Микадо. Император из будущего

Над названием пятого органа государственного управления я долго думал и не придумал ничего лучшего, чем «Министерство науки, общественных работ и казенных заводов». В функцию этой многоголовой структуры я отнес все то, чем занимаются Амакуни, Хаяси, мой главный дорожный строитель Мики Хиратэ, кореец Чунг. И с назначением министра на эту должность возникли трудности. Сначала от нее отказался айн. Аргументировал необходимостью лично присутствовать на плавках в монастыре Хоккэ. Дескать, иначе не отвечает за результат. Все, что удалось выбить, — обещание заложить еще несколько домен. Затем в отказ пошел Хаяси. Этот увлеченный наукой аристократ умолял меня не занимать его чиновничьими делами в тот момент, когда почти получена гремучая ртуть, а на очереди еще несколько важных опытов и открытий. Хиратэ и Чунг себя еще не успели проявить, поэтому пришлось оставить должность вакантной и объявить конкурс на ее замещение.

А вот с шестым министерством — здоровья и аптек — проблем не возникло. Акитори был счастлив заняться открытием больниц, фельдшерских пунктов, производством лекарств в масштабах всей страны.

Глашатай выкрикнул название седьмого министерства, и я увидел с помоста удивление на лицах аристократии. А как вы, друзья, хотели без сельского хозяйства и рыболовства? Хонда Хосима должен кровь из носу обеспечить продовольственную безопасность страны — без этого все реформы обречены на провал из-за голодных бунтов и нищеты. Стоит взорваться какому-нибудь вулкану, выдав в атмосферу пирокластический выброс, — как нас ждут неурожайные годы. Недавно моя память опять «удружила» — выхватила из закромов документальный фильм, который я смотрел в девятнадцать лет по телеканалу «Культура». Фильм был посвящен Смутному времени в России. Ученые, выступавшие на камеру, утверждали, что великий голод, охвативший большую часть европейской территории Русского царства в правление Бориса Годунова, был вызван гигантским извержением вулкана Уайнапутина в испанском Перу в феврале 1600 года. Это привело к накоплению пепла в атмосфере Земли, что в свою очередь вызвало малый ледниковый период, характеризовавшийся десятинедельными проливными дождями и тремя годами без лета (пепел отражал солнечные лучи обратно в космос). Конкретно для России все это обернулось концом династии Годуновых, массовой гибелью крестьян, появлением Лжедмитрия и, наконец, вторжением поляков.

Мне сейчас двадцать четыре года. В одна тысяча шестисотом году, если история повторится, мне будет восемьдесят пять лет. Для японских долгожителей это еще вполне работоспособный возраст. Значит, я имею все шансы застать извержение Уайнапутины и начало малого ледникового периода. У меня в запасе шестьдесят лет, чтобы подготовить страну к стихийным бедствиям. И именно поэтому нужны такие люди, как Хонда Хосима.

Восьмое министерство — торговли — пролоббировал себе Самаза Арима. Я с легкостью отдал ему полномочия под обещания увеличить закладку кораблей на верфях Сатоми. Судостроение должно было потянуть за собой все остальные отрасли — производство железа, лесозаготовки, легкую промышленность. Зная деловой характер Аримы, я был уверен, что отдаю торговлю, как внешнюю, так и внутреннюю, в правильные руки.

Министерство иностранных дел я создавал с прицелом на будущее. Да, сейчас его возглавил недотепа брат — как же быть во власти и не подтянуть родственников? Не по-японски! Но я все более четко понимал, что Хайре пора сменить обстановку. Зазнался парень, потерял связь с реальностью. Как перебрался в столицу, опять девки, выпивка. Гейши его уже не устраивают — подавай девственниц-унэмэ. [75] И ведь паршивец не поленился, объездил несколько соседних с Киото деревень, которые пощадила чума, переговорил со старостами, выбрал себе самых привлекательных и молоденьких девушек. Обзавелся, так сказать, гаремом. Впрочем, это ненадолго. Следующей весной отправлю Хайру в Лондон. А на его место возьму кого-то из «золотой» сотни.

75

Унэмэ— придворные красавицы, прислуживавшие на пирах. Из различных деревень для двора отбирались самые красивые и талантливые; их обучали танцам и песням, они развлекали гостей на пирах, и после пира тоже.

Предпоследний, десятый орган государственного управления я обозвал Министерством наказаний. Оно должно ведать судопроизводством, контролировать соблюдение законности, поддерживать общественный порядок. К нему же я отнес пограничную службу и почту. Должность дайдзина опять вакантна, и я склонялся к тому, чтобы взять на нее кого-то из действующих ёрики.

И как говорят англичане, last but not least (последнее по счету, но не по значению) — Министерство синтоизма. С Набой Санэнагой во главе. Фронт работы огромен, планы согласованы, ресурсы выделены — жду результата. Энергичный Наба уже успел набросать черновик единой вероучительной книги, провести предварительный аудит религиозных организаций и их недвижимого имущества, но я продолжаю подстегивать и подгонять священника. У Японии не так много времени, чтобы успеть создать конкурентоспособное вероучение, сцементировать им общество и встретить вызовы времени во всеоружии.

Глашатай закончил обнародование указа, и началась церемония ввода в должность. Под удары барабанов вадайко дайдзины подходят к моему помосту, отдают поклон и произносят клятву. После чего следует обязательная чашка разведенного в воде пепла сожженного текста присяги. И наконец получают малый жезл министра. Праздничный обед плавно перетекает в ужин, и заканчивается все очередным фейерверком. Торжество меня совершенно не радует — отсутствие жены беспокоит все больше и больше. Не пора ли начинать розыск?

Глава 20 ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Мудрый ястреб прячет свои когти.

Японская пословица

Аютигата Саи сильно потел. За день он успел сменить два нижних кимоно, и вот уже под вечер третье — хоть отжимай. А потел главный церемониймейстер Госё по одной-единственной причине. Он боялся. Так боялся, что на рассвете поднялся на холм Куса-мусуби и завязал на счастье стебли священной травы. Долго стоял и молился о благополучном исходе дела. Можно сказать, главного дела жизни.

Родился Аютигата в семье обнищавшего аристократа, дальнего родственника императора. Вроде бы и знать, а утром встань, сам убери футоны, помойся у колодца, купи у бродячих торговцев еды, приготовь на всю семью… Саи очень рано понял, почем кин инжира. Матери у него не было (умерла родами), отец редко баловал сыновей, так что крутиться приходилось от рассвета до заката.

И когда на одном из приемов, на который Аютигата чудом прорвался, размахивая своей родовой грамотой, на молодого парня положил глаз прежний церемониймейстер, Саи был готов на все. Пятнадцать лет непрерывных издевательств, позы «чего изволите», наконец к тридцати пяти годам Аютигата с помощью не особо хитрой интриги свалил своего благодетеля и сам занял желанный пост. А всего-то нужно было подкинуть краденую драгоценность в комнату старому церемониймейстеру — и вот уже казалось, перед тобой все сёдзи открыты. Но началась смута среди даймё страны, регенты вдруг оказались не так сильны, как все думали, император Го-Нара умирает от чумы, и его трон занимает какой-то выскочка с севера, чьи предки наверняка сеяли рис.

Вся налаженная жизнь пошла под откос. Во-первых, новый микадо резко изменил уклад двора. Теперь в приемных покоях сидят секретари, по всему дворцу бегают курьеры и чиновники, толпятся вассалы. Никакого благолепия и порядка. Во-вторых, Ёшихиро Сатоми во все вникает сам. Что и почем закупает Госё (прощайте милые приработки и «благодарности» от торговцев), зачем нужно столько наложниц и фрейлин (дамы резко охладели к Аютигате, который так и не смог внятно объяснить, чем занимаются девушки на женской половине дворца)… Наконец, эта позорная сцена с выпроваживанием из кабинета пинком! Все это переполнило чашу терпения Саи, и он решил избавить страну от недостойного сына Неба. Один визит к Тоётоми Хидэёси, и… все должно решиться сегодня. Ему приказано в полночь открыть заднюю калитку дворца, у которой дежурят всего два самурая. В награду Хидэёси пообещал отдать Саи две провинции клана Сатоми — Кадзусу и Симосу. Титул даймё, собственный замок с подвалами, наполненными золотом, — что еще надо человеку, чтобы достойно встретить собственную старость?

— Богиня Аматэрасу, помоги! — взмолился Аютигата и взял в руки поднос с двумя дымящимися пиалами.

Саи быстро прошел сквозь пустую правительственную палату, где днем министры ожидали выхода микадо, обошел императорский дом для приемов, миновал святилище. Первый пост охраны, второй, садовая пагода Сато-даири, и вот уже видна крепостная стена, а в ней заветная дверь из железа. Рядом, вытянувшись, стоят истуканами два самурая. Оба словно братья — длинные усы, борода, высокие косички.

— А ну стой! — крикнул один из них. — Что ты тут делаешь?!

— Ах, прошу прощения, господа! — изобразил поклон Саи. — Шел из садовой пагоды, где сын Неба с фрейлиной изволили вкушать коф, и немного в темноте заблудился.

— Коф? — оживился второй самурай. — Это тот новый напиток из коричневых зерен?

— Да, вот извольте посмотреть, — приблизился вплотную к охранникам Аютигата. — В пиалах еще осталось немного кофа. Говорят, что зерна нашему сыну Неба послал лично император Китая! Они повышают мужскую силу, делают ум ясным и просветленным.