Мигрант
Шрифт:
– Но ведь вы сказали, что Павлов с понедельника в отпуске! Этот день последний, когда я могу к нему попасть!
– Ну, значит, вас примет другой юрист…
– Что случилось? – спросил Артем, вопросительно глядя на женщину.
– Да вот, Артемий Андреевич, на прием к вам рвется. – Охранник развел в стороны мускулистые руки. – Я, мол, никого уже нет на работе, а она ни в какую…
– Ну, я еще пока есть, – усмехнулся Павлов и кивнул незнакомке: – Давайте выйдем на улицу.
Она послушно двинулась следом. С неба моросил мелкий дождь, и адвокат предложил посетительнице поговорить в машине.
– Я вас внимательно слушаю, – сказал Артем, когда она села на переднее сиденье.
– Мне, право, неловко, что я отвлекаю вас в нерабочее время, – смущенно проговорила посетительница.
– Оставьте ваши извинения,
Лицо женщины посерьезнело.
– Меня зовут Евгения Чащина, я являюсь председателем родительского комитета 186-й школы. Обстоятельства, которые вынудили меня обратиться именно к вам, действительно серьезные, и, как мне кажется, только вы в состоянии повлиять на сложившуюся ситуацию. Дело в том, что в классе, где учится мой сын Олег, есть некий Мансур Мирзоев. Этот парень перевелся в нашу школу год назад, и теперь жизнь наших детей и учителей превратилась в сущий ад. Своими выходками он постоянно срывает уроки, хамит и издевается над преподавателями. У него есть друг, который в этом году уже заканчивает школу, Азамат Нурбаев, и когда они вместе, то хоть кричи «Караул!». Недавно учителя географии увезли на скорой прямо из школы – этот Мансур довел пожилую женщину до нервного срыва. Когда она не выдержала издевательств и схватила его за шкирку, чтобы выволочь в коридор, тот зафиксировал этот момент на телефон. Теперь учительнице грозит уголовное дело, а этот наглец только усмехается, всем своим видом показывая, что ему море по колено… Они оба занимаются то ли борьбой, то ли боксом в каком-то закрытом клубе. Часто задирают ребят, побуждая их к драке, и в итоге виновниками признают не их, а тех, кто не стерпел хамства. На родительском собрании звучали обвинения, что Мансур с Азаматом вымогают деньги у школьников из младших классов, обложив их эдаким «налогом» на безопасность. Причем речь идет не только о школе, но и вне ее пределов. Это же подсудное дело! Самая настоящая преступная группировка! И если этот Азамат хоть иногда как-то старается соблюдать меры приличия, то Мансур вовсе без тормозов! Директор школы в этом остром вопросе совершенно безвольный персонаж, который только и может, что бубнить вроде кота Леопольда: «Давайте жить дружно!» Я его понимаю: не хочет выносить сор из избы и портить показатели школы… Но по факту мы имеем самых настоящих бандитов! Переводить в другую школу этого хулигана нельзя – нет формальных оснований. Мол, если вы сами с ним не справились, почему вы считаете, что в другой школе его смогут перевоспитать?! Руководство школы может только попытаться уговорить родителей! Но папу и маму Мансура все устраивает… Несколько раз мы пытались поговорить с ними, но все было бесполезно. Мать в их семье ничего не решает. Отец Мансура, правда, иногда заходит к директору школы, но тема их разговоров – тайна за семью печатями. И ничего не меняется.
Евгения перевела дух и убрала выбившуюся прядь волос. Павлов со вниманием слушал собеседницу, сцепив перед собой руки.
– Мы даже хотели как-то бойкот устроить, не пускать своих детей в школу, но другие родители не поддержали нас, они не желают усугублять ситуацию. Однажды этот Мансур пытался привлечь внимание одной девушки, так она его отшила. Тогда он изрезал ей все платье ножом, а все содержимое рюкзака вывалил в унитаз. Его только пожурили, и все. Отец этого негодяя лишь возместил ущерб от испорченного платья, этим все дело и закончилось…
Она умолкла, словно мысленно вновь и вновь прокручивая в голове эти нелицеприятные события.
– У меня такое чувство, что вы не сказали самого главного, – произнес Артем, пристально глядя на Чащину.
– Вы совершенно правы, – подтвердила Евгения. – Последний случай перешел все возможные границы. Около недели назад эти нелюди, Мансур с Азаматом, изнасиловали девочку. Ее зовут Лена, она одноклассница Мансура. Мой сын Олег хорошо ее знает, поскольку мы дружим семьями очень давно, и у меня нет оснований ей не верить. У нее неполная семья, мама сейчас в больнице, и Лена пока живет с бабушкой. После случившегося у пожилой женщины случился приступ, и девочка, по сути, осталась одна наедине со своим горем. Лена рассказала о случившемся моему сыну, а тот передал мне. Мы уговорили ее написать заявление в полицию, но там никто не хотел с нами разговаривать. У меня возникло подозрение, что в ОВД намеренно покрывают этих отморозков.
Там даже начальник отдела с характерной фамилией… То ли Имамов, то ли Исламов… Меня попросту убивает моя беспомощность, когда я понимаю, что мы ничего не можем сделать для несчастной девочки!– Так, в целом картина ясна, – сказал Артем. – Вы сказали, что с момента изнасилования прошла неделя?
– Чуть больше, девять дней.
– Вам не следовало тянуть время, Евгения. Сейчас все следы, которые оставили насильники, уже не найти… У Лены были какие-то побои?
– Я не видела, – покачала головой Евгения. – Я слышала, что если нет телесных повреждений, то шансы на возбуждение дела ничтожны?
– Вовсе нет, хотя синяки или ссадины были бы дополнительным подтверждением против насильников. Но Лену могли запугать, угрожать ей расправой.
– Вы правы. Она призналась, что, когда все происходило, один из них держал у ее шеи нож.
– Вот. А это уже угроза убийством, – заметил адвокат. Он молча смотрел в окно, по которому струились дорожки дождя, о чем-то напряженно думая.
– Я часто общаюсь на эту тему с другими людьми и с коллегами по работе: я работаю детским врачом, – медленно проговорила Евгения. – И вижу, что подобный вопиющий случай, увы, не исключение. То, что вытворяют дети мигрантов в наших школах, наводит на мысль, что кто-то сознательно ведет против нашего государства подрывную деятельность…
Она посмотрела на Артема:
– Так что вы мне посоветуете, Артемий Андреевич? Или наше дело швах?
– Ну почему «швах»? – спокойно отозвался Павлов. – Из любой ситуации есть выход, нужно только хорошо подумать и определить стратегию действий. Во-первых, Лене сейчас нужен профессиональный психолог. Вы сможете найти такого?
Евгения кивнула.
– И как это мне в голову не пришло?! – виновато сказала она.
– Второе: рядом с девочкой в настоящее время должен быть человек, который сможет ее поддержать. И отвлечь от тяжелых воспоминаний.
– Я буду навещать ее каждый день. Олег тоже часто заходит к ним, он очень переживает за Лену.
– И мне нужно будет поговорить с ней самой.
Их взгляды пересеклись.
– Означает ли… что вы поможете нам? – с надеждой спросила Евгения.
– Есть старая пословица: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят», – сказал Павлов. – И судя по всему, наши гости, которые обосновались в России, начали забывать о ней, решив жить по своим законам и понятиям. Значит, пришла пора им напомнить, что так дело не пойдет.
Братья
– Уже почти приехали, – со знающим видом заявил Сайдар, видя, что поезд замедлил ход, приближаясь к вокзалу.
Карим ничего не ответил, он с любопытством смотрел в окно, и его сердце учащенно колотилось от волнения. Неужели у него вскоре начнется совершенно другая жизнь? Появятся хорошая работа, новые знакомые (а возможно, и хорошие друзья!), и больше не придется носиться как очумелому в поисках мало-мальского приработка, чтобы хоть как-то обеспечить не только мать, но и двух братьев с маленькой сестрой! А ведь Карим еще собирается жениться, и у него на примете уже есть хорошая девушка… В его возрасте – двадцать один год – уже пора заводить свою собственную семью!
Все это требует больших затрат, и он возлагал большие надежды на Москву, тем более что знакомые Карима в один голос заявляли, что российская столица – самое прибыльное и удачное место из всех остальных. По словам одного его приятеля, Москва – пещера с золотыми жилами, вот только золото еще нужно постараться добыть. Немного терпения и удачи, и золото будет твоим. Карим верил в удачу и свои силы.
Он оторвался от окна, взглянув на Сайдара, своего двоюродного брата. Он был старше Карима на четыре года, но выглядел на все тридцать. Лоб прорезали ранние морщины, а уголки рта были постоянно опущены вниз, будто Сайдар вечно чем-то недоволен.
– Ты говорил, что уже был в Москве, – сказал Карим, и тот кивнул:
– Два года назад.
– А почему не остался?
Сайдар сделал в воздухе нетерпеливый жест рукой.
– Мы у одного бизнесмена дом строили. А он жадный оказался, даже половины не заплатил.
– И что было дальше? – с интересом спросил Карим.
Глаза Сайдара недобро сощурились, и он ответил вполголоса:
– А ничего. Мы ему машину разбили арматурой, пусть знает! Но уехать все-таки пришлось, потому что он пообещал нас найти и сдать ментам.