Милая маленькая ложь

— Я буду, — обещаю я, сжимая ее плечо.

— Хорошо. — Поднявшись на цыпочки, Сильвия целует меня в щеку, прежде чем отпустить.

Я дарю ей обаятельную улыбку, прежде чем повернуться к коридору, ведущему в кабинет. Я знаю, что папа позвал меня сюда не на простую вечеринку или семейный ужин. В последнее время он был занят только бизнесом и тем, чтобы я был готов взять на себя обязанности по управлению, как только закончу учебу и смогу стать более активным членом монополии.

— Николо, хорошо. Ты вовремя, — говорит он, как только я стучу и открываю дверь в кабинет. Поднявшись со своего места за выдающимся столом из красного дерева, мой отец обходит меня, чтобы схватить за плечо в официальном объятии.

Вместе с моим отцом стоят двое его капитанов, сложив руки за спиной. Я киваю каждому по очереди, прежде чем снова обратить внимание на отца.

— За последние несколько лет ты многому научился в отношении повседневных обязанностей по управлению этой семьей. — Говорит он. — Но пришло время тебе научиться принимать сложные решения. Скоро ты примешь командование, и я хочу убедиться, что ты готов и сможешь принимать решения, с которыми тебе придется столкнуться.

Глядя в холодные глаза отца, я киваю, готовясь к тому, что он задумал.

Возня, за которой следует тревожный звук мужского голоса за дверью в соседнюю комнату, отвлекает меня от моего дискомфорта. Горячий свинец капает мне в живот, а мое тело напрягается в ожидании.

Когда дверь распахивается мгновением позже, входят лейтенант моего отца, Мазза, и еще два капитана моего отца, капитаны тянут между собой пожилого мужчину. На вид ему около пятидесяти, мужчина, которого они ставят вперед на колени, яростно борется за свою свободу, несмотря на веревки, связывающие его руки, и ткань, которая затыкает ему рот, заглушая его слова. Он выглядит довольно потрясенным, как будто его похитили прямо из дома во время ужина или что-то в этом роде.

Ощущение тоски в груди усиливается, когда я внезапно осознаю, что узнаю этого человека. Джузеппе Гатти, один из самых доверенных казначеев моего отца. За эти годы он и его семья разделили с нами много обедов в этом доме. Его младший сын примерно моего возраста. Проглотив беспокойство, я смотрю на отца и вижу, как на его лице ясно читается отстраненность.

— Ну, сынок. Что ты думаешь? — Спрашивает мой отец.

— Судя по всему, ты недоволен чем-то, что он сделал. — Я не могу заставить себя произнести имя Джузеппе.

— Его поймали на краже у нашей семьи. Он снимал верхушку и тратил наши деньги, потому что думал, что я не замечу. Он думал, что он неприкасаемый, и что ему это сойдет с рук, — категорически говорит мой отец.

У меня пересыхает во рту, когда я переключаюсь между непреклонным взглядом отца и умоляющими глазами Джузеппе Гатти. Он что-то говорит сквозь кляп, но я не могу понять ни слова из того, что он пытается сказать.

— Ну, Николо? Что нам делать с этим человеком, который называл себя нашим другом, который утверждал, что любит нашу семью? — Отец поворачивается ко мне, его губы сжимаются в тонкую линию, а ноздри раздуваются.

Мои ладони начинают обильно потеть, и я засовываю их в карманы, чтобы спрятать и высушить все сразу. Затем я вытаскиваю их обратно, понимая, насколько это неуместно. Нервно облизывая губы, я оглядываюсь на Джузеппе.

— Что он говорит по этому поводу? — Спрашиваю я. Последнее, чего я хочу, — это жизнь человека на моих руках, потому что мой отец устраивает мне тест, чтобы проверить, умею ли я приходить к собственным выводам.

— Спроси его сам, — предлагает мой отец, махнув рукой в сторону Джузеппе Гатти.

Я киваю капитану, держащему казначея за левый локоть, и он грубо выдергивает кляп у старика.

— Пожалуйста. Пожалуйста, Николо, сжалься, — рыдает он, шаркая ко мне на коленях. — Подумай о моей семье. Ты отнимешь у них отца?

Хотя мое тело кричит мне, чтобы я отступил, я сжимаю кулаки и стою на своем. Я не могу позволить себе колебаться и выглядеть слабым.

— Я не хочу слышать твои мольбы, Гатти. Расскажи мне, что ты отнял у моей семьи. — Хотя свинцовый груз в моем желудке заставляет меня чувствовать рвоту, я скрежещу зубами, преодолевая тошноту.

— Ну, я-я-я… — заикается он, его взгляд перемещается с одного равнодушного лица на другое в поисках потенциального союзника. — Я собирался вернуть деньги, — настаивает он. — Мне нужно было просто закрыть кредит за мой дом.

Гнев закипает в моей груди, когда я слушаю Гатти. Он поставил свою жизнь на карту, забрав деньги моей семьи, думая, что никто не заметит. Но украсть столько, сколько хватило бы на покрытие кредита за дом? Он совсем дурак?

— И при всех твоих заявлениях о заботе о твоей семье ты не подумал прийти к нам, твоим работодателям, и попросить нашей помощи? — Я сохраняю железный контроль над своим тоном, заставляя его оставаться ровным.

— П-п-пожалуйста, Николо. Пощади, — заикается он, словно не находя других слов.

Нет, это не проверка, чтобы узнать настоящую причину, по которой Джузеппе доставили ко мне. Это проверка моей храбрости. Проверить, убью ли я человека, когда пойму, что это необходимо. Джузеппе Гатти решил украсть у нашей семьи. Несмотря на годы предполагаемой дружбы, он решил спуститься с вершины нашего успеха, и это не действия человека, который думает, что он только временно занимает деньги.

Покачав головой, я смотрю на землю.

— Заткни ему рот, — командую я сквозь зубы.

Мазза делает, как я говорю, не колеблясь, пока Джузеппе Гатти снова пытается протестовать. Капитаны на мгновение пытаются удержать его, пока он хаотично дергает плечами, его глаза расширяются, когда он видит свою судьбу на моем лице.

Мягкий звук избранного оружия для меня привлекает мое внимание к столу отца. Меня ждут пистолет, нож, веревка, пластиковый пакет и кастет.

— Докажи, что ты можешь это сделать, сынок, — наставляет мой отец ровным и отстраненным тоном. — Однажды ты будешь достаточно богат и могущественен, чтобы кто-то другой мог убивать за тебя. Но сегодня день посвящения. Каждый мужчина должен знать, как отнять жизнь, если он собирается приказать другим сделать это за него. Так… какое оружие ты выберешь?

Встретив взгляд отца краем глаза, я вижу в нем проблеск предвкушения. Это тоже испытание. Мне нужно выбрать правильное оружие, а не только то, которое я, возможно, захочу использовать больше всего. Изучая свои варианты, я перебираю возможности. Пистолет был бы слишком шумным в доме с моей матерью и сестрой и слишком большим количеством людей, которые не посвящены в дела моей семьи. Нож был бы слишком кровавым по той же причине. Кастеты могли бы сделать меньше беспорядка, но опять же, они заняли бы слишком много времени и потенциально могли бы привлечь нежелательное внимание.