Мигрант

Зато, к своему безмерному удивлению, она увидела Мансура, как ни в чем не бывало сидящего в самом конце класса.

– Ты не особо балуешь нас своим вниманием, Мансур, – сухо сказала она, закрывая журнал. – Чем мы обязаны такому знаменательному событию?

Парень, что-то увлеченно изучающий в телефоне, недоуменно поднял чернявую голову.

– А? – только и спросил он.

Кто-то из учеников глупо хихикнул, но тут же умолк.

– Я говорю, что начался урок. По школьному регламенту пользоваться телефонами во время занятий запрещено, – отчеканила Марина Владимировна.

– Чего вам надо? – Глаза Мансура сощурились, он исподлобья смотрел на учительницу, и женщина вдруг подумала, что так глядят на человека, которого считают своим врагом и с минуты на минуту ждут от него удара. – Ведите свой урок. Я вам не мешаю, и вы ко мне не лезьте.

Марина Владимировна почувствовала, как ее пальцы неосознанно сжались в кулаки. Наглость этого самодовольного типа выходила за все дозволенные рамки. С подобным хамством за свою двадцатилетнюю практику она сталкивалась впервые.

– У всех учеников одинаковые обязанности, Мирзоев. Почему ты считаешь, что ты являешься исключением? И наконец, встань, когда разговариваешь с учителем!

Ответом была ехидная улыбка, за которой пряталось плохо скрытое раздражение. На его лице было такое выражение, словно учительница была назойливой мухой, которая мешала ему загорать на пляже.

– Мне и так хорошо, на стуле, – процедил он.

– Иди к доске, – велела Марина Владимировна, сдерживаясь из последних сил. – Сегодняшняя тема – «Суть обломовщины и ее характерные черты». Расскажи, что ты вынес по этому поводу из известного произведения Гончарова.

Мансур улыбнулся, он даже не сдвинулся с места.

– А что это вы сразу меня вызываете? Как только я появляюсь, вы меня первого спрашиваете, – вкрадчиво произнес он. – У нас целый класс учеников!

– Иди к доске, – повторила учительница.

– Вам надо, вы и идите, – фыркнул парень и вновь уткнулся в телефон.

В воздухе повисла мертвая тишина. Затаив дыхание, ученики ждали, что последует дальше.

– Мирзоев, или ты идешь к доске, или выйди из класса, – поставила ультиматум Марина Владимировна.

Мансур засмеялся и, отодвинувшись назад, неожиданно закинул ногу наверх, прямо на парту.

– А то что? – спросил он, подмигивая оторопевшей учительнице. – Вызовешь спецназ, чтобы меня в наручниках выводили?!

– Не смей тыкать учителю! – вспылила Марина Владимировна.

Продолжая ухмыляться, школьник включил камеру и направил телефон на побледневшую женщину.

– Ну, давайте, – мягко произнес он. – Сейчас вы все увидите, как учитель кричит и издевается над нерусским учеником. Как это называется? Дискриминация!

– Прекрати, – внезапно прервал его решительный голос, и Мансур изумленно повернул голову. Голос перебившего его одноклассника принадлежал Олегу Чащину, стройному светловолосому парню.

– Ты кому это, дятел? – осклабился Мансур, убирая телефон. – Адрес не спутал?

– Сказали же тебе, завязывай, – хмуро сказал Олег. – Не нравится – катись отсюда. Никто и не заметит, только спасибо скажут.

По классу прокатился неясный гул, в котором Марина Владимировна с облегчением уловила одобрение. Хорошо, что остальные ученики на ее стороне!

– Мирзоев, я повторять не буду, – перехватила она инициативу, видя, что Мансур замешкался. – Или отвечай урок, или выйди из класса. Увидимся в кабинете директора.

Мансур выругался. Поднявшись с места, он бросил недобрый взгляд на Олега.

– Потом с тобой поговорим, овца.

– Без проблем, – ответил Олег. Он выглядел спокойным, но глаза его полыхали гневом.

С губ Марины Владимировны сорвался глубокий вздох.

– Итак, продолжаем урок, – заговорила она. – Как я уже сказала, тема сегодняшнего занятия…

Однако встречи с директором Мансуру удалось избежать. По той простой причине, что он не стал дожидаться окончания урока и попросту покинул школу.

Через некоторое время к нему присоединился Азамат.

– Что, какие дела, брат? – спросил он, кивнув приятелю. Они обнялись в знак приветствия, и Мансур с досадой произнес:

– Да эта тварь по литературе с урока выгнала… Все настроение испортила. Тебя тут ждал.

– Я все не понимаю, чего они хотят от нас, – поддержал друга Азамат. – Уже не парились бы и ставили нормальные оценки. Все равно им придется нас из школы выпустить. Им самим вставят пистон, если у них будут косяки с выпуском. Зачем директору лишние проблемы?

Он полез в карман и достал полиэтиленовый пакетик, из которого бережно извлек слегка измятую сигарету.

– Смотри, чего достал, – похвастался он. – Классная трава! Повеселимся сегодня?

– Можно, – согласился Мансур. – Только вечером. И это… надо будет подальше уйти куда-нибудь, а то в прошлый раз нас соседка увидела.

– Есть еще новости? – поинтересовался Азамат. – Что там с этой телкой? Как там ее…

– Ленка.

– Ну да.

Мансур равнодушно пожал плечами:

– Мне откуда знать? Дома, наверное. Я ее не видел. Отец сказал, она хотела заявление на нас написать.

Азамат нахмурился.

– Подумаешь, нежная какая… И что, теперь сразу в ментовку? – возмутился он, пряча пакетик с сигаретой обратно в карман. – Надеюсь, с ней проблем не будет?

– Не будет, – успокоил Мансур друга. – Мой отец знает начальника в полиции, он даже у нас на даче был. Свой, земляк. Давно тут работает и всех знает.

– А за этой курицей кто-то есть? – на всякий случай уточнил Азамат. – Может кто-то вписаться?

– Нет, отца у нее нет, и братьев тоже. Она сейчас с бабкой, а мать в больнице.

– Ну, тогда все хорошо. А вообще, что тут удивляться, у них в России все женщины такие… характер тут еще будет показывать. Сама ведь в машину села! А кто будет платить за то, что тебя катали?

– Да все они шлюхи, – сплюнул Мансур, растирая плевок кроссовкой. – Они замуж выходят, когда уже с мужчинами были! Девственниц среди них нет! Ты посмотри, как они одеваются! Груди торчат, ляжки голые! Они сами хотят, чтобы их взяли! А потом цену начинают набивать! Ты где-нибудь видел, чтобы у нас в городе так женщина одевалась?! Да если она выйдет с голыми коленками на улицу, отец или старший брат ее так изобьют, что она неделю будет лицо прятать под платком! И больше так делать не будет! Есть правила приличия! И хоть какое-то уважение к себе!