Миледи и притворщик

– Да, куколка, плохи наши дела, – вздохнул Леон. – Но хуже всего то, что нас всё же никто не ищет. Те тромские пилоты приняли нас за своих, вот и сбросили ящик. А нам теперь остаётся воспользоваться их щедростью.

И он снова начал щёлкать тумблерами радиостанции, да так активно и со знанием дела, что я невольно кинулась к нему и ухватила за руки:

– Лео, Лео, остановись, нельзя этого делать! Ты же погубишь нас.

– Только без паники, Эми, – отвёл он мои руки и снова взялся за станцию, – у нас всё равно нет другого выхода.

– Лео, но у этой радиостанции же тромские частоты. Если подашь сигнал, нас быстро обнаружат, а потом…

– Если рассуждать логически, то у тех людей, кого ты видела ночью у костра, нет большого запаса патронов. А ещё у них точно нет средств связи, иначе зачем бы им всё это скинули. Так что не бойся, если мы с кем и свяжемся, то точно не с ними. Лучше подумай, что бы нам прихватить с собой в дорогу. Бутылки с водой точно пригодятся. Может, ещё возьмём сухпайки? Чего добру пропадать.

– Лео, нам нельзя выходить на связь с тромцами. Их военные нам точно не друзья.

– А кто говорил, что я собрался связываться с военными? Я хочу выловить частоту аэропорта в Кардахаре. Вдруг получится. Если они примут наш сигнал, то хотя бы смогут определить радиус поисков. Это уже сыграет нам на руку.

– А если сигнал перехватят? С кем-то же те разведчики должны были связаться. Где-то в этом районе есть вторая радиостанция.

Леон задумался. Но ненадолго.

– Значит, передадим сообщение на аэродром и быстро снимемся с места. Пойдём, куда и хотели идти. Город как раз на северо-востоке. Мы всё равно останемся внутри радиуса поисков.

– Ладно. Только не говори в эфире, куда мы собираемся идти. На всякий случай.

– Хорошо. Я тебя понял.

Пока я изучала продуктовый армейский набор, Леон изо всех сил пытался выловить частоту аэродрома. Я краем уха вслушивалась в треск и шумы радиостанции, а сама раскладывала на земле чужие припасы. Так, воду возьмём в первую очередь. Сухпайки оставим – их надо разбавлять, а для этого придётся тратить драгоценную воду. Не пойдёт. Хотя ладно, возьму один пакетик для интереса. А ещё крекеры – у нас их нет. А вот лекарства и марлю стоит прихватить с собой. Я к серьёзным травмам и ранениям не готовилась, а зря. Пусть у нас будут антибиотики и противошоковые препараты со шприцами. На всякий случай.

Так, бутыли с водой и аптечку мы возьмём, но куда их положить? Рюкзаки и так забиты до отказа. Да ещё и тяжёлые. А тут несколько лишних килограммов… Придётся чем-то пожертвовать и оставить здесь. Но чем? Мы ведь взяли с собой только самое нужное.

Я перетрясла наши вещи и, скрепя сердце, вытащила из рюкзака штатив. Увесистый. Видимо, придётся снова им пожертвовать. Уже вторая поездка в Сарпаль, и второй раз я лишаюсь такого важного инструмента. Но лучше выкинуть его, чем объективы. С ними я ни за что не расстанусь.

Внезапно радиостанция затрещала и сквозь помехи прорезалась оглушающая тишина. Что, неужели выловил?

Леон щёлкнул по тумблеру, поднёс к уху телефонную трубку и нерешительно сказал что-то по-тромски. Кажется, ему ничего не ответили.

Поиски нужной волны затянулись на полчаса. Мы уже успели распить одну из бутылок воды, закусили холодное картофельное пюре из сухпайка маринованными огурчиками, но радиостанция всё не поддавалась.

– Жаль, мы не сможем унести её с собой, – констатировал Леон. – Она весит килограммов двадцать, не меньше.

– И не надо её никуда нести. У нас и так из-за неё могут быть проблемы.

– Слушай, ну здесь же не Фонтелис. Если где-то и есть радиовышка, то одна-единственная – в Кардахаре. Ну, кто нас здесь запеленгует?

– Не знаю, но мне всё равно не нравится этот агрегат.

Леон был упрям и выпросил у меня ещё десять минут, чтобы вдоволь наиграться с радиостанцией. Я уже перестала верить в успех предприятия, как вдруг в трубке раздался чей-то голос.

Я растерялась, а вот Леон чётко и громко стал говорить что-то по-тромски. Точно, диспетчеры в Кардахаре ведь общаются с тромскими пилотами, разумеется, они должны знать их язык. Вот только отчего-то Леон быстро замолк и нахмурился, а потом и вовсе протянул трубку мне.

– Эми, ты же знаешь сарпальский. Поговори с ним, не могу понять, что он там лопочет.

Я чувствовала себя крайне глупо, принимая трубку. А что мне говорить?

– Алло, – нерешительно сказала я и тут же почувствовала себя полной дурой, – мы… наш самолёт разбился в пустыне. Вчера мы столкнулись со стаей птиц и упали.

– Скажи, что наш бортовой номер ТД-01008, – громким шёпотом подсказывал Леон.

– Да, номер нашего самолёта ТД-01008. Мы сейчас одни в пустыне, у нас мало воды. Мы пытаемся найти людей и помощь. Эй, люди, вы там меня слышите?

В трубке воцарилась пугающая тишина.

– Кардахар, вы меня слышите? Господин диспетчер, ответь. Нам нужна помощь. Сообщи о нашем крушении в Фонтелис.

– Это не Кардахар. И никакой я не диспетчер, – прозвенел в трубке искажённый помехами голос. – Женщина, кто ты такая и что там делаешь?

О, узнаю сарпальских шовинистов. Как будто я никогда и не покидала Чахучан.

– Я пассажир, рядом со мной пилот, он не говорит по-сарпальски. У нас есть запас продуктов на несколько дней, но очень мало воды. Мы в пустыне. Поблизости нет людей и деревень. Нам нужна помощь. Сообщите о нашем крушении на Макенбаи. Скажите, что я оплачу поиски, если за нами пришлют геликоптер.

Снова тишина, будто собеседник взял паузу на размышление.

– Женщина, – снова вышел он на связь, – нет у меня никакого коптера. И диспетчера нет. А в Кардахар я в жизни не сунусь, будь проклят этот богомерзкий город с его грешниками.

– Как это? – растерялась я. – Ты не диспетчер? А где же ты находишься, если не в Кардахаре?

– В Миразурте я, в забытой всеми богами сатрапии Сахирдин.

Нет, только не это… Радиосигнал не может распространяться так далеко, а мы не могли так далеко забраться вглубь континента. Какой ещё Сахирдин, если мы летели в Ормиль? Хотя, что это я? Мои глаза не ослепли, просто разум закостенел – видит то, что я сама хочу видеть. Ормиль всегда был цветущим и пышущим жизнью краем. А вот соседний Сахирдин на берегу моря Погибели – это ведь он стал пустыней после геологической катастрофы и гнева богов. О нём и писал в своей книге доктор Вистинг. И как я раньше-то этого не поняла?..

– Эми, ты чего? – обеспокоенно тронул меня за плечо Леон. – Что он тебе сказал?

– Лео, мы, кажется, залетели не туда. Мы в сахирдинской пустыне, а не в Ормиле. И с нами на связи не Кардахар.

– Что? – не поверил он. – Да быть этого не может.

– Он говорит про какой-то Миразурт. Где это? Лео, куда мы попали?

Он кинулся к рюкзаку, чтобы расстелить по земле самодельную карту, а на ней была только береговая линия и с десяток городов на северном побережье Ормиля. Никакого Миразурта среди них не было.