Между Сциллой и Харибдой

Покраснев, та смущённо умолкает.

Кондрат Конофальский – большое горячее и болящее сердце, близоруко щурясь – ибо очки потерял в недавней потасовке, когда он пытался толкнуть в бараке речь – а в него запустили деревянной табуреткой:

– Товарищи! Так жить нельзя! Не им – нельзя жить в таких диких условиях, ни нам – равнодушно наблюдая, как живёт простая советская рабочая молодёжь!

«Там», мне приходилось читать – как жила «советская рабочая молодёжь» на великих стройках Первой пятилетки и я железно решил: хоть здесь – на строительстве нижегородского автогиганта, но эту ситуацию исправить.

Поэтому перестав массировать болевшую челюсть (зубы, вроде все целы), я встав, одёрнул свою кожанку и со всей решительностью заявил:

– И МЫ ТАК ЖИТЬ НЕ БУДЕМ!!!

* * *

Далее, всё уже по давно накатанной колее – как в прежней истории с операцией «Хулиганов нет»: пропагандистская пиар-компания в печатных СМИ, письма читателей, срач в комментариях, митинги на предприятиях, демонстрации на улицах…

Наконец письма во все инстанции и после того, как «старшие товарищи» дали добро (а куда они денутся?) при Нижегородском Губкоме РКСМ был создан штаб движения, а затем первые «Ударные комсомольско-молодёжные строительные отряды» (УКМСО).

Но чаще, с моей лёгкой руки их стали называть «Красные бригады».

В заветной поэтической тетрадочке Марка Бернеса по этому случаю, срочно обнаружился марш «Красных бригад», который распевали демонстранты и, который тут же стал хитом сезона:

«Hеба утpеннего стяг… В жизни важен пеpвый шаг. Слышишь: pеют над стpаною Ветpы яpостных атак. И вновь пpодолжается бой, И сеpдцу тpевожно в гpуди, И Ленин такой молодой, И юный Октябpь впеpеди. И Ленин такой молодой, И юный Октябpь впеpеди. Весть летит во все концы: Вы повеpьте нам отцы – Будут новые победы, Встанут новые бойцы. И вновь пpодолжается бой, И сеpдцу тpевожно в гpуди, И Ленин такой молодой, И юный Октябpь впеpеди. И Ленин такой молодой, И юный Октябpь впеpеди. С неба милостей не жди, Жизнь для пpавды не щади. Hам pебятa в этой жизни Только с пpавдой по пути. И вновь пpодолжается бой, И сеpдцу тpевожно в гpуди, И Ленин такой молодой, И юный Октябpь впеpеди. И Ленин такой молодой, И юный Октябpь впеpеди. В миpе зной и снегопад… Миp и беден и богат… С нами юность всей планеты – Hаш всемиpный стpойотpяд. И вновь пpодолжается бой, И сеpдцу тpевожно в гpуди, И Ленин такой молодой, И юный Октябpь впеpеди. И Ленин такой молодой, И юный Октябpь впеpеди [64] ».

64

Песня советского композитора Александры Пахмутовой на стихи Николая Добронравова

Письма во все инстанции и после одобрения «в верхах», как и «Ударные комсомольские отряды по борьбе с хулиганством» (УКО) – новое молодёжное движение было одобрено в самых верхах. Посёлок Комсомольский же – был объявлен комсомольской и, само собой разумеется – ударной коммунистической стройкой губернского значения. Первая улица, строящаяся бойцами стройотрядов – была названа «имени Жданова».

Это Ефим Анисимов – хорошенько «лизнул» своей «крыше»!

Подхалимаж?

Конечно!

Если ради дела, то почему бы и нет?

Тем более, не натурально же в самом деле – а говоря образно. Осудит только тот конченный лузер, хронический неудачник – который всю жизнь на диване провалялся, палец о палец не ударив – лишь «мрия» о каких-то «великих» свершениях. В реале же, а не «в виртуале»: если хочешь чего-то достичь – приходится кроме всего прочего, прибегать и использованию человеческих слабостей. В том числе и теша тщеславие – исподволь присущее людям «власть предержащих».

Это того стоило: 1-й (ответственный) секретарь Нижегородского Губкома ВКП(б) оказал как движению, так и самому строительству – просто-таки бесценную поддержку!

Мало того, через него же и, через Сергея Кирова – движение ударных молодёжно-комсомольских строительных отрядов стало общесоюзным. В разных регионах, конечно, по-разному – где-то густо, где-то пусто… Всё очень сильно от руководителей на местах зависит – а там были разные люди, разные их типы.

Но в целом моя задумка удалась и даже сверх ожидания: АО «Жилстрой» получило вполне достаточное количество рабочих рук – чтоб выполнить почти всё мной задуманное, а Ксаверу – принести контроль над значительной частью рынка малоэтажного строительства в России.

Подпольный мафиози не забывал со мной делиться, я – вкладывать денежки в свою растущую «подпольную империю».

Худо ли это?!

* * *

Бойцом, или чаще – «коммунаром», таких «Красных бригад» – можно было стать лицам обоего пола, достигшим 14 лет и, что весьма не маловажно – только предварительно подав заявление о вступление в комсомол. Таким образом, число членов этой молодёжной организации в Нижегородской губернии – за год возросло как бы на порядок.

Это было замечено в самом «верху» и значительно добавило авторитету Ефиму Анисимову, теперь считающимся всесоюзным лидером и этого движения – наряду с «антихулиганским».

Прибавило авторитета и невесть откуда взявшемуся у него…

Гонору!

Это, меня начинало не в шутку беспокоить:

– Ефим! Только не заносись. Запомни: ты всего лишь – «кадровый резерв партии», а не «шановный» польский шляхтич. Поэтому не надо так разговаривать со Ждановым.

Товарищ, явно не понимает:

– Как «так», Серафим?

– Так, как – ты! Не глупый – сам поймёшь.

Призадумывается, затем:

– Согласен, меня частенько заносит… А как надо?

Подыскиваю подходящие слова и, найдя их:

– Когда в следующий раз будешь общаться с вышестоящими товарищами из ВКП(б), напряги воображение и представь на их месте… Меня!

Представьте: школа с математическим уклоном, ученики всерьёз увлечённые «царицей наук» и учитель – умеющий увлекательно и внятно всё объяснить по теме урока. Вот стиль моего общения с ульяновскими ребятами.

– И ещё… Ефим, откуда это «барство» из тебя попёрло, скажи? Ты почему с рядовыми комсомольцами таким тоном разговариваешь? Ты кто? Великий князь Владимир Андреевич?!

– Нет, не…

– А они тебе кто? Шлюхи из Мариинского театра оперы и балета?! Лакеи, подносящие тебе в «Метрополе» ананасы и рябчиков?

Тот, красно-свекольно покраснев, не зная куда глаза со стыда девать:

– Серафим…!

– А глядя на тебя со стороны – можно так подумать!

Конечно, я несколько преувеличиваю, но тенденция есть. В общении с нижестоящими, того тоже «заносит» – чем невыгоднейшим образом отличает он отца. Фрол Изотович никогда себе не позволяет «барственные нотки» в голосе – даже во время разносов подчинённых за проступки, которые у его сына – лидера нижегородских комсомольцев, нет-нет – да проскакивают.

Тот, в большом недоумении и даже в обалдении – поэтому начинает мямлить:

– Ну… Не знаю… Сам не замечаю, как… Научи, Серафим!

– Хорошо, давай потренируемся! Позови-ка к себе в кабинет какого-нибудь рядового комсомольца.

Того осенило пониманием моего замысла:

– Как на репетиции в театре?

Согласно киваю:

– Как в нём самом! Давай зови и начинай об чём-нибудь разговор… Только, не об шибко отвлечённом. Если будет что-то не так, я буду покашливать.

«Случайная жертва» – серо и блёкло даже в «пролетарке» выглядевшая юная комсомолочка, недоумённо поочерёдно посматривала на нас обоих: один – несёт какую-то несусветно-дикую пургу, другой – как чахоточный кашляет. Но где-то через полчаса «репетиции» – произошли серьёзные подвижки, я сказал «верю» и, после пары чашек чая с сахаром и бубликами, горячего рукопожатия и слов благодарности напоследок – она была отпущена восвояси.