Между «привет» и «прощай»

– Алоха, Эшер, – произнесла Моми, когда я вошел; она не отрывала взгляда от окна, по которому стекали капли дождя.

Из старого проигрывателя доносился голос Дона Хо, поющего «Прекрасный Кауаи». Моми повернулась ко мне. После перелома бедра она выглядела еще более худой и хрупкой. Длинные волосы, в которых недавно мелькали темные пряди, теперь стали совершенно белыми.

«Во всем виновато горе, оно отбирает частичку души».

– Подойди, сядь.

Я придвинул стул к ее кровати.

– Как ты себя чувствуешь?

– Старой, – проговорила она. – Мое время на исходе.

– Боже, не говори так.

Она лишь усмехнулась.

– Я не умру сию секунду. И все же хочу кое-что сказать. Просто на всякий случай. – Она пристально посмотрела на меня. – Где Фейт?

– Ты и сама знаешь, – тихо проговорил я. – Я не могу ее вернуть, Моми, и навязать ей жизнь, которой она не хочет.

– Откуда ты знаешь, чего она хочет? Ты ее спросил? Или просто прогнал, поскольку сам решил, что так для нее лучше?

– Она отлично живет в городе. Она сама сотни раз говорила мне, что остров слишком мал… – Я махнул рукой. – Не важно. Хлоя предложила переехать ко мне, и я согласился.

Моми нахмурилась.

– Ai, ke akua e kokua mai ia’u [17] , – покачав головой, пробормотала она.

– Мне нужна помощь с Калео и, возможно…

– Возможно, ты влюбишься в нее так же, как в Фейт? – Моми фыркнула. – И ты еще считаешь себя умным.

Я потер глаза.

17

Боже, помоги мне (гавайск.).

– На днях я встречался с управляющим делами. Придется закрыть «Памятный остров». Я не смогу управлять студией, и даже если найму кого-то… Бизнес держался на Моргане, на его фотографиях. – Я прочистил горло. – Их дом хотят снести. Я вынужден был рассказать Калео и… Просто навалилось…

– Слишком много? О, мой мальчик. – Моми похлопала меня по руке. – Я бы хотела помочь тебе нести это бремя, но, думаю, ты мне не позволишь. Единственное, что я могу, – передать тебе наши слова, и хочу, чтобы ты выслушал.

– Наши слова?

– Мои и Моргана.

– Что ты имеешь в виду?

Моми повернула голову к залитому дождем окну. Ручейки беспорядочными струйками стекали по стеклу.

– В моем возрасте начинаешь замечать разное – знаки, случайности. И когда теряешь кого-то близкого, поневоле обращаешь на них внимание. Судьба преподносит небольшие подарки, давая знать, что ты не так уж одинок, как думаешь. – Она повернулась ко мне. – Знаки – отнюдь не то же самое, что случайности, хотя циники утверждают обратное. Однако знак ощущается совсем иначе, ты чувствуешь его в душе. Порой кит – всего лишь мелькающий у горизонта силуэт, а иногда – нет, он появляется как раз в нужный момент и приносит покой.

Я кивнул, большей частью из уважения. Впрочем, я тоже верил, что эти острова обладают особой энергетикой. Океан, лес, огромный зияющий каньон могли многое предложить, просто существуя.

– Тебе не кажется странным, – продолжила Моми, – что с самого начала Морган хотел свести тебя с Фейт?

Я задумался на миг и понял, что она права. С самого первого дня, как я упомянул о красивой туристке с вывихнутой лодыжкой, он, казалось, был одержим желанием нас сблизить.

Будто прочитав мои мысли, Моми кивнула.

– Он познал счастье с моей Налани и хотел поделиться с тобой. И как можно скорее. Я чувствую – Морган, толкающий тебя в объятия Фейт, – это знак. Он будто бы каким-то образом знал, что тебе в скором времени понадобится поддержка и опора.

– Я не верю в эту чушь, Моми, – проговорил я, и все же ощутил, как перехватило горло. – Он не знал, что с ним случится.

– В явном смысле – нет, и, конечно же, не думал об этом. Но, возможно, где-то глубоко внутри, куда не проникает разум, в нас скрыты некие тайны, которые вовсе не такие тайные.

Она улыбнулась, глядя на сомнение, написанное на моем лице.

– Даже если все это – лишь измышления безумной старухи, меня успокаивает мысль, что он по-своему пытался тебя защитить. А ведь покой в душе – самое главное. – Не сводя с меня пристального взгляда, она взяла меня за руку. – Люби ее, Эшер. Ведь это принесет тебе покой.

Я хотел объяснить, что уже слишком поздно. Я наговорил Фейт много ужасных слов, причинил боль, обвинил ее…

Однако Моми заслуживала правды. И может быть, я тоже.

– Да, принесет, – согласился я.

– Тогда действуй. – Она улыбнулась и похлопала меня по руке. – А теперь ступай, мне нужно вздремнуть. У тебя еще куча дел.

Я поцеловал ее в щеку. Внутри разлилась теплая благодарность, поглотив часть стылой боли, а после отступила, оставив после себя крупицы надежды.

– Нас ждет сильная буря, – предупредил я. – Ты точно не хочешь переехать к нам? Предложение еще в силе.

Она покачала головой:

– Это мой дом. Мы вместе пережили не одну бурю. А тебе нужно создать собственный очаг. – Она окинула меня лукавым взглядом. – Думаю, ты сам знаешь, кому в нем найдется место, а кому нет.

* * *

Дождь лил как из ведра. К тому времени, как я добрался до дома, небо стало почти черным. Когда я вошел, Хлоя выбежала мне навстречу, чтобы поздороваться.

– Снаружи настоящий ужас, – проговорила она. – Ты в порядке?

– Все хорошо. Где Калео?

– Наверху, поужинал и играет в своей комнате. Он говорит, что буря его не беспокоит, но я сомневаюсь. Трудно сказать наверняка. В последнее время он очень тихий, даже молчаливее, чем обычно.

Я кивнул и отодвинулся от Хлои, которая стояла слишком близко. Она переехала сюда две недели назад, и эти четырнадцать дней выдались необычайно длинными. Ее приезд стал ошибкой. У нас с ней все было неправильно и никогда не наладится. Вовсе не к ней я хотел возвращаться домой. Жаль, что я дал ей надежду на возможные отношения.

– Хлоя, нам нужно поговорить, – начал я. Взгляд зацепился за большой конверт из плотной бумаги, лежащий на кухонном столе. – Что это?

– Сегодня принесли для тебя, – пояснила она, проходя за мной на кухню. – От твоего управляющего делами. Думаю, там фотографии.

Не говоря ни слова, я взял тяжелый, жесткий конверт и опустился на диван. Я разорвал его, и по кофейному столику рассыпались снимки. Фотографии, которые сделал Морган. В приложенной Элом Джейкобсом записке говорилось, что это последняя пленка из его личной камеры.