Между прошлым и будущим

– Мне несколько раз доводилось стрелять из пистолета.
– Сказал, наконец один из них.

Я молча вытащила из мешка револьвер, проверила, полностью ли заряжен, протянула ученому. Может, и будет толк.

Как выяснилось, толку не было. Несколько миль под землей, несколько одичавших гулей, после первой встречи с которыми кто-то схватился за сердце и пришлось останавливаться и приводить страдальца в чувство. Несколько солдат Анклава, явно посланных за нашими головами, после встречи с которыми пришлось приводить в чувство меня, ведь солдаты ходили парами, а я не герой старого вестерна, способный навскидку подстрелить десяток при том, что пуль в револьвере восемь. Дырка в плече, еще одна - в боку, стимпаки затягивают подобные вещи на раз, так что можно сказать, что легко отделалась. Тем не менее когда мы, наконец, добрались до штаб-квартиры братства стали, мне уже не хотелось ничего - только упасть и сдохнуть. Сдохнуть не дали. Они даже милостиво разрешили отоспаться, прежде, чем взяться за меня по-настоящему. Потому что Дело Отца (они произносили это именно так, до тошноты пафосно) нужно было Продолжить. Ну да, именно мне, какой еще дурак согласится стать козлом отпущения? Да-да, я помню, что никто из яйцеголовых не знает, с какой стороны берутся за винтовку. Но ребята, вас тут полное здание вояк с крутыми пушками и еще более крутой броней. Ах, вы заняты... чем же это, позвольте спросить? Поддержанием порядка на пустоши? Тут меня прорвало, и я гоготала что твоя лошадь добрые четверть часа. "Порядка", придумают тоже.

Тем не менее, я согласилась. Просто потому, что устала от них отбиваться. И вместо того, чтобы, выйдя за ворота, отправиться домой, я - вот дура набитая!
– потащилась таки "продолжать дело отца". Искать какую-то хренотень, которую потом подключат к установке, и та сможет очищать от радиоактивных примесей тонны воды за считанные минуты. Я не могу это объяснить ничем, кроме временного помрачения рассудка.

Как ни странно, среди людей Братства нашлась одна с остатками совести, решившая, что помощь мне не помешает. Точнее, две, но дочку их командир не отпустил, а позволил идти со мной одному из своих лейтенантов, женщине вдвое старше меня. Что ж, ни одно доброе дело не остается безнаказанным - ее-то и пристрелили, потому что "не нужна".

– Заканчивай притворяться!
– пощечина оказалась звонкой и хлесткой, так что пришлось волей-неволей открыть глаза. Так и есть: здоровенный мужик в форме Анклава. То ли выследили, то ли ждали... кто сейчас разберет.

– Говорить будем?
– поинтересовался он.

– Смотря о чем.
– Черт, что же я делаю, нельзя его злить, и строить из себя супермена тоже незачем.

– Мне нужен код доступа к установке.

– Я не знаю его.

– Врешь!
– еще одна пощечина.

– Я действительно его не знаю.
– Самое обидное, что это правда. Но ведь не поверит, сволочь этакая.

– Подумай хорошенько, детка.

Черт, ну что за манера хватать незнакомых людей за подбородок? Убери лапы, урод!

– Потому что мне придется использовать методы, которые тебе не понравятся. А если заговоришь по-хорошему, я тебя отпущу, как только удостоверюсь в том, что не врешь.

– Ты что, совсем за дуру меня держишь?
– я так возмутилась, что снова забыла о том, что не надо его злить.
– Как только я выложу то, что вас интересует, я - труп. Ну, может быть, подождете, пока не "удостоверитесь".

И как только они поймут, что кода я не знаю, я - труп. А они поймут, особенно если возьмутся за дело всерьез. Короче, я труп при любом раскладе, причем умирать будет... неприятно. Плохо. Очень плохо. Тот, внутри черепушки, снова завыл, и, признаться, я едва не начала ему вторить. Внутри медленно свернулся ледяной узел, и перестало хватать воздуха. Как же здесь холодно...

– Для начала я отдам тебя своим людям. Здесь, знаешь ли, нет женщин.- Его рука переместилась вниз живота и я едва удержалась от того, чтобы заехать коленом, благо ноги не привязаны.
– Или сперва попробовать самому?

– Не надо!
– я все-таки завыла.

– Здесь я решаю, что надо, а что нет. И прекрати скулить.

Я честно попробовала. Не получилось.

– Боишься, сучка?

– почти ласково протянул он.
– Ну так говори!

– Не знаю...
– простонала я. Нет, в самом деле, скажи мне папочка код доступа, я бы выложила его им, не секунды не колеблясь. Лучше сдохнуть быстро, чем... Но ведь не поверит, хоть соловьем заливайся, не поверит. Придумать цифры? Это даст отсрочку, а что будет, когда они убедятся, что я вру? Поживем-увидим?

– Ну как хочешь, сама напросилась.
– Он взялся за штаны.

– Нет!

– Прекратите!
– громкоговоритель рявкнул так, что я подскочила.
– Немедленно ко мне!

Бесшумно закрылась дверь. Почти одновременно разомкнулись наручники - или что там держало - и я сползла по стене, не переставая всхлипывать.

– Прошу прощения, леди.
– Голос из динамика был мягче новой фланели. Где же я его слышала?
– Мои подчиненные иногда перегибают палку.

Да уж. Я хихикнула, отнюдь не оттого, что было весело, тут же икнула, и съежилась на полу. Они тут тотально энергию экономят, что ли - устроить такой морозильник.

– Разрешите представиться, леди. Я президент Соединенных Штатов Америки.

– Ээээ...
– Так вот откуда я знаю этот голос! От роботов, заполонивших пустошь. Бравурные марши вперемешку с напыщенными фразами о великом будущем Америки, к которому мы непременно придем под управлением твердой руки Анклава и главы его, президента соединенных штатов. Помнится, когда я впервые его услышала, на ум пришло когда-то прочитанное "ну и хрень же несет, поносник" - и более точного определения я тогда подобрать не смогла.

– Очень приятно.
– Выдавила я наконец. Врать, может быть, и нехорошо, но сказать правду, мол, как же вы меня достали - пожалуй, чревато, а я еще не дошла до стадии "нечего терять, так что расслабься и получай удовольствие".

– Взаимно, леди. Для меня большая честь знакомство с вами.

Приехали. Никогда не доводилось вести светские беседы в абсолютно голом виде. Впечатления, надо сказать, непередаваемые. Но что ему нужно? Или они просто разыгрывают старую как мир пьесу про доброго и злого полицейского?

– Леди, ваша одежда в шкафу у стены. Я был бы очень рад, если бы вы проследовали в мой кабинет, где мы могли бы пообщаться без свидетелей.

Моя одежда! Я распахнула дверцы, не слишком вслушиваясь в то, что он там несет. Комбинезон, броня... оружие? Все мое оружие, включая изрядный боезапас. Этот президент что, совсем ума лишился? Оружие... я схватила винтовку, на время даже забыв о собственной наготе. Это меняет дело. Я бы сказала, очень меняет.

Но в чем подвох?

Одеваться, не выпуская из рук оружие - занятие то еще. Но расстаться с ней не было сил - и плевать, что в прошлый раз все навешенное на меня не помогло. Наконец, я все же заставила себя закинуть винтовку за спину. Достала гранату, предварительно нырнув поглубже в шкаф - уж туда-то они вряд ли засунули камеры - выдернула чеку, зажав в ладони. Добрые, старые гранаты, взрывающиеся не по таймеру. Ухмыльнулась - вот теперь все будет в порядке. Попробуют снова пустить газ или еще какой хитрый способ - получат большой бадабум. Может, и есть люди, готовые испить чашу жизни до дна, какой бы горькой она не была - но я не из того теста. Еще четверть часа назад я полагала, что главное - выжить, цена не имеет значения. Я ошибалась.

– Господин президент, полагаю, ваши люди, увидев меня при оружии и без сопровождения, могут сделать неверные выводы. Не хотелось бы, чтобы меня подстрелили по дороге в ваш кабинет.

– Действительно. Сейчас.

Вошедший солдат то ли не умел ничему удивляться, то ли был подробно проинструктирован. По крайней мере, его не возмутило ни то, что я вооружена до зубов, ни руки в карманах (ну не тащить же взведенную гранату у всех на виду?). Дурдом. Интересно, у них всегда такой бардак или только по большим праздникам?