Между прошлым и будущим

– Ясно.

Я медленно - не ровен час кто не так поймет - сняла с плеча винтовку, протянула шерифу.

– Так тебе будет спокойнее?

Какое-то время мы мерялись взглядами. Он отвел глаза первый.

– Не надо. Я тебе верю.
– Харкнесс махнул своим.
– Все. По местам. У кого смена кончилась - свободен.

Солдат словно сдуло, остались лишь двое, постоянно дежурящих у трапа.

– Спасибо.
– Я вернула оружие за спину.
– Ходит слух, что у тебя есть ключи от всех помещений Ривет-Сити. Мне нужен ключ от комнаты отца.

– Попроси у него самого.

– Не могу, он мертв.

– Прости.

Я кивнула.

– Я принесу ключ. Где тебя искать?

– Сейчас я к Вере, оставлю там Фокса, потом к врачу.

– Что случилось?

Я пожала плечами:

– То же, что и всегда. Стреляли.
– Тронула за плечо Фокса: - Пойдем.

– Обиделась?

– Дэн, - вздохнула я.
– В данный момент я не способна не только обижаться, но и вообще испытывать хоть какие-то эмоции.
– Единственное, что я сейчас могу - это добраться сперва до врача, а потом до постели. Обижаться, или что там еще буду, когда стану вменяема. Извини.

Не знаю, понял он или решил обидеться в ответ, но продолжать разговор шериф не стал. Мы пошли по коридорам.

– Надо же, ты оказалась права. Они не стреляли.

Я вымученно улыбнулась.

– Ну вот видишь. Все будет хорошо.

Еще бы самой в это поверить.

Вера, хозяйка гостиницы, при виде Фокса вытаращила глаза, но промолчала. Видимо, рассудив, что раз шериф пропустил это чудо в город, значит опасаться нечего. А вот ее племянник молчать не стал:

– Ой, а ты что, настоящий мутант?

– Не знаю.

– Настоящий - я прислонилась к дверному косяку.
– Самый что ни на есть.

– А говорят, что мутанты злые.

– Я не злой.
– Обиделся Фокс.

– Правда, не злой.
– Подтвердила я.
– Фокс, пока ты будешь жить здесь. Я к врачу, потом по делам. И, пожалуйста, оставь оружие у себя в комнате. Здесь тебя никто не обидит.

– Точно.
– Откуда-то из-за спины вынырнул шериф, оглядел уже собравшихся зевак.
– Этого парня никто не обидит. Всем ясно?

Зрители тут же вспомнили о своих делах, вокруг стало пусто.

– Спасибо, шериф.
– Прогудел мутант.
– Я буду хорошо себя вести.

Я расплатилась с хозяйкой, в очередной раз клятвенно пообещала Фоксу, что если соберусь уходить, непременно возьму его с собой. И пошла к врачу. Рядом, словно бы невзначай снова оказался Дэн.

– Проводить?

– Да, спасибо.
– Я подхватила его под локоть.

Шериф присвистнул, вгляделся в лицо:

– Похоже, все еще хуже, чем мне сперва показалось.

– Не знаю. Пока вроде иду. Если бы не Фокс - давно лежала бы.

– Даже так?
– Дэн помолчал.
– Я волновался.

– Заметно.
– Усмехнулась я.

– Все-таки обиделась.
– Вздохнул он.
– Извиняться не буду: здесь живет почти две сотни человек, и я отвечаю за их безопасность.

– Дэн, жизнь слишком коротка чтобы тратить ее на обиды. Не могу сказать, что меня порадовал теплый прием, но на твоем месте я наверное, вела бы себя так же. Поэтому - проехали.

– Спасибо.
– Он коснулся моей щеки.
– Можно я зайду после смены?

– Не гарантирую, что буду дееспособна и адекватна. Если не пугает - заходи.

Он улыбнулся, протянул ключ:

– Не пугает.

Я кивнула и ввалилась в каюту врача. И вырубилась едва ли не сразу, как оказалась на его столе. Так что понятия не имею, сколько док со мной провозился, и чего там нашел, но счет оказался внушительным. Я расплатилась, дотащилась до отцовской комнаты, рухнула на кровать не раздеваясь и прямо так и заснула.

Сколько я проспала - тоже не имею понятия, глянуть на часы перед тем как заснуть я не удосужилась. Пробуждение было не из приятных. Все то, о чем до сих пор не было времени думать, нахлынуло разом, и я едва не завыла в голос. Слишком много для одного человека. Я думала, что давно успела привыкнуть ко всему - живя на пустоши, рано или поздно обрастаешь броней. Но... Черт, почему человек так странно устроен - начинает ценить близких, только потеряв их навсегда?

На тумбочке рядом с кроватью стояла рамка с голограммой - я и отец. День моего двенадцатилетия. Тогда отец подарил мне первую в жизни винтовку - и я радовалась, как щенок. Потом я сутками не вылезала из превращенного в тир подвала убежища, до тех пор, пока не начала выбивать сотню за десять выстрелов. С этой пневматической пукалкой я и ушла из убежища... она до сих пор хранилась дома, в Мегатонне. Рука не поднялась продать.

В дверь постучали.

– Можно?

– Заходи, Дэн.
– Я вытерла лицо рукавом. Так и не завела себе носовой платок - воистину, самый необходимый предмет на пустоши.

– Дэн, у тебя есть что-нибудь выпить?

– Ты же не пьешь?
– удивился он.

– Пью, как видишь.

– У меня нет, но могу сгонять в бар.

– Будь добр.

Он кивнул, задержался на миг, взяв с тумбочки голограмму.

– Уже с винтовкой. Сколько тебе тут?

– Двенадцать.
– Я шмыгнула носом.
– Отец подарил. На день рождения.

– Винтовку?

– Да, а что?

– Винтовку - девочке?

До чего ж ошарашенный у него вид.

– Ну да, а что.

Он вздохнул:

– Пойду за выпивкой - иначе это не переварить. Винтовку. Девочке. В двенадцать лет.

Я озадаченно смотрела ему вслед. Что дарят девочкам? Куклы? Куклы в убежище передавались по наследству, от матери к дочери и были скорее семейной реликвией, нежели игрушками - те, что сохранились за двести лет. Женщины, не разучившиеся орудовать иглой, шили дочерям куклы из ветоши. Но сделать такую для меня было некому. Кажется, совсем маленькой я хотела такую игрушку - а может, и нет. Помню только, что гонять с мальчишками "во войнушки" казалось куда интереснее, чем играть в "дочки-матери" - по крайней мере, я знала, что делать, а вот в девчачьих играх - нет. Потом я прониклась книгами и неинтересной стала уже беготня по коридорам. А чуть позже разговоры взрослых стали куда содержательней трепа со сверстниками. Идеальный способ получить девицу - синий чулок, каковой я, собственно, и являюсь.

С другой стороны, обнаружив, что в убежище оставаться небезопасно, я смогла прорваться через охрану и выбраться наружу. А потом, оказавшись на пустоши одна-одинешенька - не только выжить, но и устроиться относительно безбедно несмотря на то, что поначалу пришлось ох как туго. И это - тоже результат отцовского воспитания. Получается, он с самого начала хотел уйти и увести меня - а потом передумал, решив, что тепличный рай убежища будет для меня лучше, нежели жизнь на пустоши. Он не учел только одного - убежище было теплицей, но отнюдь не превратилось от этого в рай. Хотя может быть для него, выросшего на пустоши, абсолютная безопасность и впрямь была синонимом рая.