчонки, когда первый контейнер опустел.

– Ладно, - согласилась я. – Чисто из интереса, чем это вы так восторгаетесь. Где хлеб?

– Хлеб? – замялась Маринка. – А мы как-то и без хлеба управились. Глянь в пакете, но я вроде последний кусок с колбасой доела.

– Без хлеба не могу, - вздохнула я. – Селедка жирная, желудок не простит. Оставьте на утро кусочек, я в столовке хлебом разживусь и продегустирую.

– Если сумеем остановиться, - с полным ртом прошамкала Дашка.

Но селедки мне они оставили. Целых три куска.

– Вот оно, счастье! – мурлыкнула Маринка, заваливаясь на кровать. – Не хуже, чем после апельсинового торта.

– И у меня настроение поднялось, - согласилась Дашка. – И впрямь, чего загоняюсь? Рожу, никуда не денусь. Ну не сегодня, так завтра, или послеза-а-автра… - Она сладко потянулась.

Общая атмосфера спокойствия и умиротворения подействовала и на меня. Я загрузила в читалку очередной фентезийный романчик и даже успела проглотить несколько глав.

– Даш, ты спишь? – прервал идиллию Маринкин встревоженный голос.

– Почти… - сонно выдохнула Дашка.

– А у тебя живот не болит?

– Нет, - Дашка открыла глаза и положила руки на живот. – Вроде спокойно все. А у тебя болит?

– Не то, чтобы прям болит, - в голосе Маринки чувствовалось напряжение. – Но крутит, неприятно так.

– Селедки без хлеба переела, - сочувственно прокомментировала я. – Расстройство желудка.

Маринка сползла с кровати и скрылась за дверью санузла.

– Теперь и мне нехорошо, - испуганно сообщила Дашка. И вдруг резко подскочила с кровати – по ногам у нее текло: - Что за фигня! Я вроде в туалет не хотела!

– Сбылась твоя мечта, Дашет - улыбнулась я. – Это воды отошли. Рожаешь.

Из санузла выглянула Маринка:

– Все нормально у меня с желудком. Это схватки начались – рожаю.

И, заметив Дашку с зажатым между ног полотенцем, растерялась:

– Что, и ты тоже?

– И я, - выдохнула Дашка.

Медсестра Лиля сидела на посту и, поглядывая одним глазом в какой-то сопливый сериал, вязала кружевной чепчик.

– Что, обе сразу? – ахнула она, выслушав меня.

– Наелись селедки без хлеба и начали рожать! – пояснила я.

– Очень может быть, - согласилась Лиля. – Есть такой народный рецепт вызова родов – выпить касторки. Там же внутри все рядом – начинает кишечник бурлить, а за ним и матка сокращаться. Пойду Павла Олеговича предупрежу.

Примерно через полчаса явился усталый Павел Олегович:

– И как же это вас, кумушки, угораздило одновременно рожать?

– Да вот, - вздохнула Дашка. – Вкусно покушали, расслабились, и тут оно и началось.

– Уровень стресса понизился, уровень окситоцина поднялся, - пояснил врач, слушая Дашкин живот. – Меньше бы нервничала, давно бы уже родила. Засекайте схватки, сейчас вам Лиля КТГ запишет. Потом ко мне в смотровой.

– Даш, что ты скажешь насчет его слов? – прошептала Маринка сразу после ухода врача.

– Про окситоцин?

– Да ну эти медицинские термины, - отмахнулась Маринка. – Я в них дуб дубом. Как он нас назвал, помнишь? А ведь правда, мы тут месяц уже лежим, сроднились. Крестной у моей доченьки будешь?

– С удовольствием! – согласилась Дашка. – Главное – родить.

– Родим, кума! – расцвела Маринка. – Никуда не денемся!

И, конечно же, никуда они не делись. Маринка родила около трех часов ночи. Дашка, как первородка, отстрелялась к одиннадцати утра.

– Девочки, хотите селедки? – утром я принесла в шестую палату волшебный контейнер с тремя кусочками филе.

– С удовольствием! – согласились соседки.

А вот я селедку пробовать так и не стала. Насмотревшись, как после нее сразу у двух человек начались роды, побоялась. Вдруг это какой-то особенный рецепт засола, вызывающий схватки? А мне еще до родов оставалось два месяца.

Волшебная селедка - история с другой стороны

Дашку и Маринку забрали в родзал, и я осталась в палате одна.

Было непривычно, скучно и даже тоскливо, но я утешилась, проглотив пару свежих романчиков.

Утром кумушки прислали совместное фото с малышками – их и после родов положили в одну палату, но уже в физиологии.

Я сложила вещи и ждала выписку.

– Ой, а ты что – одна в палате? – на пороге стояла невысокая полненькая девушка с двумя сумками. Надо понимать – новая соседка. – А можно я кровать у окна займу? А там не дует?

У новенькой были русые волосы до плеч, темно-серые глаза и невероятно белая кожа. Не бледная, как это бывает у натуральных блондинок, а именно молочно-белая, упругая, словно посыпанное мукой сдобное тесто.

– А ты уже на роды приехала? – не дослушав толком ответ, затараторила новенькая. – А какой срок? Мальчик или девочка? А роды какие по счету? А сколько пролежала тут? А как кормят?

Параллельно болтовне она ловко разбирала сумки, раскладывая содержимое в прикроватную тумбочку.

Вдруг она остановилась на полуслове и посмотрела на меня виноватым взглядом:

– Извини, забыла совсем. Меня Валей зовут.

Валюшка-плюшка-болтушка – окрестила я про себя новую знакомую.

В это время в палату вошел Павел Олегович с историей в руках.

– Валентина Орешкина? – прочитал он на истории и поднял глаза на новенькую.

– Я, - робко согласилась Валя. Похоже, от внушительного вида Павла Олеговича ей было немного не по себе.