Между нами люболь

— Ты разве не был с ней сегодня на свидании?

— С ней? Сегодня? Да я вообще не хожу на свидания, чтоб ты знала. Никогда. А эту… Мерьем уже месяц не видел. Или когда она там у нас в последний раз была. Что за странные фантазии у тебя?

— Это не фантазии, — обиделась я. — Мне Лейла так сказала.

— Лейла? — задумчиво переспросил он и снова провел рукой по волосам. — Ну и ну. Даже не знаю теперь, что и думать.

— То есть это неправда? С Мерьем ты не встречался?

— Да нет же! Зачем бы мне с ней встречаться?

— И на свидания не ходишь? Вообще? Никогда? Ни с кем?

Отчего-то моя смелость стала переходить все разумные пределы, но я уже не могла остановиться.

— Никогда не хожу. Ни с кем.

— Интересно, почему?

— А почему тебе это интересно? — он вдруг стал меня внимательно рассматривать. — И, кстати, что это за вид?

Я подумала, что волосы мои, наверное, снова растрепались и выглядят ужасно, и начала их поправлять.

— Погоди, погоди… — он сделал паузу, а потом, словно озаренный какой-то догадкой, продолжил, — Айлин… ты что, ревнуешь? И оделась так… это всё ради меня?

— Чего? — от такого предположения я громко засмеялась. — Ты совсем головой тронулся? С чего бы мне тебя ревновать?

— А с чего ты так вырядилась и накрасилась?

— Не твое дело!

— Жаль. Если б это было моим делом, я бы сказал, что всё это напрасно. У тебя и так красивое лицо, — сказал он и потом зачем-то добавил, — даже слишком красивое, взгляд не оторвать.

— Вот это новость! — язвительно отозвалась я, еще не осознавая, что дело приняло опасный оборот. — Удивительно слышать такие откровения после того, как ты говорил, что мечтаешь мое лицо никогда не видеть.

— Я говорил, что мечтал. Но откуда тебе знать, о чем я мечтаю теперь? — заявив это, он посмотрел мне прямо в глаза. Так посмотрел, что дыхание мое от этого взгляда почему-то стало сбивчивым, щеки начали гореть, да и внутри всё всколыхнулось.

— Ч-ч-что? — я постаралась скрыть непонятное волнение, однако язык сам собой стал заплетаться.

— Может, я теперь только и делаю, что мечтаю тебя видеть? Но не в качестве жены моего брата, — после этих слов он вдруг резко встал с кресла и направился в мою сторону.

Во рту странно пересохло, ладони вспотели, а мысли — запутались. Почему он это говорит, почему я слушаю? Соберись, Айлин. Приди в себя, Айлин. Он — твой враг, Айлин.

— Что ты такое несешь? — я попыталась улыбнуться и перевести все в шутку, хотя было совсем не смешно. Голос мой осип и я еле выдавила эту фразу.

Отлипнув от стола, я стала пятиться назад, пока не оказалась прижата спиной к стене. Он подошел вплотную — близко, слишком близко! — а потом наклонился к моему лицу, и зашептал, обжигая своим дыханием:

— Скажи, что не хочешь с ним быть… скажи, что не любишь его… пожалуйста, скажи это, наконец, Айлин… скажи…

Голова моя закружилась, но я вызывающе вскинула ее и упрямо ответила:

— Конечно же, люблю!

И зачем-то еще несколько раз повторила:

— Люблю, люблю, очень люблю!

— Кого? — внезапно он оторвал меня от стены и с силой прижал к себе, — кого ты любишь, Айлин?

На мгновение я замерла, а потом резко дернулась, пытаясь отстраниться, и тут нечаянно наши губы соприкоснулись.

Хотя кому я вру?

Всё это произошло вовсе не случайно. В следующую секунду он уже целовал меня по-настоящему — жарко, безумно, жадно... Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что я пропадаю… но тут же эта мысль исчезла, и я почти перестала понимать, что происходит.

Миг — его рубашка полетела на пол, еще миг — и мое платье оказалось там же.

Я должна была бежать, только ноги не слушались. Обязана была кричать, расцарапать ему лицо, оттолкнуть его, дать пощечину, огреть чем-нибудь тяжелым… а вместо этого позволила отнести себя в спальню и делать там с собой всё, что мужчина может делать с женщиной».

ГЛАВА 29

Ну вот и всё, Айлин. На этом твоя игра окончена.

Омер смотрел на девушку в своей постели — при полной луне казалось, что ее кожа и правда светится в темноте. Айлин спала как ребенок, свернувшись калачиком, а красиво завитые волосы укрывали ее тело до пояса.

Он еще ни у кого не видел таких волос. Такой кожи. Таких глаз.

Такого сочетания невинности и коварства.

Неудивительно, что Селим повелся.

Карим вспоминал разговор с братом. В тот вечер, как раз после слез Айлин в беседке, он встретил Селима в ночном клубе. Брат был в стельку пьян.

— Отмечаешь радостную новость?

Тот сделал удивленное лицо.

— Какую новость?

— Твоя жена разве не беременна?

Селим еще больше вытаращил глаза.

— Кто? Айлин?

— А у тебя и другая жена есть?

Он почему-то расхохотался.

— Брат, спи пока спокойно, она точно не беременна!

— Как ты можешь быть в этом уверен?

— Могу. Я еще ни разу не прикасался к ней.

— Что ты мелешь? Вы женаты уже три месяца!

— Ну и что? У нее травма после пережитого — из-за тебя, между прочим, братец. Она сказала, что очень любит меня, но просила подождать. Вот я и жду.

Сначала Карим подумал, что это какой-то пьяный бред, а через несколько дней узнал, как обстояли дела на самом деле.

Теперь очевидно, что Селим не солгал — девушка оказалась девственницей. Только брат заблуждался насчет мотивов этой обманщицы. Не было у нее никакой травмы. И замуж она вышла совсем не по любви. Сплошное вранье.

Отец уже когда-то проходил через подобное, и теперь Карим даже врагу такого не желал, не то, что брату. Все, что он рассказал тогда о своей матери, было правдой, только пришлось умолчать о главном — скандале, который произошел между родителями.

Он в тот вечер прятался в углу, закрывал уши руками, но даже сейчас, спустя столько лет, помнит каждое слово.

— Ты просто никчемный мужчина! И глупый к тому же! Неужели думаешь, что я боюсь развода? Да мне сто лет не сдался ни ты, ни этот ребенок! Если б не деньги, я бы и дня с вами не выдержала!

Нет, Селим явно такого не заслуживает.

А эта… хорошо всё-таки играла.

«Что еще меня может интересовать?» И такой взгляд — прямо сама невинность! Однако силы свои переоценила, не захотела по-хорошему все уладить, хотя он и предлагал.