МИ 2

Люки Катафракта закрыты, но мне уже было не до сохранения моей тайны.

Выпустил цепь с правой руки, которая обвилась вокруг пушки Катафракта. И вторую, которая зацепилась повыше. Меня подкинуло вверх.

Думал, оторвёт руки, но нет. Даже боли не было. Меня подняло на плечи Катафракту, и я сам полез к нему в кабину.

За спиной раздавался грохот. Выход из ущелья был надёжно заперт. Обломки горной породы, грязи и плавящегося льда засыпали узкий проход.

Где-то за облаком поднятой земли и пыли был виден силуэт Исполина.

— Это охренеть, — сказал Марк, уставившись на меня. — Это…

— Гони уже, — шепнул я и посмотрел на покрасневшие руки. Татуировки цепей светились и обжигали мне кожу.

Но зато у меня ушло меньше секунды, чтобы забраться сюда.

Главное — что Исполин не сможет по нам стрелять и преследовать.

Этот бой мы выиграли.

* * *

Отошли подальше, и я вернулся в свой шагоход, отправив Яна к Марку.

— Больше чтобы такой самодеятельности не было! — предупредил я.

— Я понимаю, — Ян виновато склонил голову. — Извини, Роман. Я просто испугался, что она погибнет. Сначала Адам, потом мой брат. Потом Валь едва не умер. Я бы уже просто не выдержал ещё одной смерти.

— За работу, второй пилот, — я выдохнул. — Доберёмся до твоей родины, поговорим серьёзно.

От силы, которой я воспользовался, мне было не очень хорошо. Я положил потускневший амулет на пульт пилота, сбросил мундир, оставшись в расстёгнутой белой рубашке, потому что мне было очень жарко, и сверился с картами.

Надо было взять помощника, чтобы подсказывал.

— Я же говорила, амулет пригодится, — раздал голос позади.

— Вы все решили сегодня игнорировать мои приказы? — спросил я.

— Так получилось, — Катерина села в кресло второго пилота. — Хотела проверить тебя. А перед этим обратилась к тем ребятам Эквита, сказала им не паниковать. Вроде бы они взбодрились. Потом решила сходить к тебе, раз остановка. Больше приказы нарушать не буду.

Посмотрел на её лицо, думая, что увижу хитрый взгляд и ухмылочку, но Громова казалась серьёзной.

— Умеешь читать карты? — я подал ей бумаги. — Раз уж здесь, займись делом.

— Умею, — она раскрыла мой старый бортовой журнал. — Папа показывал. Можно, я заберу? — Громова показала на амулет.

— Он твой.

Из-за огня, который я швырнул, с меня всё ещё лился пот. Будто принял чужую силу через себя. Не знаю, кто сидел в этом амулете, но явно это очень сильный Небожитель или кто-то ему подобный.

Но хоть я и устал, могу работать дальше.

— Он говорит, ты справился отлично, — сказала Громова, убирая амулет под куртку. — Лучше, чем один его старый друг, который тогда едва их не засыпал лавиной.

— Ты давно их слышишь? Имею в виду этих духов из свечей.

— Сразу, как… оказалась в той комнате. Сначала только его, потом других. Этот, — она показала на электрокамеру. — Он вновь рад тебя видеть. И рад, что снова при деле. Тот, — Катерина показала на свечу из Бродяги, которую я забрал с собой и поставил на пульт. — Он расстроен, что его машина подбита. Хочет вернуться в неё или в другую.

Хорошо, что я их не слышу. А то это нытьё давно мёртвых духов меня бы раздражало.

— А ты бы смог кинуть огонь в риггу? — спросила она.

— Бесполезно. Духи предков защищают от таких способностей, это давно поняли. Поэтому, как говорят, Таргин Великий первые годы своего правления запрещал эти свечки предков. Они мешали его Небожителям проявлять силу.

Разговор на другие темы меня не отвлекал. Напротив, давал мне собраться.

Громова подала мне флягу в чехле из зелёной плотной ткани. Внутри что-то булькало.

— Просто вода, — сказала она. — А то ты весь мокрый.

Сделал пару глотков. Тёплая. Хотелось уже пообедать, но придётся поменять расписание. Вряд ли Чёрный Рыцарь переберётся через тот завал, но рисковать не хотелось.

Да и где-то же ещё идут Катафракты. Не только из Нарландии. Как говорил Келвин, сейчас другие Дома могут решить, что им будет лучше, если мы навсегда останемся в этих горах.

Сначала я обошёл Эквита, чтобы вновь двигаться первым в колонне. Я лучше понимал, как двигаться в горах на таких машинах.

Длину шага я убавил на самый минимум, ригга теперь шла, медленно шаркая ногами. Как старик, опирающийся на клюку. Этот участок опасен. Слева гора, справа пропасть.

Остальные шагоходы тоже убавили скорость.

Четыре многотонные ригги обходили гору. Рации работали, я застегнул микрофон на горле плотнее.

По вискам побежал пот. В этот раз манёвр казался не менее опасным, чем много лет назад.

— Идём спокойно, — передал я остальным. — Почти прошли.

Снега мало, он не мешал. Пройти ещё несколько сотен метров, и дальше будет проще.

— Сбавляем скорость, — сказал я. — Самый минимум, какой есть.

Между шагоходов торчали цепи лебёдок, которыми сцепились друг с другом. Двигатели молотили, а мне постоянно приходилось поглядывать во всевозможные перископы, чтобы следить за остальными.

Одна ошибка, и пострадаем все мы.

Только через полчаса я смог выдохнуть. Прошли. Хорошо хоть, что нас не обстреливали в это время.

Я крепко держался за рычаги. Кабина едва заметно вибрировала. Пройдём ещё немного и ускоримся.

— Доложите статус, — спросил я и достал платок из кармана. Зараза, он уже весь в масле.

Громова подала свой, из белого заморского шёлка, едва заметно пахнущий духами. Вытер прохладной тканью лицо. Не припомню, чтобы когда-то ещё чувствовал запах духов в боевой машине.

— Справились? — спросила Катерина.

— Самый сложный участок прошли, — сказал я. — Дальше будет попроще, но придётся в темноте.

— Будем ждать утра?

— Ещё не решил. Да и светло уже не будет, мы продвинулись далеко. Уже почти на территории Огрании. Тут полярная ночь.

— Хорошо, что ты знаешь, куда идти, — она внимательно посмотрела на меня. — Будто всё уже спланировал.

— Так и есть. Думал об этом ещё с той самой минуты, когда ты хотела заставить меня тащить свой чемодан, — я хмыкнул. — А потом ещё сбежала.