Миледи и притворщик

– Что ты, госпожа, – повела меня совсем в другую сторону прислужница с грустными глазами. – Все женщины трапезничают на женской половине. На мужскую никому из нас заходить нельзя.

О, нет, только сарпальского шовинизма и половой сегрегации мне не хватало. Бедный Леон, как он теперь будет в одиночку вести переговоры с визирем и выторговывать нашу свободу? Как будет соперничать в словоблудии с прожжёнными царедворцами? Не тот у него характер. Вдруг его разоблачат и поймут, что никакой он не маркиз? Хотя, я и сама так себе маркиза, дипломатическим талантом Наталины Бламартель тоже не обладаю. Надеюсь, Киниф не успеет всего этого понять.

Пока всё внутри разрывалось от тревоги за Леона, прислужница завела меня в зал, устеленный коврами и подушками. В самом его центре вокруг огромной скатерти с множеством полных тарелок расселось три десятка женщин и девушек в ярких и даже кричащих своей откровенностью одеяниях. Увешанные с ног до головы всевозможными браслетами, ожерельями и серьгами, они сидели молча и нервно теребили свои украшения, с тревогой поглядывая на меня. Были здесь и девочки всех возрастов и даже два маленьких мальчика, что жались к своим матерям и тоже помалкивали.

Тяжёлым и пронизывающим взглядом меня наградила дама в летах, что сидела в окружении россыпи подушек, будто на троне. Грузное тело, обвисшая шея, неестественно чёрные волосы под покрывалом, а ещё вынимающий душу взгляд тёмно-карих глаз – она напомнила мне ведьму из детских сказок. Даже мурашки пробежали по спине, как только я услышала:

– Садись, чужеземка, раздели с нами эту скромную трапезу.

Прислужницы в бесформенных рубахах то и дело подносили и ставили на скатерть огромные латунные подносы со всевозможными блюдами.

Я села подле важной дамы, а знакомая прислужница с грустными глазами поставила возле меня большую миску и склонила над ней кувшин с водой, готовясь лить воду. Так, что это значит, что от меня требуется? Омыть руки перед едой? Точно, столовых приборов-то тут нет, так что придётся есть руками, потому руки надо омыть – мне уже доводилось читать об этой особенности сарпальского этикета.

Покончив с водными процедурами, я обмакнула руки льняной салфеткой и присоединилась к трапезе. Глаза разбегались от разнообразия яств, но первым делом я выбрала то, чего мне так давно не хватало – мяса – волокнистого, сочного, нежного, порубленного на кусочки ягнёнка… да ещё с тушёным баклажаном… а ещё шарики риса с приправой… а потом лепёшка из воздушного теста, которую можно обмакнуть в густой соус… и дольки абрикосов с дынями… разбавленное вино… орешки… изюм…

Что-то я увлеклась. На меня смотрели во все глаза не только сотрапезницы, но и прислужницы. А что они хотят – я северная великанша, мне надо много есть.

– Как тебя звать, чужеземка? – обратилась ко мне важная дама.

– Эмеран, госпожа.

– Я – Нейла, жена визиря дел Абакар-джах Нигоша. За этим столом собрались мои дочери, невестки и внуки. Мы принимаем тебя здесь как дорогую гостью. Как я слышала, ты тоже жена знатного и уважаемого мужа.

– Да, госпожа Нейла.

Мне показалось, или её глаза хищно блеснули? Ну и жуть. Что-то мне совсем не нравится матушка Кинифа.

– И как давно ты стала женой своего мужа? – спросила она.

Я задумалась, вспомнила, как давно мы с Леоном впервые провели вместе бурную ночь, и ответила:

– Два года.

– И сколько же ты произвела на свет детей?

– Ни одного.

– За два года? Ты больна или холодна с мужем?

Ну и вопросы. А главное, такие откровенные и неприличные для первых минут знакомства.

– В нашем королевстве лекарское искусство достигло таких высот, что любая жена может отсрочить своё материнство.

Тут я услышала первые шепотки. Похоже, у молодых сарпалек мои слова вызвали неподдельный интерес.

– Почему же ты не хочешь родить своему мужу наследника? – продолжала допрос Нейла.

– Он и не просил меня об этом.

– Он тебя совсем не любит? У него есть вторая жена? Или третья? Кто из них подарил ему сына?

– В Аконийском королевстве нет многожёнства. И наложниц у нас тоже нет.

Тут шепотки стали ещё громче, а тоненькая как тростинка девушка с четырьмя длинными косами под зелёным покрывалом даже осмелилась произнести:

– Мама, северные люди живут иначе, чем мы. Они никогда не…

– Тихо! – рявкнула Нейла на дочь, а глаза от меня всё равно не отвела.

Все замолчали. Было слышно, как мошки жужжат на террасе, не в силах пролететь в зал сквозь прозрачную занавесь.

– Нет других жён, нет детей, – начала перечислять Нейла, – а что же есть? Может у вас огромный дворец с позолоченными колоннами? Сотня слуг? Плодородные земли?

– Есть винодельня, – вовремя вспомнила я. – И арендная земля, где делают бумагу.

– И это всё? – то ли с разочарованием, то ли с насмешкой спросила Нейла. – Маловато для знатного рода.

О, да что она знает об аконийской аристократии? А я знакома с семьями, что ещё беднее Бланмартелей, к тому же по уши в долгах.

– Наши руки кормят нас. – сказала я.

– Как тебя понимать?

– Мой муж состоит на службе у сообщества гонцов, что по небу рассылает почту во все уголки королевства, – как смогла, попыталась я объяснить. – А я – художник, и мои быстрые картины покупают в столице как небогатые, так и обеспеченные люди.

– Что? – посуровела Нейла. – Ты рисуешь картины, чтобы получать за них деньги?

– Строго говоря, не рисую, а фотографирую. Это такая техника…

– Твой муж заставляет тебя работать как какую-то прачку?

Ах, вот в чём причина возмущений. Нейле, наверное, и в страшном сне не снилось, что визирь однажды заставит её шить платки и потом идти торговать ими на рынке.

– Госпожа Нейла, – попыталась я объяснить, – каждая уважающая себя северянка старается сделать всё, чтобы иметь свой собственный заработок и не зависеть от воли мужа.

Нейла снова смерила меня подозрительным взглядом, а потом резко повернула голову и требовательно уставилась на притихшую дочь. Та поняла, что теперь можно открыть рот, и произнесла:

– Да, мама, некоторые северянки сами идут работать, чтобы иметь отдельные от мужа деньги, а потом покупать на них платья и украшения, какие понравятся, а ещё журналы, книги, билеты в кино. Они и в академии идут учиться, чтобы получать знания, а с ними и уважаемую всеми прибыльную работу…

– Какое варварство, – заключила Нейла, – и зачем только твой отец отправлял тебя и твоих сестёр учиться в северную империю? Ладно Киниф, ему не повредят знания о чудесных северных машинах, что умеют бурить землю и качать воду. А вот тебе думать о собственных деньгах вредно. Когда старший сын повелителя возьмёт тебя в жёны, он не позволит тебе позорить своё имя работой. У заботливого мужа жена никогда не нуждается в нарядах и украшениях – она всегда получает их в подарок. Если умеет хорошо себя вести.