Миледи и притворщик

И я решила заснять полностью боковую фреску с жизнеописанием мёртвого сатрапа. Я даже успела сделать пару кадров, как по левую руку от меня послышался дрожащий голос молодого стража:

– Крылатая богиня смотрит на нас.

Пришлось мне обернуться, чтобы вслед за ним взглянуть на статую. Глаза её и вправду пугающе поблёскивали в полумгле.

– Не свети на неё факелом, и она не будет на тебя смотреть, -авторитетно заявила я и повернулась обратно к камере.

Внезапно сверху раздался оглушительный грохот и взволнованный лай. Не обращая внимания на странную статую, Шанти тут же вышел в коридор и что-то крикнул наверх Леону. И тот ему ответил.

– Там стемнело, и началась гроза, – вернувшись, сказал Шанти.

– С ливнем? – забеспокоилась я, припомнив наш с Леоном поход по дну пересохшего русла.

– Кажется, просто сухая гроза.

Кажется, или нет, а надо бы поскорее заканчивать съёмку и уходить отсюда. Не хочу, чтобы там наверху хлынул дождь, а вода через колодец затопила бы эту камеру и нас всех в ней.

Снаружи продолжало громыхать. Земля сотрясалась. Всё вокруг нас вибрировало и даже звенело. Я принялась спешно убирать камеру и складывать штатив, как в плечо внезапно что-то уткнулось. Я повернулась, а это Чензир пятился и ненароком столкнулся со мной.

– Что происходит? – хотела было возмутиться я, но не стала.

Я просто проследила за его взглядом и увидела покойника в мешке. Нет, он не ожил и не поднялся на ноги, чтобы кинуться на нас. Он так и лежал у ног статуи. А вот сама статуя… Этот звон ведь исходит от неё. А глаза… они не просто отражают свет факелов – они будто светятся изнутри!

Сверху снова раздался грохот. Похоже, молнии бьют в землю. Может, и статуя из-за этого сияет? Не знаю как, но она точно вбирает в себя небесное электричество.

– Надо уходить, – тихо произнёс Шанти, – только не касайтесь Меретис.

Стоило ему это сказать, как снаружи снова раздался раскат грома. А ещё послышался пронзительный мужской крик. Лео?..

Юный страж не выдержал напряжения и с воплем кинулся к выходу. Чензир с руганью бросился за ним, и оба исчезли за поворотом в коридор. И тут статуя полыхнула огнём, а может, и чистым светом, что вмиг ослепил глаза.

– Шанти, где ты! Шанти!

Я словно попала в молочный океан и барахталась в волнах света, страшась утонуть.

– Шанти, – снова позвала я и с облегчением ощутила, как моей ладони касается рука.

– Я здесь, Эмеран. Я рядом.

Перед глазами всё ещё стоял белый свет, но вскоре он начал меркнуть, а я вновь увидела погребальную камеру, опрокинутый штатив, валяющийся на полу факел и Шанти. Он опустился передо мной на колени, а вот я сама, кажется и вовсе лежала на полу.

– Ты ударилась? – участливо спросил он – Болит голова?

– Голова? – растерялась я и даже пощупала её. – Нет, кажется.

– Это хорошо. Стражи уже выбрались из колодца, пора и нам.

Я поднялась на ноги и отряхнулась, даже успела потянуться к оброненному штативу, как вдруг заметила, что тени на полу пришли в движение. А потом я подняла глаза и обомлела.

Позади Шанти в воздухе парил сгусток белого света. Он медленно двигался от одной боковой стены к другой, неумолимо приближаясь к нам. Неужели шаровая молния? Это очень плохо…

– Шанти, – тихо, боясь пошевелить губами, сказала я, – только не двигайся.

Кажется, эти сгустки энергии очень чувствительны к потокам воздуха. Вот так взмахнёшь рукой, а он стрелой метнётся к руке и прожжёт её до кости. Наверное. Вообще-то я мало что знаю о шаровых молниях, но лучше бы она поскорее отсюда улетела.

Похоже, белый шар уловил мои мысли и замер в воздухе. Не прошло и пяти секунд, как он начал стремительно таять и сдуваться прямо на моих глазах. Это ещё что такое? Шаровые молнии, кажется, так себя не ведут.

Белый сгусток метнулся обратно к статуе, уселся ей на нос, и глаза Меретис засветились. Два сияющих луча вырвались из глазниц статуи и скрестились на переносице, а белый сгусток начал расти, обретая прежний размер. Это точно не шаровая молния…

Светящийся шар сорвался с места и полетел к нам, но его сил хватило лишь на минуту, чтобы покрутиться около брошенного штатива, померкнуть и вернуться к статуе, чтобы снова обрести силу. Так он, что, подзаряжается от неё?

– Шанти, – обеспокоенно спросила я, – что это за странное свечение?

– Человеческая душа.

Душа? Не может этого быть… Или может?

Ещё пару раз белый сгусток пытался отлететь от статуи богини как можно дальше, но незримая сила упрямо гасила его свет, и он вынужден был всякий раз возвращаться к крылатой богине. К богине, в ногах которой покоилось обезглавленное тело…

– Шанти, ты думаешь, это душа сатрапа? – осторожно спросила я.

– Других душ здесь быть не должно.

– Статуя Меретис удерживает её в гробнице, ведь так?

– Очень похоже на то.

– А что будет, если душа подлетит к нам?

– Боюсь, она вселится в тело одного из нас и больше его не покинет. Ей нужен сосуд, без него она угаснет.

А сейчас этим сосудом является железная статуя. Кажется, я поняла! Древние жрецы не просто так построили эти катакомбы. Они надёжно спрятали в них тех, кого боялись больше всего – коварно убитых ими правителей. Они и обезглавливали их затем, чтобы те не вернулись к жизни и не начали мстить. Но даже этого жрецам показалось мало. Они отлили из нержавеющего железа статую-ловушку, что намертво привязала к себе сатрапову душу. Хитро.

Теперь я понимаю, чего испугались двое расхитителей могил – они тоже видели белый сгусток и светящиеся глаза крылатой богини. Вот только воришки успели выбраться из могилы и не дали ненасытному сатрапу шанс на вторую жизнь в теле одного из них. А вот нам с Шанти не повезло. Ринемся к выходу – обязательно наткнёмся на статую, и белый сгусток к кому-то из нас точно подселится.

– Кажется, он к сумке твоей тянется, – наблюдая за огоньком, сказал Шанти.

А ведь и правда, в суматохе я обронила её рядом со штативом, а огонёк всё пытается к ней подлететь, но силёнок не хватает. Лучше уберу-ка я её, пока он не забрался внутрь и не перепортил мне объективы.

Я потянула за наплечный ремень, что растянулся на полу, но крышка сумки зацепилась за неровные каменные плиты и распахнулась. Мои объективы с лязгом покатились по полу, а вместе с ними и цилиндр Нейлы. Вот досада…

Внезапно белый сгусток полетел вслед за золотистым цилиндром, а тот докатился до птичьих лап богини и остановился. Огонёк прижался к круглому основанию цилиндра и тот засиял словно лампа, но вмиг погас. И белый сгусток вместе с ним.

Куда делась душа сатрапа? Она что, впиталась в цилиндр? Она разве не в человека хотела вселиться? Или металлические предметы для неё тоже годятся?