Мифы Первой мировой

Например, в Англии, имевшей к началу войну единственный (по Маниковскому) го­сударственный арсенал в Вулвиче, Министерством боеприпасов было построено еще 18 арсеналов, и передано тому же ведомству 32 «национальных» завода, производивших снаряды. По воспоминаниям Федорова, в 1915 г. кроме четырех старых заводов в Вулвиче, Уолтем–Аббей (порох), Энфильд–Лок (ружья) и Фарнборо, снаряды выпускало уже 73 новых завода. За 2 года число рабочих Вулвича выросло более чем в 6 раз. С сентября 1914 г. по апрель 1915 г. Англия увеличила производство снарядов в 20 раз, ручных гранат — в 40 раз, а патронов — в 80 раз. Выпуск полевых орудий (13-, 18–фунтовых пушек и 4,5–дм гаубиц) в 1914 г. составил 8, в 1915 г. — 200 и в 1916 г. — 1714 штук. Выпуск тяжелой артиллерии за год усилий Ллойд Джорджа вы­рос в 12 раз. Снаряды выпускали заводы Канады (от четверти до трети боеприпасов британской армии в 1916 г.), Индии, Австралии… Урезались прочие затраты — если за год до войны было построено 72 000 домов, тов 1916 — 17 000. В третьей четверти 1918 г. из почти 3 млн рабочих производства боеприпасов 825 000 были женщинами. Ювелир делал оптические инструменты, а церковный декоратор — крылья самолетов. Во Франции вокруг головного предприятия объединялись привлеченные предприятия, обычно кустарной, малой и средней промышленности, получающие технологию, оснастку и обученный персонал с головного. К весне 1915 г. ведение войны обеспечивали 25 000 заводов, фабрик и мастерских. Уже летом того же года французы ощутили последствия выполнения программы 14 октября 1914 г., вчетверо увеличив число тяжелых батарей (272, из них 26 тракторных, против 67). К середине 1915 г. производство винтовок во Франции по сравнению с началом войны выросло в 31 раз, 75–мм орудий — в 11 раз, снарядов — в 14 раз. В США в 1915—1916 гг. было построено 40 бензольных заводов с годовой мощностью порядка 128 000 т бензола, необходимого для производства взрывчатки.

А что было в России?

Еще в феврале 1901 г. Витте заявил, что значительная часть отечественных зака­зов на деле выполняется иностранными комиссионерами. Комиссия Скальдовского при­шла к выводу, что только 30 % производства заказа по металлургической части — русского, остальное — иностранного. 1902 г. — представитель Военного министер­ства капитан Юрлов указал, что станки для пушечного производства заказываются на русских заводах и удовлетворяют требованиям точности (до 0,1—0,02 мм), специаль­ные же станки для ружейного и патронного производства в России не изготовляются, как и ленточная сталь. В том же году вспоминался опыт Русско–турецкой войны 1877—1878 гг., когда заказанное за границей даже от нейтралов поступало с огромными затруднениями.

С началом войны с Японией пришлось спешно создавать горную артиллерию и гау­бичные батареи, пулеметные роты, в короткий срок были исчерпаны почти все запасы снарядов, а производительность заводов оказалась мала сравнительно с возросшими потребностями. Отмечалась трудность доставки войск и грузов на военный театр.

На июнь 1905 г. телефонные, телеграфные и другие электроприборы, кабели, опти­ческие приборы, точные измерительные инструменты, селитра, серный колчедан, фе­нол, алюминий, олово, никель и сурьма выписывались из-за рубежа практически пол­ностью, не хватало даже красной меди и свинца. Если бы была закрыта граница с Германией, то России пришлось бы полагаться в производстве черного и бездымного порохов только на свои запасы сырья. Армия лишится притока хинина, эфира, хлоро­форма и других лекарств.

Как писал в записке июня 1915 г. член Государственного совета Г. Л. Крестовни­ков, « не говоря уже о совершенно беспошлинном пропуске в Россию более сложных сельскохозяйственных машин, пошлинные ставки в 75 коп. на все прочие земледель­ческие машины, когда железо и сталь как сырой материал для этих машин ограждены той же ставкой в 75 коп.,[т. е. машины оценивались в пошлину сырья и, естествен­но, предпочитался их ввоз. — Е. Б.] и отнесение автомобилей к пошлинным ставкам, когда-то установленным для простых экипажей, не было ли явным запрещением работы этих машин в России? Их и не было, кроме самых простых дешевых земледельческих машин. Высчитывавшиеся в копейках из боязни, чтобы механические заводы не нажили лишнего, крайне низкие ставки для разных других машин, пониженные еще конвенци­онными соглашениями, привели к тому, что в России совершенно прекратилась и те­перь полностью отсутствует выработка машин–орудий для обработки металлов и дере­ва. Все эти машины в массе ввозились к нам из-за границы».

На 1913 г. Россия ввозила 21 млн пудов машин, аппаратов, оружия и других пред­метов «механической промышленности», вывозила — 188 000 пудов. Напротив, Англия на 1912 г. — 6 и 44 млн пудов, Германия — 5 и 43 млн, Бельгия — 7 и 13 млн пу­дов. Только Франция, немного выбиваясь из ряда, ввозила 14, вывозила 7 млн пу­дов.

По словам В. Г. Федорова, « беда русских оружейных заводов, да и вообще всех предприятий военной промышленности, заключалась в том, что им приходилось рабо­тать рывками, главным образом только, во время перевооружения армии или во время войны. В обоих случаях наряды исполнялись в невероятной спешке, а заводы значи­тельно расширялись и разбухали. Затем, когда проходило горячее время, их опять свертывали, а рабочие должны были пускаться в странствие на заработки».

В 1910 г. в Главном управлении генерального штаба заседала особая комиссия «о распределении артиллерийских запасов», которая, обсудив вопрос об имеющихся в наличии 810 000 исправных берданок с 275 млн надежных патронов, пришла к заклю­чению, что, « если снабдить берданками предусмотренные части ополчения, в остатке будет около 400 000 берданок, что текущая работа на наших оружейных заводах уве­личивает число 3–лин. винтовок и в случае войны возможна выработка до 2000 вин­товок в день, что означенные 400 000 берданок бесполезно загромождают и без того обремененные склады». Поэтому берданки продавались населению или обращались в лом. Такое решение при 3 млн (с неисправными) берданок и перевооружении трехлинеек на остроконечные пули выглядело логичным и даже позволяло получить некоторый доход.

В том же году было изъято из запасов военного времени 339 000 трехлинейных винтовок — опять-таки не по злому умыслу, а потому что « наличные запасы винтовок покрывают потребность в них с весьма значительным излишком». Ив 1912 г. генерал Поливанов заявил в Государственной думе, что « винтовки у нас имеются полностью». Еще к 1901 г. было изготовлено свыше 1,5 млрд новых патронов. Положение с вин­товками казалось настолько благополучным, что они охотно раздавались союзникам: в 1912 г. Болгарии отпустили 50 000 трехлинеек и 50 млн патронов к ним плюс 25 000 берданок, в 1913 г. — Монголии 10 000 трехлинеек и 9 млн патронов, в 1914 г., перед самой войной, передали 120 000 трехлинеек и 200 млн патронов Сербии и 21 млн патронов Черногории.

Финансирование передавалось на другие проекты. Поэтому с 1908 г. оружейные за­воды, сокращая выпуск винтовок, вынуждены были выпускать котелки, пики и взрыва­тели. Патронные заводы в 1909—1910 гг. работали не в полной мере, а в 1911 г. во избежание роспуска опытных рабочих работы производились лишь 5 дней в неделю. В 1912 г., всего за два года до войны, едва не был закрыт Сестрорецкий оружейный завод. По замечанию Маниковского, « разбрелись и распылились не только люди, но и станки, инструмент, лекала и самое главное — навыки», а, как выразился великий князь Сергей Михайлович, Сестрорецкий завод в декабре 1913 г. надо было снова сделать оружейным. Тульский завод, крупнейший в стране, в январе 1914 г. изготовил всего пять винтовок, в феврале — также пять, в марте — шесть, в апреле — пять, в мае — только одну, в июне — одну, в июле — одну учебную винтовку. За несколько дней до объявления войны… Дело в том, что Тульский завод как раз готовился к масштабному переустройству по смете более 2 млн рублей.

Причем Россия уже имела печальный опыт сокращения военных заказов в 1897—1903 гг., когда производство винтовок было сокращено с 330 до 100 000, а заказы — до 220 000 в 1901 при производительности 525 000, в результате значительная часть квалифицированных рабочих ушла с заводов, особенно с Ижевского и Сестрорецкого. Это тем более печально, т. к. из-за сложности освоения производство винтовок без недоделок окончательно установилось только в 1895 г. Одно переустройство заводов и снабжение их новыми станками обошлось почти в 5 млн рублей.

В начале XX века в ведении Военного ведомства непосредственно находился всего лишь один орудийный завод — Петербургский. В ведении Морского ведомства состоял Обуховский завод, который обслуживал заказы и армии, а в ведении Горного ведом­ства — Пермский завод. Также производством пушек занимался Путиловский частный завод, еще несколько — Брянский, Гельсингфорский, Геруа, Абосский, Балтийский и заводы Царицынской группы изготавливали отдельные детали и ремонтировали орудия.

Распределение заказов между ними представляло поистине головоломную задачу. Опять-таки, заказы поступали крайне неравномерно. Например, Пермский завод два года (1906—1907 гг.) вообще не получал заказов от Главного артиллерийского управления, ас 1910 г. получал беспорядочные заказы на самые разные виды орудий. Так, первый заказ на 60 6–дм гаубиц он получил в августе 1911 г., а второй, на 150 гаубиц — лишь в марте 1915 г. Обуховский завод с 1906 г. по 1915 г. не получал заказов на 76–мм, 107–мм и горные пушки, а также 152–мм гаубицы. Путиловский завод получил заказ на 200 гаубиц только в мае 1915 г. Не получая заказов, например, на 42–линейные (107–мм) пушки, заводы просто не имели необходимого оборудования. Любопытно, что и Британия имела схожий опыт — когда за 14 мирных лет было выпущено порядка 1000 орудий, или 70 в год, но большинство — в 1904—1905 гг., а в 1910 г. — ни одного, с мая по август 1914 г. — 1.

В 1914 г. в связи с упразднением крепостей, надеясь на использование их запа­сов пороха, были сокращены и наряды на производство бездымного пороха для стрельб крепостной, береговой и тяжелой полевой артиллерии, что поставило поро­ховые заводы (Охтенский, Шосткенский и Казанский) в сложнейшую ситуацию. Теря­лись профессиональные кадры, производство сворачивалось.

Казенные заводы имели недостаточно офицеров–техников, привлекаемых строевыми частями, где их ждали быстрое продвижение по службе и повышенные оклады. Еще с 1905 г. ГАУ настаивало на процентных надбавках офицеров–академиков за техниче­скую и ученую службу, но министр финансов согласия не давал. Заводам не хватало сырья, станков и угля.