Мифриловый крест
Шрифт:
– Не будут.
– Почему? Они что… вы их убили?
– Они сами убили друг друга. Очень простое заклинание.
– Еще лучше! Теперь ты еще и убийца! Пособник террористов, колдун, убийца… загубил ты свою грешную душу!
– Это спорный вопрос.
– Ну да, конечно, ты же у нас в бога не веришь…
– Я верю. Я теперь самый настоящий монах и зовут меня теперь брат Алексей.
– Не богохульствуй!
– Я не богохульствую. Я действительно монах, постриг был проведен по всем правилам, проводил его, кстати, владыка Дмитрий.
– Владыка? У вас там что, какое-то святое братство,
– Можно и так сказать, - я криво ухмыльнулся.
– Да, пожалуй, самое настоящее святое братство. И не как в фильмах, а гораздо круче.
– Не богохульствуй!
– Да не богохульствую я! Ты никогда мне не веришь! Ты всегда считала меня ребенком, не способным ничего сделать самостоятельно! И сейчас…
– Подожди, Алексей, - на кухню вошла Зина. Она выглядела бледно и передвигалась немного неуверенно, но ей явно становится лучше.
– Не спеши обвинять, не забывай, что говорил Христос по этому поводу.
– Не судите и не судимы будете, - проговорила мама с важным лицом.
– Вот именно. А еще Христос говорил "почитай отца своего и мать свою".
– Насчет отца он погорячился, - пробормотал я.
Я никогда не видел своего отца, он бросил маму, едва узнав о моем существовании. У нас дома даже нет ни одной его фотографии.
– Не понимай эти слова буквально, - уточнила Зина.
– Не следует считать святое писание готовой программой на все случаи жизни, оно только указывает общее направление. Христос говорил "не убий", но не запрещал убивать для самообороны.
– А вы правда волшебница?
– мама сменила тему разговора.
– Правда, - ответила Зина, - только боюсь, что сейчас я не смогу показать никаких фокусов.
– Ну да, вы же ранены… может, вам скорую вызвать?
– Нет необходимости, - Зина загадочно улыбнулась, - я умею восстанавливаться. К завтрашнему утру я полностью верну силы.
– Хорошо вам… а других лечить вы умеете?
Моя мама - очень хорошая женщина, но иногда она ведет себя слишком эгоистично.
– Завтра я вас осмотрю, - пообещала Зина, - в крайнем случае, послезавтра.
– Ой, как здорово!
– обрадовалась мама.
– А то у меня почки больные, а лекарства только на четыре дня осталось. А лекарства нынче такие дорогие! А у вас исцеления хорошо получаются?
– Пока никто не жаловался, - улыбнулась Зина.
– Тогда я в аптеку не пойду, - решила мама, - куплю лучше конфеток каких-нибудь, чайком побаловаться.
– Зина!
– вспомнил я.
– Деньги остались у Дмитрия?
– У него, - Зина помрачнела.
– Завтра придется опять идти… может, ты что-нибудь другое придумаешь?
– Так это вы супермаркет ограбили?
– заинтересовалась мама.
– Людка с девятого этажа говорила, что там то ли инопланетяне были, то ли вурдалаки какие-то, прости господи, - она перекрестилась.
– Так это, значит, вы были?
– Ну да, - призналась Зина, - только мы на самом деле не такие злые, как там показали, это просто маскировка была.
– Это правильно, - неожиданно легко согласилась мама, - в таких делах главное - страху побольше нагнать. Вы бы лучше вампиров изобразили, вот третьего дня по телевизору про них фильм показывали, такая жуть!
– Как раз их мы и изображали, - сказала Зина.
– А вы не знаете, где еще
– Как же не знать? Конечно, знаю! Вот на шестом этаже у нас живет один азер, так он в соседнем доме продуктовый магазин держит, цены у него, кстати, непомерные, как у всех у них, у нехристей нерусских. И отдела для ветеранов у него нет, и без очереди пенсионерам не отпускает ничего. А машина у него, что твой автобус!
– Где точно он живет?
– спросила Зина.
– Ты что!
– вскинулся я.
– Тебе нельзя, ты еще не восстановилась!
– Уже можно, - отмахнулась Зина, - для этого дела много сил не понадобится. Принять невидимость да пройти сквозь стену, вот и все.
Мама подробно и многословно объяснила расположение квартиры несчастного азербайджанца, а когда объяснения стали повторяться, Зина сказала "спасибо" и растворилась в воздухе.
– Послушай, мама, - сказал я, - а тебя не смущает, что мы с Зиной теперь преступники?
– Вы с Зиной теперь волшебники, - заявила мама, - а значит, законы вам не писаны. Ты теперь не простой человек, ты теперь слуга божий. А бог велел делиться. Знаешь, что он говорил про тех, кто стяжает и не делится? Стяжать и не делиться плохо, и потому забрать деньги у богатого - не преступление, а богоугодное дело. А раз богоугодное, значит, хорошее.
– Эдак можно под все подряд базу подвести. Бог велел не поклоняться другим богам, значит, я должен пойти на рынок и всех хачей перебить?
– Не всех, а только тех, кто другим богам молится. Армяне, например, тоже православные.
– А мусульман убивать - богоугодное дело?
– Зачем сразу убивать? Пусть уезжают в свою Мусульманию и живут там, как хотят, а нам не мешают. Ты сам посуди - на рынке одни черные, ни одного русского лица за прилавком!
– А украинцы?
– Хохлы тоже как черные, только лицом на нас похожи, а на деле такие же мерзавцы. Ты новости по телевизору давно смотрел?
– Давно. А что они сделали?
– Да они постоянно все русское притесняют! То одно запретят, то другое… вот на днях во Львове памятник Степану Бандере поставили, вот ты скажи, ну разве ж это дело?
– Это не дело.
– То-то же!
– Мама, так ты серьезно считаешь, что для меня сейчас главное - очистить Москву от приезжих?
– Это не главное. Главное для тебя… да я не знаю, ты же волшебник, значит, умный! Так подумай своей умной головой, что вокруг исправить надо. Пенсии поднять или чтобы лекарства подешевле стали…
– Все лекарства или только те, которые тебе нужны?
– Если получится, то все, нечего жидиться, надо и о других думать, тогда и они о тебе подумают. Это евреи только о себе думают, мы, русские, должны быть щедрыми.
– А если не получится, чтобы для всех, тогда только для себя?
– И для близких, о близких тоже забывать нельзя.
– Близкие - это ты?
– А кто же еще? Или для тебя Зина ближе родной матери стала? Так она и сама о себе позаботится, она волшебница не чета тебе. Ты ей не изменяй, пока она тебя всему не научит, она хоть и страшная, да с лица воду не пить. О других бабах даже не думай! А то обидится, да и превратит тебя в лягушку какую-нибудь, тогда вспомнишь, что мама говорила.