Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

Живя в Ораниенбауме, Миклухо-Маклай не только хорошо отдохнул и поработал, но завел полезные знакомства в высших сферах. Так, известный геолог граф А.А. Кейзерлинг написал по его просьбе письмо своему приятелю — русскому посланнику в Голландии Н.В. Кноррингу, в котором просил достать для Николая Николаевича открытое письмо от министра колоний управляющим голландскими владениями в Ост-Индии, чтобы они «оказали возможную для них помощь господину М. при его научных изысканиях» [293] . Более того, находясь в Ораниенбауме, Миклухо-Маклай сумел добиться решения важного вопроса — нужного ему изменения маршрута «Витязя».

293

ОПИГЙ М.Ф. 329. Д. 26. Л. 18.

Ближайшей сподвижницей Елены Павловны была ее фрейлина баронесса Эдита Федоровны Раден (1825 — 1885), которая «отфильтровывала» интересных людей, а также достойные поддержки прошения и идеи для Елены Павловны. Она живо заинтересовалась смелыми планами и неординарной личностью Миклухо-Маклая, решила помочь молодому путешественнику, а впоследствии покровительствовала его сестре Ольге. Вероятно, по ее инициативе Николай Николаевич составил меморандум для П.П. Семенова. В этом любопытном документе, черновик которого удалось обнаружить в одном из петербургских архивов, он обосновал целесообразность доставки его «Витязем» непосредственно на Новую Гвинею.

«Это отступление от маршрута, — писал Миклухо-Маклай, — повлечет за собою только небольшой объезд и очень незначительную трату времени и может иметь для научного успеха моей экспедиции большое значение, а именно: в Большой Новогвинейский залив (залив Папуа. — Д. Т.)на южном берегу Новой Гвинеи впадает река Aird (ныне Кикори. — Д.Г.); эта река известна только при одном ее впадении, весьма значительна, имея при устье четыре-пять английских миль и неся в море такую значительную массу воды, что на очень большом расстоянии делает верхние слои морской воды пресными. Вследствие этого можно рассчитывать, что эта река имеет большое протяжение и, таким образом, образует самое удобное <и> верное средство проникнуть вовнутрь острова. Этим обстоятельством можно воспользоваться, если будет разрешено корвету зайти на Новую Гвинею, так как на "Витязе" будет находиться маленький пароходик, который может с большим удобством употребляться в дело. <…> Эта экскурсия во внутреннюю Новую Гвинею может иметь полный успех и не задержит корвет, который отправится вдоль северного берега Новой Гвинеи и en passant высадит меня где-нибудь на северном берегу около залива Гумбольдта» [294] .

294

ПФ АРА Н.Ф. 143. Оп. 1. Д. 39. Л. 48-48 об. Автор книги опубликовал этот текст в пятом томе собрания сочинений Миклухо-Маклая (с. 61) с вынужденными купюрами из-за аварийного состояния рукописи. Особенно плохо сохранился последний абзац, в котором читаются, да и то предположительно, лишь отдельные слова. Среди многочисленных посетителей Ораниенбаума, похоже, упоминается цесаревич — будущий царь Александр III.

Обсудив содержание меморандума с Семеновым, баронесса Раден убедила великую княгиню употребить свое влияние на то, чтобы добиться изменения маршрута «Витязя». 6 октября 1870 года Миклухо-Маклай сообщил Мещерскому: «На днях виделся я с вел. кн. Константином Николаевичем и успел устроить то, что хотел, т. е. "Витязь" отвезет меня в Новую Гвинею. Обо всем сообщу обстоятельно при свиданье» [295] .

Романтический ореол, окружавший ученого в связи с намерением поселиться среди «дикарей» на Новой Гвинее, обеспечил симпатичному сероглазому шатену с тонкими чертами лица, окаймленного курчавой бородкой, большой успех у женщин. «Он легко покорял женские сердца, — вспоминает его брат Михаил, явно имея в виду месяцы, предшествовавшие отплытию «Витязя», — но я не припомню и не знаю, чтобы кто-нибудь из них покорил его сердце» [296] . «Без всякого сомнения он был расположен и симпатизировал некоторым девушкам и женщинам, — говорится в другом варианте воспоминаний Михаила, — но это чувство никогда не превозмогало его целей и оно было мимолетно» [297] . Как видно из сохранившихся черновиков его писем того периода, Николай Николаевич обменивался фотографиями с понравившимися ему барышнями и дамами, иногда дарил им свои рисунки. Но эти знакомства, по-видимому, не всегда ограничивались легким флиртом. В июле 1871 года, когда «Витязь» на пути к Новой Гвинее зашел на остров Таити, Миклухо-Маклай наблюдал эротические пляски островитянок. Одна из полуобнаженных танцовщиц напомнила ученому его приятельницу Н. В., и, как он пометил в записной книжке, его мужское естество пришло в крайнее возбуждение [298] . Примечательно, что инициалы Н. В., причудливо изображенные, неоднократно встречаются на полях черновика ораниенбаумского письма Миклухо-Маклая Бётлингку [299] . Раскрыть эти инициалы не удалось.

295

СС.Т. 5. С. 65.

296

ПМ.Л. 339.

297

ОВ.Л. 15.

298

АРГ О.Ф. 6. Оп. 1. Д. 72. Л. 25. При публикации этого текста эротическое воспоминание было опущено составителем тома Б.Н. Путиловым со следующей оговоркой: «Здесь мы выпускаем фразу, связанную с интимным воспоминанием Миклухо-Маклая, навеянным зрелищем танца» (СС.Т. 1.С. 369).

299

См.: ПФ АРА Н.Ф. 143. Оп. 1. Д. 37. Л. 49-50 об.

19 октября 1870 года Миклухо-Маклай выступил на общем собрании РГО с докладом о программе своей экспедиции. «Путешествие рассчитано лет на семь или восемь, — заявил ученый, — а потому план его может быть начертан лишь в кратких и неопределенных чертах. Первые годы думаю провести на берегах тропических морей, а затем продвигаться постепенно на север, до берегов Охотского моря и северных частей Тихого океана. Первым же полем моей деятельности будет Новая Гвинея» [300] . Сообщив, что «зоологические работы будут касаться преимущественно низших форм животных в их естественной обстановке» [301] , он далее ограничился изложением рекомендаций, полученных — при личном общении или по почте — от двенадцати западноевропейских и трех российских ученых. Эти «desiderata» Миклухо-Маклай сгруппировал в три больших раздела (физическая география и метеорология; этнография и антропология; политическая экономия), снабдив отдельными дополнениями и комментариями.

300

Миклухо-Маклай Н.Я.Программа предполагаемых исследований во время путешествия на острова и прибрежья Тихого океана // СС.Т. 3. С. 296.

301

Там же.

Как вспоминает Остен-Сакен, «Программа предполагаемых исследований», доложенная Миклухо-Маклаем, была встречена с недоумением, так как члены РГО понимали, что выполнение разнообразных и многочисленных пожеланий европейской научной элиты явно не по плечу одному путешественнику [302] . Присутствовавшие, вероятно, не обратили внимания на предупреждение, которое Николай Николаевич сделал в самом начале своего доклада: «Многие из вопросов, предложенных для исследования, вряд ли будут мне по силам. <…> Тем не менее я считаю своим долгом сообщить здесь все эти вопросы, так как они составлены специалистами, известными знатоками дела, и обнаруживают те пробелы, которые предстоит пополнить» [303] . Сходную оговорку ученый сделал, завершая доклад: «Собирая эти научные desiderata, я хотел только выслушать все то, что могут от меня требовать специалисты по разным научным отраслям. Насколько и каким образом могут быть исполнены эти задачи — окажется на месте. Со своей стороны я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы мое предприятие не осталось без пользы для науки» [304] .

302

РГАДА. Ф. 1385. Оп. 1. Д. 1575. Л. 55 об.

303

Миклухо-Маклай Н.Н.Программа предполагаемых исследований… С. 297.

304

Там же. С. 307-308.

Но помимо недоумения, вызванного необъятной широтой заявленных в докладе задач, многие присутствовавшие, по словам Остен-Сакена, сочли сам проект долголетних исследований в далеких тропических странах «чем-то диким», ненужным для России. Часть аудитории открыто потешалась над малопонятными ей специальными рекомендациями по антропологии и этнографии. Особое оживление вызвал совет Геккеля обратить внимание на длину мужского полового члена у разных рас. Преподаватель кадетского корпуса литератор Д.А. Кропотов разразился гневной тирадой: «Да что это такое, как ему не стыдно, это немцы над ним посмеялись, а он не понимает. Измерять длину полового члена — да, спрашивается, в каком состоянии его измерять, что за вздор!» [305] К счастью, по уставу РГО не требовалось одобрения программы общим собранием членов общества. Между тем еще за неделю до этого собрания ученый получил письмо от квартировавшего в Кронштадте командора «Витязя» П.Н. Назимова. Павел Николаевич сообщил, что на корвете завершаются последние приготовления к походу и вскоре судно будет переведено из гавани на внешний рейд.

305

РГАД А.Ф. 1385. Оп. 1. Д. 1575. Л. 55 об.

В связи с подготовкой экспедиции Миклухо-Маклая вице-председатель РГО Ф.П. Литке обратился к заместителю министра иностранных дел В.И. Вестману с просьбой «снабдить означенного путешественника открытым рекомендательным письмом ко всем русским консулам в портах, находящихся на прибрежьях и островах Тихого океана» [306] . Откликаясь на эту просьбу, Вестман препроводил в совет РГО «открытый лист для естествоиспытателя Миклухо-Маклая». Через несколько дней — в ответ на аналогичную просьбу — Министерство внутренних дел прислало в РГО «заграничный паспорт на имя дворянина Н. Миклухо-Маклая, командированного с ученой целью» [307] . Так была фактически легализована двойная фамилия нашего героя.

306

АРГ О.Ф. 1-1869. Оп. 1.Д. 19. Л. 26-27.

307

Там же. Л. 27. Оригинал паспорта хранится в архивном фонде ученого, находящемся в Митчелловской библиотеке в Сиднее (ML. A 2889. F. 1-3).

Миклухо-Маклай все чаще приезжал из Петербурга в Кронштадт, чтобы постепенно освоиться на «Витязе» и обустроить свою каюту. 29 октября в Кронштадт прибыл великий князь Константин Николаевич, пожелавший осмотреть суда (корвет «Витязь», клипер «Изумруд», шхуны «Ермак» и «Тунгуз»), которым предстояло совершить вояж на Тихий океан. Как сообщила на следующий день газета «Кронштадтский вестник», во время пребывания генерал-адмирала на «Витязе» «не была также забыта просторная и удобная каюта, отведенная на корвете нашему известному ученому путешественнику г-ну Миклухо-Маклай, отправляющемуся в продолжительное и трудное путешествие для исследования внутренности острова Новой Гвинеи, некоторых других островов Тихого океана, острова Сахалина и Камчатки», причем «великий князь долго и весьма милостиво разговаривал с ним» [308] .

308

Кронштадтский вестник. 1870. 18 (30) октября.

«Во время этого разговора, — сообщалось в газете, — г-н Миклухо-Маклай передал великому князю письмо от <…> великой княгини Елены Павловны, которая просила, чтобы офицеры корвета "Витязь" <…> оказали некоторое содействие нашему ученому путешественнику, сделав в течение нескольких недель гидрографическое исследование устья и части русла до сих пор едва известной реки Айирд, протекающей, как полагают, почти через всю центральную часть Новой Гвинеи» [309] . По сообщению Назимова, Константин Николаевич передал ему эту записку, сказав: «Я убежден, что ты сделаешь все для него (Миклухо-Маклая. — Д.Г.), и потому поручаю тебе выполнить просьбу Ее Высочества» [310] . Ниже мы увидим, в какой мере удалось выполнить это поручение.

309

Там же.

310

Назимов П.Н.Записка о пребывании натуралиста Миклухи-Маклая на корвете «Витязь» и о доставлении его на остров Новая Гвинея в заливе Астролябия / Публикация Б.П. Полевого // С.Э. 1986. № 1. С. 74.

Вспоминая через 17 лет о своем разговоре с Константином Николаевичем на борту «Витязя», Миклухо-Маклай умолчал о замысле проникнуть во внутренние районы Новой Гвинеи по реке Эйрд (Кикори) и самом письме Елены Павловны, зато упомянул о некоторых других пожеланиях, высказанных им великому князю: «Ввиду того, что я не могу сказать заранее, как долго мне придется прожить в Новой Гвинее, так как это будет зависеть от местной лихорадки и от нрава туземцев, я принял предосторожность запастись несколькими медными цилиндрами для манускриптов разного рода (дневников, заметок и т. п.), которые могут пролежать зарытыми в земле несколько лет. Я был бы поэтому очень благодарен е.и.в., если бы можно было устроить таким образом, чтобы судно русское военное зашло через год или несколько лет в то место берега Новой Гвинеи, где я останусь, с тем чтобы, если меня не будет в живых, мои рукописи в цилиндрах были бы вырыты и пересланы имп. Русск. Географическому обществу» [311] . «Выслушав меня внимательно, — добавил Миклухо-Маклай, — е.и.в., пожимая мне на прощанье руку, сказал, что обещает не забыть ни меня, ни мои рукописи на Новой Гвинее».

311

Миклухо-Маклай Н.Н.Первое пребывание на Берегу Маклая в Новой Гвинее // СС.Т. 1. Примеч. на с. 88.