Мифы и личностные изменения. Путь к блаженству

Это может показаться очень примитивным и далеким от нас. А вы знаете, как умер Будда? Этого многие не знают. Он умер, отведав свинины. Кузнец по имени Кунда пригласил Будду на трапезу, когда тому было восемьдесят два года. Будда явился на угощение со своими учениками, и кузнец подал им сочную, вкусную свинину со множеством овощей. И Будда, посмотрев на пищу, сказал: «Лишь тот, кто достиг нирваны, обладает силой, чтобы вкусить этой свинины. Я буду есть ее. Моим ученикам подавать ее не следует, а что останется, надо закопать в землю». Вот вам и развитие мифологического мотива.

Многие великие боги были убиты свиньями или людьми, связанными со свиньями. Брат Осириса Сет охотился на кабана, повстречал Осириса и убил его. Адониса убил кабан. В Ирландии кельтский герой Диармид погиб в схватке с кабаном, который тоже при этом погиб от его рук. В Полинезии одно из главных божеств — Камапуа, юный повелитель свиней, возлюбленный богини вулкана госпожи Пеле.

Эти верования в разных вариациях бытуют на пространстве от Ирландии до границ тропического мира — миф, который утверждает победу духовной силы и выступает в качестве суррогата смерти. В каждой из этих культур присутствует каннибализм — реальный или символический: высшую власть можно приобрести, только убив и присвоив себе силу убитого. Hic est corpus теит [22] .

22

«Hic est corpus meum» — «Сие есть Тело Мое» (лат.). «И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание» (Евангелие от Луки, 22:19).

Эти ритуалы — танец бизонов с одной стороны, убийство совокупляющейся пары и общество свиней с другой — представляют собой два диаметрально противоположных взгляда на мир. Взгляд жителей тропического мира, где господствует представление о том, что жизнь питается смертью, глубже и трагичнее. Мировоззрение охотников по сравнению с ним кажется мальчишески-простым и беззаботным: ничего нового не происходит, мы приходим и уходим, все движется своим чередом.

Поскольку первые великие цивилизации мира возникли в жарких плодородных местах на юго-востоке Азии и были земледельческими, они воплощали образы жизни, возникшей из смерти. Отголоски этого мифа прослеживаются, например, в христианской традиции: из смерти Христа возникает наша вечная жизнь, в этом весь смысл образа Распятия. Вы находите его даже раньше, чем возникли мифы об Осирисе, Аттисе, Адонисе и Дионисе²⁷. Элевсинские таинства воссоздавали этот миф. В такой устойчивости есть что-то, заставляющее подумать о связи этого мотива с самой сутью жизни. Никакой абсолютной истины о том, что такое жизнь, просто инсайт; игра, в которую может играть человек. Но мировоззрение человека — если он проживает жизнь, играя в «жизнь-из-смерти, — коренным образом отличается от жизни охотника.

Именно в зоне земледелия в эпоху неолита возникают первые постоянные поселения, давшие впоследствии начало более высокоразвитым цивилизациям. С течением лет ритуалы жертвоприношения, которые воплощают мир в такой бесчеловечной и отталкивающей физической форме, все больше сублимируются. Проходят столетия, эти ритуалы становятся более мистическими и символичными; пища, которую вкушают участники, — не просто еда в физическом смысле этого слова, но пища духовная. Этот символизм присутствует в буддистских, индуистских и христианских ритуалах, он трансформировался из первоосновы, общей для всего человечества.

Около девятого тысячелетия до нашей эры эти общества начинают развиваться, основываясь на земледелии и скотоводстве. Вдруг оказывается, что племя больше не охотится за пищей, племя культивирует ее.

Как уже было сказано, в ранних обществах охотников все взрослые были равны и обладали одинаковым статусом: сообща они полностью контролировали культуру.

Напомню, что высокоразвитые культуры начинают формироваться в так называемый «ядерный период» на Ближнем Востоке примерно около 4000 года до н. э. Деревни превращаются в небольшие города, затем в крупные города и наконец — в города-государства. Торговля и разнообразные новые ремесла, а также цивилизованные искусства процветают; отдельные люди больше не контролируют все общественное наследие в целом. Они становятся «узкими специалистами». Появляются чистые администраторы, жрецы, торговцы, крестьяне и так далее. Всем этим людям необходимо гармонично сосуществовать с теми, кто существенно отличается от них. Эта иерархическая структура общества породила абсолютно новую с психологической и социологической, а также с других точек зрения проблему.

Наибольшим влиянием в эту невероятно важную эпоху пользуются жрецы. Именно они внимательно всматриваются в небеса, ожидая знамений, говорящих людям о том, когда именно сажать, а когда — собирать урожай. Именно жрецы — особенно у шумеров — первыми применяют искусство письма и математические наблюдения. Именно они развивают математические способы описания мира: шестидесятеричную систему математики, основанную на числах шесть, двенадцать и шестьдесят, при помощи которой мы до сих пор измеряем время.

Именно они первыми обнаружили движения светил в неподвижных созвездиях; они установили, что планеты перемещаются по траектории, которую можно предсказать с помощью математических расчетов. Эти модели движения навели их на мысли о комическом порядке — вселенском цикле, который, так сказать, простирается до рая. Луна восходит, приближается к полнолунию, затем убывает. Солнце ежедневно всходит и заходит. Зима сменяется весной, затем приходит лето и так далее. Это представление о великом цикле, который постоянно возвращается на круги своя, поразил тех, кто наблюдал за небом, став для них озарением, которое само по себе было гораздо более удивительным, чем откровения о жизни растений или мира животных, возвышаясь над ними и над всеми законами, которые управляют вещами вокруг. Это было откровение об универсальном процессе, о безличной силе, которую нельзя ничем заменить. Вы не можете обращаться к солнцу с молитвой о том, чтобы оно остановилось, — вы ни к чему не можете обращаться с просьбой о том, чтобы оно остановилось. Это процесс абсолютно безличный и доступный для математических измерений, который должен соответствовать законам цивилизации. Это базовый мифологический концепт первой высокоразвитой цивилизации.

Рождение Востока и Запада: высокоразвитые культуры

Ненадолго обратимся к высокоразвитым культурам. Я разделяю их на две великие области — Восток и Запад. Граница между ними проходит по территории Персии.

На востоке от Персии находятся два творческих центра: Индия и Дальний Восток (Япония, Китай и Юго-Восточная Азия). Обе эти области находятся в изоляции. На севере Индии возвышаются Гималаи, а границы ее омываются океанами. Восточная Азия отрезана от запада великими пустынями, а к югу и востоку — водой.

Новые веяния могут постепенно усваиваться с помощью власти и через существующие традиции. В восточных культурах вы рано или поздно узнаете древние воззрения Бронзового Века, привнесенные из Месопотамии между 2500 и 1500 годами до н. э., — образ великого внеличностного круговорота.

К западу от Персии находятся два гигантских культурных центра. Один из них — Ближний Восток, или Левант, где возникли первые высокоразвитые культуры; здесь огромное значение придается обществу, группе, а не личности, и главное для индивида — его роль в коллективе. Другая великая культурная зона — Европа, архетипическая зона охоты эпохи палеолита, где, как и во всех первобытных охотничьих культурах, подчеркивалась роль отдельного человека.

Эти две области — в отличие от двух восточных зон, которые находятся в изоляции, — постоянно взаимодействуют друг с другом. Более того, каждая из них открыта для атак воинственных кочевников, постоянно нападающих с севера и с юга соответственно на оседлых земледельцев и торговцев из центрального района. Эти группы-завоеватели — арийская из скотоводческих равнин Северной Европы и семитская из Сирийско-Арабских пустынь, где выращивали овец и коз. Захватив власть, воинственные скотоводы становились правящей прослойкой в мире цивилизованных земледельцев, ремесленников и торговцев. Их мифология и образ жизни определялись откровениями священников-небосозерцателей; больше всего эти группы воинов почитали мужское божество, повелителя молний. Их мифология абсолютно противоречила верованиям аборигенов-земледельцев, почитателей богини-Земли — матери, щедро приносящей дары своим детям.

Конфликт между сообществами, одно из которых почитает богиню, а другое, состоящее из воинов, презирает их, стал одним из главных мотивов в мифологиях Запада. Ветхий Завет — это история конфликта, инициированного богом воинов, который провозглашает: «С тех полей, что вы не сажали, вы едите плоды; в тех домах, что вы не строили, будете вы жить»²⁸. Вы можете прочесть об этом в книге Иисуса Навина: вот стоит обыкновенный городок, вот появляется облако пыли на горизонте, и на следующий день в городке уже никого не остается в живых. Какие-то бедуины пришли и истребили всех. Аналогично дело обстояло с греками, и кельтами, и римлянами. Они были суровыми воинами, эти арии и семиты, — жестокими, безжалостными варварами. Они приходили в культуры, которые сформировались вокруг идеи о непрерывно вращающемся космическом цикле, и тут же захватывали власть.