Мифология русских войн. Том I
Шрифт:
Будущий генерал-лейтенант Александр Васильевич Верещагин писал в своих мемуарах, как несколько дней спустя встретился с трупами ниже по реке:
«Амур красив и величествен. Солнце золотит его спокойную синеву, отражается и играет лучами. Я сижу на скамейке у лоцманской рубки и любуюсь окрестностями. Но что это впереди? чернеют в воде какие-то предметы. Ближе, ближе. Число их все увеличивается, да и сами они становятся заметнее.
— Китаец! — говорит мне в полголоса старик-лоцман, таким невозмутимым тоном, точно речь шла о какой-либо коряге или колдобине. Лоцман не ошибся. Пароход быстро обгоняет утопленника. Голый, красновато-бронзового цвета, свесив руки, как плети, растопырив ноги, плыл он, уткнувшись лицом вниз, точно о чем задумался. Труп страшно разбух. Оконечности побелели и казались известковыми. Вот он попал в волнение от парохода. То высовывается из воды, то ныряет. За этим китайцем показываются другой, третий, и вот, во всю ширь Амура, поплыли утопленники, точно за нами погоня какая. Пассажиры все повылезли из кают — смотреть на такое невиданное зрелище. Оно до смерти не изгладится из моей памяти. Очевидно, это были те самые несчастные, которые потонули у Благовещенска. Пролежав известное время на дне, они набухли и теперь всплыли.
— Господа! господа! смотрите-ка, сколько их там на берегу! Ведь это тоже все китайцы! — кричит весельчак, рыженький поручик, в чечунчовом кителе, прикрывшись ладонями от солнца. В этом месте левый берег Амура вдавался к середине русла широкой, плоской отмелью. И вот тут-то и нанесло утопленников.
— Федор Васильевич дайте-ка мне бинокль! — говорю я приятелю моему, подполковнику Р., которому незадолго перед этим передал бинокль генерала. Бинокль этот был превосходный. Приятель мой точно не слышит. Стоит, как вкопанный, и пристально смотрит.
— Дайте, пожалуйста! мне хочется самому посмотреть, — повторяю ему.
— Не могу! Я считаю, сколько их тут, — отрывисто говорит он, видимо недовольный, что я прервал его занятие.
— Сто тридцать! сто тридцать один, сто тридцать два! — считает он в полголоса. А песчаная отмель все
— Пожалуйте завтракать! — возглашает буфетный слуга, приподнявшись по лесенке, в засаленном фраке и с салфеткой под мышкой, как символом своей власти. Публика спускается. Мне же не до завтрака. Ужасная картина эта, да и сам зараженный воздух отбили всякий аппетит. Остаюсь на палубе и продолжаю наблюдать. Вот нос парохода упирается в один труп и далеко отбрасывает его по волне. Голова закутана каким-то полотном, должно быть фартуком. «Не огородник ли это был? — думаю. — Ведь в Благовещенске все огородники были китайцы». Длинная черная коса виднеется из-под полотна, прилипнув к мокрым плечам. Живот выеден рыбами и представлял громадную зияющую рану. Трудно даже в приблизительно сказать, сколько трупов обогнали мы в этот день. Но, судя по тому, что на одной только косе мы насчитали полтораста трупов, должно предположить, что их было не мало» [146] .
146
Верещагин А. В. По Манчжурии. 1900–1901 гг. Воспоминания и рассказы. гл VI — От Благовещенска до Хабаровска // Вестник Европы. 1902. № 1 Также: «В июле 1900 г., во время бомбардировки Благовещенска китайцами, зажиточные деревни маньчжур были сожжены русскими из Благовещенска и соседних селений, скот перебит, а сами маньчжуры или истреблены, или бежали в китайские пределы, оставив в добычу ничем не рисковавшим победителям свои цветущие нивы и прекрасные луга. Теперь остатки маньчжур превратились в нищих» (Головачев П. Сибирь — Природа. Люди. Жизнь. М., 1909, с. 116).
В проповедях это имело такой вид:
«Соседний неверный и дикий народ китайцы внезапно сделал на город Благовещенск нападение» [147] .
В начале 20 века был еще и проект Желтороссии. «В 1900 г., после подавления «боксерского восстания» русские войска оккупировали Маньчжурию. Планировались широкая колонизация Маньчжурии и ее вхождение в состав России под названием «Желтороссия». В перспективе предполагалось двигаться и дальше: после Маньчжурии — захватить Корею, Тибет и т. д.» [148]
147
Воззвание епископа Благовещенского // Рижские епархиальные ведомости. 1904. № 4 (февраль) с.129 Так талдычат и сегодня: «Иерей Владимир обратился к присутствующим с проповедью, в которой напомнил историю праздника. Священник отметил, что Россия на протяжении многих веков подвергалась нападкам иноплеменных захватчиков, и попыткам захватить нашу землю или навязать чуждые русскому человеку ценности».
Обычный текст. Необычность придает ему лишь то, что сказан он в Хабаровске.
То есть на земле, присоединенной к территории Российской Империи лишь в середине 19 века и не то чтобы по настойчивому желанию местных жителей. В китайской историографии Айгунский договор рассматривается как неравный, так как Китай, ослабленный Опиумными войнами и восстанием тайпинов, был вынужден пойти на уступки под угрозой Муравьева открыть второй фронт (на Пекин шли армии англичан и французов). Так как русского населения в этой местности просто не было, для основания поселений по Амуру Муравьев отправил 13-й Сибирский линейный батальон под командованием капитана Якова Дьяченко.
Автор проповеди, «иерей Владмир» — отставной офицер, окормляющий Управление ГИБДД Управления МВД России по Хабаровскому краю.
148
Деревянко И. Военный аппарат России в период войны с Японией (1904–1905 гг.)Также: Фёдор Лисицын. Что привело к Русско-японской войне https://www.youtube.com/watch?v=ygFBm6M0nnA
Он же: ««Варяг». Путь в Чемульпо. Часть 1: предпосылки русско-японской войны».
https://www.youtube.com/watch?v=_jznEJerEZk&t=2507s
«Варяг». Путь в Чемульпо. Часть 2: предпосылки русско-японской войны. https://www.youtube.com/watch?v=vRpyo4dhy2s
Военный министр Российской Империи генерал Алексей Николаевич Куропаткин отмечал в своем дневнике 16 февраля 1903 года, —
«… у нашего государя грандиозные в голове планы: взять для России Маньчжурию, идти к присоединению к России Кореи. Мечтает под свою державу взять и Тибет. Хочет взять Персию, захватить не только Босфор, но и Дарданеллы. Что мы, министры, по местным обстоятельствам задерживаем государя в осуществлении его мечтаний, но все разочаровываем; он все же думает, что он прав, что лучше нас понимает вопросы славы и пользы России. Поэтому каждый Безобразов, который поет в унисон, кажется государю более правильно понимающим его замыслы, чем мы, министры» [149] .
149
Дневник А. Н. Куропаткина. Нижний Новгород, 1923, с. 36. Но Куропаткин сам затягивал царя в китайскую военную авантюру — «Витте подал государю записку, предлагая заключить с Китаем договор об очищении Маньчжурии в трехлетний срок. Призванный к обсуждению этого предположения Куропаткнн восстал всеми силами против предположения окончить безрезультатно войну, стоившую таких жертв» (Дневник А А. Половцева, государствеенного секретаря Российской империи. Запись от 19 августа 1901 // Красный архив. 1923. т. 3. с. 103)
28 октября 1903 года Куропаткин направил царю следующие соображения:
«Присоединение только северной Маньчжурии даст нам следующие главные выгоды:
а) Мы получаем возможность приостановить заселение китайцами свободных земель.
б) Взяв в свое распоряжение все свободные земли, мы можем направить в северную Маньчжурию переселение русских людей.
в) Мы получим местности, важные в военном отношении, по производству зерна и возможному развитию коневодства и скотоводства.
г) Мы получим местности с большими лесными и минеральными богатствами.
д) Мы получим государственную границу на 1.300 верст более короткую, чем ныне.
е) Включение всего бассейна реки Амура в наши владения обеспечит прочно деятельность русского населения трех существующих, областей.
ж) Оборона новой границы значительно облегчится, и этим прочно обеспечится положение Приамурского края.
а) За рекою Сунгари мы найдем отличную позицию как для обороны, так и прочную базу для перехода в наступление.
и) Новая граница, не прикасаясь с Кореею, не вызовет осложнений с Япониею.
к) Так как в северной Маньчжурии еще не создалось прочных экономических интересов с другими державами, то присоединение северной Маньчжурии к России может и не вызвать разрыва ни с одной из заинтересованных держав.
К невыгодам присоединения северной Маньчжурии относится то, что присоединяя эту страну, мы создадим опасность еще более быстрого, чем ныне, проникновения желтолицых в Приамурский край. Присоединяя северную Маньчжурию, мы должны готовиться к энергичному протесту Китая и даже разрыву с ним…
Сравнение выгод и невыгод занятия нами южной Маньчжурии не может не привести к выводу, что нам в настоящий исторический период необходимо ограничиться только присоединением к России северной Маньчжурии» [150] .
Северную Манчжурию Куропаткин предлагал превратить в «нечто вроде Бухары», и царь был с этим полностью согласен [151] . В 1903 году Куропаткин видел будущее Манчжурии в том, чтобы «не пуская туда китайцев и вообще желтолицых, сохранить эту территорию для русских» [152] .
150
Дневник А. Н. Куропаткина. Нижний Новгород, 1923, сс. 105–107.
151
Рыбаченок И. С. Закат великой державы. Внешняя политика России на рубеже XIX–XX вв.: цели, задачи и методы. М., 2012, с. 517.
152
Красный архив.т.2. М., 1922, с.22. При этом, вполне по законам диалектики, в реальности происходило обратное: стремительное заселение китайцами Длаьнего Востока, приостановленное революцией. «Только за 1907 г. из Яньтая во Владивосток было отправлено от 60 до 70 тыс. китайских рабочих. В 1906 г. русское консульство в Цицикаре выдало 155 078 виз китайцам, которые прибыли на территорию российского Дальнего Востока. В это время на Дальнем Востоке уже находилось по меньшей мере 550 тыс. китайских рабочих. В 1910 г. во Владивостоке насчитывалось 150 тыс. китайских мигрантов, которые составляли 12 % от общей численности населения в дальневосточном регионе…По имеющимся китайским данным, в Россию было ввезено (во время Первой Мировой войны) 150 тыс. китайских рабочих, из них 50 тыс. были направлены на фронт. В 1916–1917 гг. только из провинции Шаньдун в Северо-Восточный Китай для последующей вербовки приехало 160 тыс. человек. Правительство царской России более 30 раз отправляло китайских рабочих на фронт; общая их численность составила около 80 тыс. человек. По данным Союза китайских граждан в России, с лета 1917 г. до декабря того же года Россия набрала ещё более 100 тыс. рабочих из Китая. В Хэлунцзянском «Вестнике по делам мигрантов» обращалось внимание на то, что «за несколько лет на протяжении Первой мировой войны численность китайских рабочих и торговцев уже насчитывает 502 621 человек… и это ещё за исключением огромного количества
неофициальных данных». В Шаньдунском «Вестнике по делам мигрантов» отмечалось, что в России насчитывается всего 500 тыс. китайских рабочих, в т. ч. и 440 тыс. человек из провинции Шаньдун» (Цао Байин. Нин Яньхун. Китайские рабочие в России как значимая сила в распространении марксизма // Вестник Тамбовского университета. 2016, № 1, с. 82).Двоюродный брат Безобразова, контр-адмирал Алексей Михайлович Абаза, управляющий делами комитета Дальнего Востока, в то время писал:
«Русская железная дорога в Маньчжурии являлась как бы торжественно развернутым национальным флагом победоносного шествия России по захватываемой чужой территории» [153] .
Считается, что именно его докладная записка царю окончательно определила выбор агрессивного варианта политики на дальнем Востоке [154] .
153
Цит. по: Мещеряков А. Н. Император Мэйдзи и его Япония. М., 2006.
154
Против захвата Порт-Артура и бухты Даляньвань возражал Витте, доказывая, что такое неслыханное коварство подымет против России дружественный Китай и разъярит Японию. Кроме того, удерживать Порт-Артур будет невозможно без проведения к нему железнодорожной ветки от Восточно-Китайской дороги, а для ее охраны придется оккупировать значительную часть Ляодунского полуострова, что еще больше ожесточит и Японию, и Китай, да и другие страны вряд ли останутся в стороне. Доводы Витте произвели впечатление на Николая; он объявил, что муравьевский проект не утверждает. Но все уже знали, что решение царя редко бывает окончательным. Николая продолжали тянуть в разные стороны, и на этот раз верх взял министр иностранных дел РИ Муравьев, придумавший новое основание для авантюры: вблизи Порт-Артура появились британские корабли; если «мы» прозеваем, то там высадятся англичане. «Через несколько дней после заседания, когда Государю Императору уже угодно было утвердить журнал совещания, я был у Его Величества с всеподданнейшим докладом. Государь Император, по-видимому, немного смущенный, сказал мне:
— А знаете ли, Сергей Юльевич, я решил взять Порт-Артур и Да-лянь-ван и направил уже туда нашу флотилию с военной силой, — причем прибавил: — Я это сделал потому, что министр иностранных дел мне доложил после заседания, что, по его сведениям, английские суда крейсируют в местностях около Порт-Артура и Да-лянь-ван и что, если мы не захватим эти порты, то их захватят англичане.
Конечно, последнее сведение, которое доложил граф Муравьев Государю, было неверно, как я узнал после об этом от английского посла: действительно в водах Тихого океана, около тех местностей находилось несколько английских военных судов, но они появились там после того, как Германия вышла со своими военными судами в Цинтау, — но никакого намерения захватить какой-нибудь порт англичане не имели» (Витте С. Ю. Воспоминания. Берлин, 1922, с.122). Это ноябрь 1897 года.
Секретарь Государственного Совета Империи в курсе империалистических планов Императора: «Витте в бешенстве, и есть отчего. Государь тайком от него покровительствует некоему Безобразову, набрав шайку разбойников, дерется с китайцами и предлагает завоевать Корею» [155] .
Сам Витте «миролюбие» русской внешней политики характеризовал так:
«Черноморский берег представляет собой (как и многие местности Кавказа) такие природные богатства, которым нет сравнения в Европе. В наших руках это все в запустении, если бы это было в руках иностранцев, то уже давно местность эта давала бы большие доходы и кишела бы туристами. Но куда там! Для этого нужны капиталы и капиталы, наше же назначение капиталов — это война!» [156] . «У нас в России в высших сферах существует страсть к завоеваниям, или, вернее, к захвату того, что, по мнению правительства, плохо лежит…» [157] .
155
Половцов А. А. Дневник. Спб., 2005, с. 413. Запись от 9 марта 1903
156
Письмо С. Ю. Витте от сентября 1899 г. Цит. по: Ананьич Б. В. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 1999, с. 89.
157
Витте С. Ю. Воспоминания. Царствование Николая II. Т. 1. Берлин, 1922, с.116.
Позже Витте резко выступал против войны с Германией, причем не только в частных беседах, но и в прессе (хотя и под псевдонимом).
На этом фоне не удивляет, что «святой» император царь Николай пасхально радовался смерти проповедника мира: «На этот раз я уезжаю с таким спокойствием в душе, что сам удивляюсь. От того ли это происходит, что я беседовал с нашим Другом (Распутиным) вчера вечером, или же… от смерти Витте… я не могу сказать, но в сердце царит истинно пасхальный мир» [158] .
158
Письмо к Александре Федоровне от 28 февраля 1915 г. // Переписка Николая и Александры Романовых, т. III. М.-Пгр., 1923, с.116. (или Переписка Николая и Александры. 1914–1917. М., 2013 с. 99).
Св. Николай Японский писал об этих планах и их последствиях:
«А Русскому Правительству все кажется мало, и ширит оно свои владения все больше и больше; да еще какими способами! Манчжуриею завладеть, отнять ее у Китая, разве доброе дело? «Незамерзающий порт нужен». На что? На похвальбу морякам? Ну вот и пусть теперь хвалятся своим неслыханным позором. Очевидно, Бог не с нами был, потому что мы нарушили правду. «У России нет выхода в океан». Для чего? Разве у нас здесь есть торговля? Никакой. … «Зачем вам Корея?» — вопросил я когда — то Адмирала Дубасова. «По естественному праву она должна быть наша, — ответил он, — когда человек протягивает ноги, то сковывает то, что у ног; мы растем и протягиваем ноги, Корея у наших ног, мы не можем не протянуться до моря и не сделать Корею нашею». Ну вот и сделали! Ноги отрубают» (Дневники. 20 мая 1905) [159] .
159
Среди тех, кто слышал о русском миссионере, был японец Тиунэ Сугихара. Познакомившись ближе с русской культурой, он в 1924 году принял православие. В 1940-м, будучи вице-консулом в Каунасе, он спас не менее шести тысяч евреев, выдавая им транзитные визы через СССР в Японию.
Россия это единственная страна из тех, кто участвовал в унижении Китая в 19 веке и при этом до сих пор оккупирует, с точки зрения Китая, китайские территории. Великобритания вернула Китаю Гонконг в 1997 году, исполнив свои обязательства, данные в 1897 году. Забвение о силовой компоненте экспансии России в Приморье мешает понять мотивы действия Китая и его стратегические цели в отношениях с Россией.
А вот предыстория романтической истории про «Юнону» и «Авось».
В 1803 г. в Японию было отправлено российское официальное посольство во главе с графом Н. П. Резановым [160] для установления торговых связей между странами. Переговоры были неудачными.
160
Н. П. Резанов, будучи одним из основателей Российско-американской компании, считал туземцев неподготовленными к принятию христианства, особо отмечал незнание миссионерами их языка. Он писал об убийстве иеромонаха Иувеналия (6 ноября 1805), не сдерживая досады:
«На полуострове Аляске завелся было на… Илямне… торг с горными народами, великие пользы открывавший, монах Ювеналий тотчас улетел туда для проповеди, крестил их насильно, венчал, отнимал девок у одних и отдавал другим. Американцы все буйство его и даже побои долго сносили, но наконец опомнились, что от этого урода и избавиться можно и, посоветовавшись между собой, кончили тем, что убили преподобного, да об нем и жалеть бы нечего, но принесли в жертву ожесточению своему и всю артель русских и кадьякцев, не оставя ни одного живого».
«…После полугода проволочек Резанов покинул Нагасаки с пустыми руками. Досада оказалась настолько сильной, что Резанов принял решение добиться цели любой ценой. По его указанию был куплен у американского предпринимателя фрегат «Юнона» и построен тендер «Авось», командирами которых он назначил работавших в Российско-Американской Компании по контракту флотских офицеров лейтенанта Хвостова и мичмана Давыдова, которых снабдил секретной инструкцией.
Граф дал следующие указания: «Войти в губу Анива (Сахалин) и, буде найдете японские суда, истребить их, людей, годных в работу и здоровых, взять с собою, а неспособных отобрать, позволить им отправиться на северную оконечность Матмая (так именовали остров Хоккайдо — А К.). В числе пленных стараться брать мастеровых и ремесленников. Что найдете в магазинах, как то: пшено, соль, товары и рыбу, взять все с собою; буде же которыя будут ею наполненными и одаль строения, таковых сжечь… Обязать на судне вашем всех подписать, чтобы никто не разглашал о намерении экспедиции сей и чтоб исполнение ея в совершенной тайне было…»
Фрегат «Юнона» достиг губы Анива 6 октября 1806 года, и Хвостов высадился на берег. Островитян задобрили подарками и «разными безделицами, а на старшину селения надели лучший капот и медаль на Владимирской ленте».
К медали была придана грамота на русском языке:
«… Российской фрегат «Юнона» под начальством флота лейтенанта Хвостова в знак принятия острова Сахалин и жителей онаго под всемилостивейшее покровительство Российского Императора Александра Первого старшине селения лежащего на восточной стороне губы Анива пожалована серебряная медаль на Владимирской ленте. Всякое другое приходящее судно как российское, так и иностранное просим старшину сего признавать за российского подданного».