Миг бытия так краток

Пока все это откладывалось у меня в голове, я потирал висок. Левый бок у меня здорово болел, а другие части моего тела решили не отставать от него.

— Он пришел в себя, — сказал вдруг Миштиго.

— Всем привет. Я снова с вами, — согласился я.

Все подошли ко мне, и я принял стоячее положение. Это было чистой бравадой, но я сумел довести дело до конца.

— Мы в плену, — сказал Миштиго.

— Да что вы? В самом деле? Вот никогда бы не догадался.

— На Тейлере подобных вещей не происходит, — заметил он. — Равно как и на любом другом из миров Веганского Конгломерата.

— Очень жаль, что вы не остались там, — буркнул я. — Не забудьте, сколько раз я просил вас вернуться.

— Этого не случилось бы, если бы не ваша дуэль.

Тут я дал ему оплеуху. Я не мог заставить себя ударить его сильно. Он попросту был слишком жалок. Поэтому я стукнул его тыльной стороной ладони, и он отлетел к стене.

— Вы пытаетесь мне сказать, что не знаете, почему это я стоял там сегодня утром, изображая мишень?

— Из-за ссоры с моим телохранителем, конечно, — заявил он, потирая щеку.

— Мы обсуждали, собирался он вас убивать или нет.

— Убить? Меня?

— Забудьте об этом, — отмахнулся я. — Все равно это, в общем-то, уже не имеет значения. Во всяком случае, сейчас. Считайте, что по-прежнему находитесь на Тейлере, и можете в этой уверенности оставаться там свои последние несколько часов. Было бы неплохо, если бы вы смогли ненадолго спуститься на Землю и навестить нас. Но обстоятельства сложились иначе.

— Нам предстоит здесь умереть, не так ли?

— Именно таков обычай этой страны.

Я отвернулся и изучил человека, пристально разглядывавшего меня с другой стороны решетки. Хасан уже стоял, привалившись к стене и держась за голову. Я и не заметил, как он встал.

— Добрый день, — поздоровался человек из-за решетки, и произнес он это по-английски.

— Уже полдень? — спросил я.

— Давно минул, — ответил он.

— Почему же мы еще живы? — поинтересовался я.

— Потому что вы требуетесь мне живыми, — заявил он. — О, не лично вы — Конрад Номикос, Уполномоченный по делам Произведений Искусства, Памятников и Архивов, а все ваши выдающиеся друзья, включая поэта-лауреата. Я дал приказ, чтобы доставили живыми любых пленников, на каких наткнутся мои храбрые воины. Ваши конкретные личности это, скажем так, прекрасное приложение.

— С кем имею удовольствие беседовать? — спросил я.

— Это доктор Морби, — разъяснил Джордж.

— Он у них колдун, — добавил Дос Сантос.

— Я предпочитаю слово «шаман» или «знахарь», — улыбаясь поправил Морби.

Я придвинулся поближе к решетке и увидел, что тот был довольно худощавым, загорелым, чисто выбритым человеком, а его волосы были заплетены в одну огромную черную косу, обернутую вокруг головы, подобно кобре. Из-под высокого лба глядели близко посаженные темные глаза, а несколько длинноватый подбородок опускался ниже адамова яблока. Он носил плетеные сандалии, чистое зеленое сари и ожерелье из фаланг человеческих пальцев. В ушах у доктора болтались большие кольцеобразные серьги в виде змей, из серебра.

— Ваш английский безупречен, — отметил я. — И «Морби» — отнюдь не греческая фамилия.

— О, Господи! — он вскинул изящные руки в притворном удивлении. — Что вы! Я не местный! Как вы могли хоть на миг принять меня за туземца?

— Извините, — сказал я. — Теперь я вижу, что вы слишком хорошо одеты.

Он захихикал.

— Ах, эти старые лохмотья… Я просто временно накинул их. Нет, я с Тейлера. Прочитав кое-что из дивно воодушевляющей литературы на тему Возвращения, я решил вернуться помочь Восстановлению Земли.

— О? И что же произошло потом?

— Управление в то время не принимало на работу, и я испытывал некоторые затруднения с подысканием подобающего занятия. А потому решил заняться самостоятельными исследованиями. Для этого тут самая благодатная почва.

— И что это за исследования?

— Я получил две ученые степени по культурной антропологии в Новом Гарварде. И решил углубленно изучить какое-нибудь Горячее племя, и после определенных уговоров сумел убедить это племя принять меня. Я принялся, к тому же, просвещать их. Однако вскоре они стали прислушиваться ко всем моим советам. Дивно воздействует на твое «эго», знаете ли. Через некоторое время мои исследования и общественная деятельность стали казаться все менее и менее важными. Ну, смею надеяться, вы читали «Сердце тьмы» и понимаете, что я имею в виду. Нельзя было представить, насколько местные обычаи близки к основам бытия. Участие в них я счел куда более стимулирующим, чем простое наблюдение. Затем я взял на себя смелость трансформировать некоторые практикуемые ими вульгарные обычаи, придать им более эстетическую форму. Поэтому, в конечном итоге, я и в самом деле просветил их. С тех пор, как я прибыл сюда, они творят дела с куда большим шиком.

— Дела? Какие, к примеру?

— Ну, например, раньше они были простыми каннибалами. И, кроме того, прежде чем забить своих пленников, они использовали их довольно безыскусно. Подобные вещи крайне важны. Если вы выполняете что-то надлежащим образом, то сделанное приобретает высокий класс, если вы понимаете, что я имею в виду. И вот тут объявляюсь я с богатейшим набором обычаев, суеверий, табу, почерпнутых из многих культур многих эр, — прямо тут, у кончиков пальцев, — он снова театрально воздел руки. — Человек, даже получеловек, Горячий человек, — существо, любящее ритуал, а я знал огромное количество ритуалов и тому подобного. А потому нашел всему этому богатству достойное применение и теперь занимаю высокое и почетное положение в племени, по-праву пользуясь всеобщим уважением.

— А какое отношение имеем мы к вашей поучительной истории? — поинтересовался я.

— Жизнь здесь довольно однообразная, и когда становится скучно, — разъяснил он, — туземцы делаются беспокойными. Поэтому я решил, что настало время для еще одной церемонии. Я переговорил с Прокрустом, военным вождем, и предложил ему подыскать нам несколько подходящих пленников. По-моему, на странице 553 сокращенного издания «Золотой ветви» говорится: «Толалаки, прославленные охотники за головами из центральной части Целебеса, чтобы набраться храбрости, выпивают кровь и съедают мозг своих жертв. Италоны Филиппинских островов, чтобы стать отважными, пьют кровь убитых врагов и съедают затылочную часть их головы и внутренности» [23] . Ну, а у нас тут имеется язык прославленного поэта, кровь двух наиболее грозных воинов, мозги выдающегося ученого, желчная печень пылкого политика и интересного цвета кожа веганца, — и все здесь, в одном помещении. Улов, я бы сказал, еще тот.

23

Цитируется по изданию: Дж. Фрэзер. Золотая ветвь. — М.: Политиздат, 1980.

— Вы объяснили все предельно ясно, — заметил я. — А как насчет женщин?

— О, для них мы разрабатываем длительный обряд обеспечения плодородия, заканчивающийся длительным же жертвоприношением.

— Понятно.

— То есть если мы не разрешим всем вам беспрепятственно продолжить свой путь, конечно.

— О?

— Да. Прокруст любит давать людям шанс подравняться под стандарт, подвергнуться испытанию, знаете ли, и, возможно, спастись, искупив грехи. В этом отношении он рьяный христианин.

— И, полагаю, отвечает своему имени?

Хасан подошел и встал рядом со мной, глядя сквозь решетку на Морби.

— Ну, просто замечательно, — обрадовался Морби. — Мне действительно хотелось бы задержать вас подольше, понимаете? У вас есть чувство юмора. Большинство куретов лишены такого дополнения к образцовым в остальных отношениях личностям. Возможно, я бы проникся к вам симпатией…

— Не утруждайте себя. Лучше просто расскажите нам о способе спасения искуплением.

— Да. Мы — охранители Мертвеца. Он — самое интересное мое творение. Уверен, что один из вас двоих по достоинству оценит это во время своего краткого знакомства с ним, — Морби перевел взгляд с меня на Хасана, с Хасана на меня обратно, и опять на Хасана, явно прицениваясь.