Милфа

Он молчит. Смотрит тяжело, совсем не оставляя даже призрачной надежды, что это какая-то просто неудачная шутка или сексуальная ролевая игра.

Мое дыхание сбивается. Он что-то не договаривает. Явно.

Я вглядываюсь в его лицо, в напряжённую линию губ.

— Кто, Илья? И почему? Ты… ты знаешь?

Он делает резкий вдох и сглатывает. Взгляд твёрдый, фиксируется на моём лице.

— Мафия. Очень плохие люди. Им нужен твой муж, но достать они хотят его через тебя.

Я растерянно моргаю несколько раз, пока смысл сказанных Ильёй слов полностью не укладывается в моей голове.

И…. сомнений, что это правда, у меня совсем не возникает.

Но обжигает другая мысль.

— Ты.… — дышать становится тяжело, — ты знаешь этих людей, да? Ты с ними связан? — мой голос дрожит, но я уже знаю ответ. Не хочу в это верить, но… Я вижу этот ответ в глазах Ильи.

Илья молчит. Но этого достаточно.

Паника вспыхивает внутри, как огонь, жжёт изнутри. Я отшатываюсь назад, сжимаю пальцы в кулаки, вонзаясь ногтями в ладони.

— Нет… Нет.… — шепчу, качая головой. — Я должна уйти. Мне нужно вернуться домой.

Я разворачиваюсь к двери, но он перехватывает меня, хватает за запястье, разворачивает обратно.

— Лиля, ты не можешь уйти. Я не могу тебя отпустить. Они тебя найдут. Тем более дома!

— Отпусти меня! — я дёргаюсь, но его хватка крепкая.

И тут….

Снаружи раздаётся звук. Глухой, но отчётливый. Кто-то в подъезде.

Илья замирает, вытаскивает из куртки пистолет.

Я вжимаюсь в стену. Тело леденеет. Пистолет. Настоящий. Тот самый, который я видела в его квартире.

Я не дышу. Кровь пульсирует в висках, давит на уши.

Боже, почему это не сон?

И в тот же момент что-то падает на пол рядом с его ногами.

Конверт.

Фотографии рассыпаются веером. Черные, глянцевые. Я моргаю, медленно опуская взгляд.

И вижу себя.

Себя на коленях.

Себя в его руках.

Себя в ту ночь, в клубе, в момент полной потери контроля.

38

Кровь отливает от лица и в области сердца внезапно становится горячо.

Я поднимаю голову. Встречаю его взгляд. Вижу, как он замирает.

Грудь сдавливает. Воздуха не хватает. Кончики пальцев немеют. Мне кажется, все моё тело теряет чувствительность. Деревенеет.

— Что это? — мой голос тонкий, почти шепот.

Илья не отвечает. Сжимает челюсти и роняет взгляд в пол, а потом снова вскидывает на меня. Тяжёлый, давящий, чужой.

— Что. Это. Такое?! — я чувствую, как мои губы дрожат, как на меня несётся неуправляемый бронепоезд истерики, которую остановить уже невозможно.

— Лиля…. — он делает шаг, я отшатываюсь.

— Не подходи ко мне! — я задеваю ногой рассыпанные фото, они разлетаются ещё шире.

Страшный, пугающий калейдоскоп рассыпанных деталей внезапно встаёт в ряд.

— Это… Это всё…. Ты!.. — внутри становится так гадко, что желудок болезненно сжимается.

Губы дрожат, слёзы подкатывают. Всё внутри меня выворачивается наизнанку, предательски рвётся наружу.

— Это ты подставил меня?! Это всё было… зачем? Чтобы…. чтобы меня… — голос срывается. Я не могу даже закончить фразу.

— Лиля… — он снова делает шаг, но я ударяю его в грудь обеими руками. — Чёрт, дай мне объяснить…

— Не трогай меня! — я не узнаю себя. Меня рвет изнутри, руки дрожат. — Ты лгал! Всё это время… лгал мне!

— Лиля, послушай…

Я пытаюсь пройти к двери, но он хватает меня. Крепко. Захлопывает мне рот ладонью и прижимает к себе.

Я дёргаюсь, но он только сильнее сжимает руки. Пытаюсь вырваться, но он держит крепко.

— Послушать? ПОСЛУШАТЬ?! — мой крик разносится по комнате. — Ты меня предал! Ты меня… ты меня просто трахнул ради этих снимков?!

Я кричу так, что воздух в лёгких обжигает. Меня трясёт, колотит. Меня рвёт изнутри, но Илья не отпускает. Он крепче вжимает меня в свою грудь, его лоб прижимается к моему. Его пальцы сжимают мои запястья.

— Прости, — он выдыхает это мне в губы, горячо, почти шепотом. — Лиля, прости… Я клянусь, я не думал…

Я дёргаюсь снова, сильнее, почти в агонии, но он не выпускает меня.

— Прости? — я дышу судорожно, я задыхаюсь. — Ты… ты разрушил меня, ты сделал из меня шлюху! Ты поставил меня под удар! И ты говоришь "прости"?!

Илья резко наклоняется, и его губы обрушиваются на мои. Грубый, жёсткий поцелуй. Он целует так, будто хочет заставить меня замолчать, будто пытается склеить то, что уже разбито вдребезги.

Я чувствую его руки на своем теле, его силу, его отчаяние. Он прижимает меня к себе, его пальцы проходят по моей талии, по спине, по коже, которая теперь горит от ярости и боли.

Я кусаю его губу до крови.

— Козёл!

Он резко отстраняется, но не отпускает меня. Его дыхание сбивается, глаза темнеют. Я вижу в них злость, но больше… больше там боль. Настоящая, глубокая.

— Лиля, замолчи, прошу, — шепчет он в самое ухо. Горячее дыхание обжигает, усиливая дрожь. Проклятое тело! Оно не должно так реагировать! Не должно! Особенно сейчас! — Они могут быть здесь.

Я не верю ему. Не верю! Не могу. Не хочу!

Но звук в подъезде.… он снова раздаётся. Там точно есть кто-то.

Глухой, будто кто-то ступает на лестнице.

Я замираю. Чувствую, как бешено колотится его сердце.

— Тихо, — просит он и прижимается ко мне лбом. Дышит часто, тяжело. — Лиля…

— Отпусти…. меня… — шепчу я сквозь сжатые зубы, упираясь в его сильную грудь ладонями, но он только сильнее впивается пальцами в мои плечи.

— Лиля.… прости. Прости меня.

Я чувствую, как его губы едва касаются моего виска.

— Я… Я не хотел так… Я клянусь, я не хотел.

Слова звучат глухо, надломлено. Он зарывается пальцами в мои волосы. Я хватаю воздух, будто тону.

— Я не мог…. не мог тебе сказать. Чёрт, Лиля, я…

Он гладит мою щёку, пальцы едва касаются губ. В его взгляде то, чего я не видела прежде.