Миг бытия так краток

— Я знаю о нем, — сказал я. — Лучше объявите, что надо делать.

— Вы должны будете выбрать меж собой паладина для боя с ним — сегодня ночью, когда он вновь восстанет из мертвых.

— Что он такое?

— Вампир.

— Чушь. Чем он является на самом деле?

— Он настоящий вампир, уж можете мне поверить. Впрочем, сами увидите.

— Ладно, пусть будет по-вашему. Он вампир, и один из нас должен сразиться с ним. Какие правила?

— Борьба без правил, голыми руками, и побороть его невозможно. Он будет просто стоять себе, поджидая вас. Его, беднягу, будет мучить сильная жажда, да и голод вдобавок.

— И если его победят, ваши пленники вольны уйти?

— Таково правило, каким я его первоначально сформулировал лет так шестнадцать-семнадцать назад. Такого случая, конечно, никогда не бывало…

— Понятно. Вы пытаетесь мне сказать, что он достаточно крут.

— Нет, он просто непобедим. Это-то и есть самое забавное. Церемония не будет хороша; если сможет закончиться как-то иначе. Я расписываю весь бой до того, как он произойдет, а потом мой народ видит его воочию. Это лишний раз утверждает их веру в судьбу и мою личную тесную связь с ее вершениями.

Хасан взглянул на меня.

— Что он имеет в виду, Караги?

— Что это бой с заранее предрешенным исходом, — разъяснил я ему.

— Напротив, — возразил Морби. — Тут ничего не подстроено. Этого не требуется. На этой планете некогда бытовала старая поговорка, связанная с древним спортом: «Никогда не ставь против проклятых янки — деньги потеряешь». Мертвец непобедим потому, что родился весьма способным от природы, а я эти способности, в меру своих весьма скромных сил, увеличил. Он поужинал многими паладинами, и поэтому, конечно, сила его равна силе их всех. Это знает всякий образованный человек, читавший Фрэзера.

Он зевнул, застенчиво прикрывая рот украшенным перьями жезлом:

— А теперь, друзья мои, я должен идти к нашей яме для зажаривания туш и проверить, как там украсили все вокруг остролистом. За ними, знаете ли, глаз да глаз нужен… Выбирайте себе пока паладина, и… до скорой встречи сегодня вечером. Счастливо оставаться.

— Споткнись и сломай себе шею.

Он улыбнулся и покинул сарай.

* * *

Я созвал совещание.

— Итак, — сказал я. — У них есть странный Горячий, которого они называют Мертвецом и который, предположительно, очень крут. Я намерен сегодня ночью драться с ним. Если я смогу победить его, мы, по крайней мере так было обещано, вольны уйти восвояси, но я ни в коем случае не стал бы полагаться на слово Морби. Следовательно, нам надо планировать побег, если вы не хотите, чтобы нас подали в качестве жаркого. Фил, ты помнишь дорогу до Волоса? — спросил я.

— По-моему, да. Давно это было… Но, где мы, собственно, находимся сейчас?

— Если это чем-то может помочь, — ответил стоявший у окна Миштиго, — то я вижу свечение. В вашем языке нет подходящего слова для обозначения его цвета, но оно вот в том направлении.

Он показал.

— Такой свет я обычно вижу в присутствии радиоактивных материалов, если вокруг них достаточно плотная атмосфера. Это свечение распространяется здесь на весьма значительный участок.

Я подошел к окошку и посмотрел в том направлении, куда указывал Миштиго.

— Значит, там должно быть Горячее Место, — сделал я вывод. — Если это так, то они действительно унесли нас дальше по побережью, что хорошо. Кто-нибудь был в сознании, когда нас сюда несли?

Никто не ответил.

— Ладно. Значит, будем действовать исходя из предположения, что это точно Горячее Место и что мы очень близки к нему. Тогда дорога в Волос должна проходить там, — я показал в противоположном направлении. — Поскольку солнце по эту сторону сарая, а полдень уже миновал, то после того как выберетесь на дорогу, надо двигаться в другом направлении — прочь от заката. До Волоса не может быть больше двадцати пяти километров.

— Они нас выследят, — возразил Дос-Сантос.

— Тут есть лошади, — вставил Хасан.

— Что?

— Дальше по улице, в загоне. Неподалеку вон от той загородки раньше стояли лошади. Сейчас они за краем того здания. Может быть, есть и еще. Хотя лошади эти, судя по их виду, не сильные.

— Все из вас умеют ездить верхом? — спросил я.

— Я никогда не ездил верхом на лошади, — ответил Миштиго. — Но трид довольно похож на нее. Я ездил на триде.

Все прочие на лошадях ездили.

— Значит, сегодня ночью, — решил я. — Скачите, если понадобится, вдвоем на одной лошади. А если лошадей окажется больше, чем достаточно, постарайтесь разогнать остальных и напугайте их. Пока они будут глазеть, как я дерусь с Мертвецом, прорывайтесь в загон. Отбейте какое сможете оружие и постарайтесь пробиться к лошадям… Фил, доведи их до Макриницы и сошлись, при случае, на Коронеса. Они вас примут и защитят.

— Сожалею, — сказал Дос Сантос. — По-моему, ваш план неудачен.

— Если у вас есть лучший, давайте выслушаем его, — предложил я в ответ.

— Прежде всего, — начал он, — мы не можем по-настоящему полагаться на мистера Гравера. Пока вы еще были без сознания, он сильно мучился от боли и очень ослаб. Джордж считает, что во время или сразу же после нашего боя с куретами он перенес сердечный приступ. Если с ним, не дай Бог, что-нибудь случится, мы заблудимся. Чтобы вывести нас отсюда, нам понадобитесь лично вы, если мы сумеем вырваться. Мы не можем рассчитывать на мистера Гравера.

— Во-первых, — продолжил он, — вы не единственный, кто способен сразиться с сей экзотической угрозой. За изничтожение Мертвеца возьмется Хасан.

— Я не могу просить его об этом, — заупрямился я. — Даже если он и победит, его на время поединка отделят от нас, и они весьма быстро доберутся до него, когда мы устроим заварушку. А это, скорей всего, будет стоить ему жизни. Вы наняли его убивать, а не умирать за вас.

— Я сражусь с ним, Караги, — вмешался Хасан.

— Ты не обязан.

— Я так желаю.

— Как ты теперь себя чувствуешь, Фил? — спросил я.

— Лучше, намного лучше. По-моему, это было просто расстройство желудка. Не беспокойся.

— Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы суметь дотянуть до Макриницы верхом на лошади?

— Раз плюнуть. Ехать — не идти. Я же практически родился в седле. Ты ведь помнишь?

— «Помнишь»? — переспросил Дос Сантос. — Что вы хотите этим сказать, мистер Гравер? Как может Конрад пом…

— Помнить его знаменитые «Баллады в седле», — вмешалась непринужденно Рыжий Парик. — К чему ты клонишь, Конрад?