Мифы и легенды эскимосов
Шрифт:
38. Уссунгуссак, или Савнимерсок
(Эта сказка, взятая из двух старых рукописей, приведена здесь из-за ее очевидных мифологических ссылок; если бы не это, она показалась бы слишком фрагментарной и неясной.)
В одном большом доме жило множество людей. Был среди них человек по имени Уссунгуссак, который обычно, когда все охотники возвращались домой с добычей, являлся с пустыми руками; жена постоянно бранила его за это. Однажды вечером она выбранила его сильнее обычного, и наутро он исчез. Он плыл на каяке вдоль берега и, обогнув мыс, увидел на берегу человека. Сначала он сильно испугался; но потом подумал немного и решил: «Почему должен я бояться в тот самый момент, когда решил наконец уйти от людей и жить в одиночестве?» Человек на берегу окликнул его, и он в нерешительности сначала подплыл к берегу, а затем повернул назад – и так несколько раз. Но когда он решился все же подплыть ближе к берегу, тот человек поймал его силком, притянул к берегу и приказал идти за ним в глубину суши. Они долго шли вдвоем и вышли наконец к провалу в земле. Там бедный Уссунгуссак начал громко плакать и жаловаться. Инландер надел ему веревку
Так прошло несколько дней; но в конце концов Уссунгуссаку захотелось увидеть свой дом, и инландер отправился вместе с ним. На этот раз пропасти они не встретили; они сразу вышли к морю и увидели на берегу множество убитых тюленей – тех, что инландер, стоя на берегу, поймал при помощи своей ловушки. Уссунгуссак собрался уходить, и инландер сказал: «С этого момента ты можешь брать часть этих тюленей, но не будь слишком жадным: для начала можешь взять одного, потом двух».
После этого Уссунгуссак вернулся в свой дом к родным; охота в то время была удачна. На следующий день он снова исчез неизвестно куда, но вечером вернулся с двумя тюленями. На следующий день притащил трех. Остальные начали спрашивать, где он добыл их; он ответил: «Далеко в море», и охотники стали просить его взять их с собой и показать новые охотничьи угодья. Но когда он забрал с берега самого последнего тюленя, он снова вернулся домой без добычи, и жена снова начала бранить его. На следующий день он вышел, как обычно, в море на каяке и поплыл вдоль берега, и когда он обогнул тот самый мыс, то снова увидел на берегу знакомого инландера. На этот раз он с готовностью подплыл на зов и отправился с ним прочь от берега; но когда они вышли к пропасти, инландер не стал переводить его на другую сторону, а просто задушил.
После того как родичи и домашние Уссунгуссака напрасно прождали пять дней, один из каякеров отправился на поиски. Он встретил инландера и спросил, не видел ли он такого человека. «Конечно видел; я сам убил его!» Услышав это, охотник метнул в него гарпун, и инландер бросился прочь, волоча за собой пузырь-поплавок, и пропал. Охотник тогда взял гарпун и легкие дротики с поплавками и бросился за ним в погоню; он застал его за вытаскиванием наконечника. Но он не дал инландеру уйти, а метнул еще один гарпун; инландер все это время бежал с такой скоростью, что пузырь-поплавок подлетал высоко в воздух. Наконец охотник бросил дротик и прикончил его; а после разрезал на куски и положил коленку сзади на шею.
39. Дитя-чудовище
Одна женщина, жившая в большом и многолюдном доме, рожала, как вдруг повитуха, помогавшая ей, воскликнула в ужасном смятении: «Ах, это не ребенок, это чудовище с огромными зубами; оно грызет мою руку!» Пока она кричала, все обитатели дома в страхе разбежались; часть убежала к лодке, которая лежала перевернутая вверх дном, часть – на верхушку высокой скалы; только двум мальчикам и их сестре не хватило там места, и они бросились к кладовой с продуктами. Тем временем чудовище появилось у входа в дом. Оно тянуло за собой собственную мать; волосы ее рассыпались по всему телу. Сначала чудовище набросилось на тех, кто нашел убежище под лодкой. Само оно не могло взобраться на помост, поэтому сгрызло внизу подпорки; лодка накренилась, люди посыпались вниз, и чудовище сожрало их всех. Затем оно направилось к скале; те, кто нашел там убежище, от страха начали толкаться и спихивать друг друга. Они толкались до тех пор, пока все, кроме одного, не оступились на вершине и не скатились кубарем вниз. Тогда чудовище приказало скале опрокинуться и так разделалось с последним из укрывшихся там. Убив всех этих людей, оно направилось к кладовой, но остановилось и вместо этого вползло в главный дом; так повторялось несколько раз, причем с каждым разом оно оставалось внутри чуть дольше.
Во время последнего такого отсутствия дети убежали из кладовой далеко в тундру, так что и дом, и кладовая скрылись из глаз. Они бежали, пока не увидели незнакомый дом. Они вошли в дом, рассказали свою историю и остались там ночевать. Большинство обитателей дома заснуло; сестра, однако, от страха не могла спать. В полночь она услышала, как кто-то сказал: «Скорее всего, они сами убили своих домашних, хотя и рассказывают нам странные истории. Безопаснее всего будет убить их утром». При этих словах она сильно встревожилась и, когда все уснули, подняла братьев.
Они снова бежали и добрались до другого дома, где их ждала такая же участь. Но на этот раз, убегая из дома на вторую ночь, сестра взяла башмак одного из братьев и толкнула им несколько раз входную дверь. Одновременно она произнесла заклинание, или проклятие, на всех обитателей этого дома.
Они снова двинулись в путь и встретили человека необычайной величины, который нес на плечах половину оленьей туши. Сестра тогда сказала младшему из братьев: «Иди и попытайся объяснить ему, что заставило нас прийти сюда»; и она подсказала ему нужные слова и научила, как говорить. Когда мальчик закончил, встреченный человек взял их с собой в свой дом; внутри он оказался очень уютным, а стены были сплошь увешаны оленьими шкурами. Они все остались в доме и приготовили себе поесть из сушеного мяса. Когда это было сделано, девочка сказала братьям: «Оленина – хорошая еда, в этом не может быть никаких сомнений; но что сделает ее еще лучше?» – «Конечно, если смешать ее с вкусными куропатками, будет еще лучше». – «Поэтому вы должны выйти поскорее из дома и добыть несколько штук». Они ушли; послышалось хлопанье крыльев, и вскоре братья принесли в дом множество птиц. За очередной трапезой, уже с куропатками, сестра снова заговорила о том же: «Куропатки, конечно, прекрасны, но что сделает их еще лучше?» – «Разумеется, для этого к ним нужно добавить немного зайчатины!»; они вышли из дома и наловили множество зайцев. Так и пошло: сестра
много раз повторяла одно и то же, упоминая при этом всевозможных зверей и птиц, и в конце концов сказала: «Молодые сердлер-наки (сказочные птицы) просто великолепны, но взрослые птицы – о, идите же скорее! Скорее!» Но великан, у которого они жили, сказал: «Я никогда не охотился на этих птиц без некоторых опасений; когда самка выводит птенцов на подветренном берегу вон того мыса и ловит для них тюленей, она очень опасна». Тем не менее все они выбежали из дома посмотреть на птицу; но, увидев, как она сидит на верхушке скалы и время от времени хищно на них поглядывает, перепугались и вернулись в дом. Остался только младший брат – и птица разорвала его на кусочки. Тогда сестра воскликнула: «Пришла, видно, пора мне вмешаться!»; и они все вместе выбежали из дома. Девочка быстро сняла с ноги башмак, ударила им птицу и убила ее на месте. После этого она разрезала ее и обнаружила, что сумка ее полна тюленьих костей; нашлись среди них и кости ее брата. Она тщательно выбрала их все и унесла с собой. Еще в дороге она почувствовала, что кости шевелятся в сумке; а подойдя ближе к дому, она выложила их на землю, и брат ее быстро ожил – судя по всему, целый и невредимый, и все они благополучно добрались до дому.Примечание. Мы обнаружили несколько сказок, в которых говорится об этом же. Обычно чудовище представляется как возмездие за некий поступок – за какую-то жестокость или несправедливость. В одной из сказок в чудовище превращается слабоумный ребенок по имени Тунгавик, с которым домашние плохо обращались и были жестоки. Внезапно он, прежде немой, обрел дар речи и начал поедать грудь своей матери; после сожрал обоих родителей и всех домашних, за исключением двоих сирот, которые прежде были добры с ним.
40. Кивигток
(Эта история из старой рукописи – всего лишь пример множества историй, в которых фигурируют эти чрезвычайно популярные в эскимосском фольклоре персонажи; многие из этих сюжетов вплетены в ткань других рассказов этой коллекции.)
Жил однажды человек, у которого было несколько сыновей; второй по старшинству из них сделался кивигтоком (т. е. бежал от человеческого общества). Произошло это зимой; но на следующее лето его отец вместе с остальными сыновьями отправился на поиски беглеца. Прошло лето, вновь наступила зима, но им так и не удалось его отыскать.
Ближе к концу следующей зимы они вновь стали собираться на поиски, на этот раз в другие места, вдоль другого фиорда. И только поздней осенью наткнулись случайно на его одинокое убежище – обшарив всю землю вдоль и поперек, они отыскали его в глухом углу, куда никто никогда не заходил. Его обиталищем была пещера или выемка в скале; он тщательно закрыл вход и занавесил стены внутри оленьими шкурами. Когда отец с братьями нашли пещеру, сам кивигток был на охоте, но чуть позже они увидели, как он идет к дому со стороны суши и тащит за собой целую оленью тушу. Братья ждали в засаде и, как только он приблизился, схватили его. Он сразу узнал их; он издал громкий крик, похожий на крик дикого северного оленя, и сказал: «Отпустите меня; я не убегу». Тогда отец стал просить его вернуться вместе с ними домой; он добавил при этом: «Уже второе лето мы, вместо того чтобы охотиться на оленей, занимаемся поисками; теперь, когда мы наконец нашли тебя, ты должен вернуться с нами домой»; и он ответил: «Да, я согласен». Они остались на ночь в пещере и приятно провели время вместе. На следующий день у них было много дел – надо было собрать все, что следовало взять с собой, а его кладовая рядом с пещерой была битком набита сушеным мясом и шкурами. Они увязали все вещи в тюки, которые нужно было затем перенести один за другим в шатер родственников – те как раз кочевали по берегу близлежащего фиорда, по которому отец рассчитывал вернуться с сыновьями домой. Собираясь первый раз спуститься с вещами к берегу фиорда, братья позвали и брата-кивигтока; но он отказался, сказав: «Когда вы пойдете вниз в последний раз, я последую за вами; но пока я должен остаться и позаботиться об остальных вещах». Они ушли без него; а когда вернулись, то обнаружили, что он исчез, прихватив с собой остатки провизии. Братья очень досадовали на себя за то, что положились на слово кивигтока и не оставили никого присматривать за ним. Но было поздно.
Через некоторое время, когда они снова отправились искать его, он напугал их – принялся вопить и завывать с верхушки крутой и совершенно недоступной скалы. Они так и не смогли понять, как он туда забрался, – зато поняли, что сами не смогут последовать за ним, и вынуждены были отказаться от дальнейших поисков.
41. Женщина, которая породнилась с ингнерсуит, или подземным народом
Случилось однажды так, что двое мужчин отправились охотиться на оленей в сопровождении женщины. В пути они выбранили ее, она обиделась и остановилась подвязать покрепче башмаки – решила отстать от охотников. Они немного подождали, но затем двинулись дальше без нее и вскоре потеряли ее из виду, поскольку она намеренно спряталась от них за большой грудой камней. Она слышала, как они искали ее совсем рядом с убежищем и громко жалели о потере; но она промолчала и ничем не выдала себя, – и охотники ушли. Оставшись одна, женщина выбралась и пошла в противоположном направлении.
Через некоторое время она набрела на чаячий холм и увидела, как оттуда вышел мужчина; она попыталась убежать, но он схватил ее и пригласил войти в его жилище – внутрь чаячьего холма; он сказал, что хочет жениться на ней. Она пошла за ним с большой неохотой; но когда он открыл перед ней вход в свое жилище, она увидела, что оно сплошь завешано по стенам оленьими шкурами – и вообще вполне удобно на вид. Она перестала плакать, вошла в холм и стала его женой, а через положенное время родила ему сына. Отец захотел назвать его Имитлунгнарсунгуаком, но жена была против. Она сказала, что у нее никогда не было родственников с таким именем, но муж сказал, что это не имеет значения; он позаботится о том, чтобы сделать из него великого охотника; после этого она согласилась и разрешила ему назвать сына как ему хочется.