Милфа

Я не нахожу слов. Только чувствую, как по спине пробегает холодок, а внутри всё сжимается в тугой узел.

Потому что…. потому что, судя по его взгляду, у него на уме тоже может быть что угодно. И от этого у меня в коленках слабость появляется.…

Илья проходит мимо меня, обходит машину, открывает капот. Всё так буднично, словно для него спасать женщин на заглохших машинах — обычное дело. Хотя, я-то не знаю.…

Глубоко вдыхаю, стараясь сделать это максимально незаметно, и пытаюсь говорить спокойно.

— Ты.... разбираешься в машинах? — встаю рядом и обхватываю себя за плечи. На улице не так уж и тепло, и по плечам бегут мурашки. Только вот щеки почему-то начинают пылать.

— Нет, конечно, — ухмыляется он, наклоняясь к капоту. — Но кто-то же должен был приехать.

Прикалывается?

Я молча наблюдаю, как он осматривает двигатель, подсвечивая фонариком. Те, кто не разбирается, вряд ли будут смотреть так внимательно, потому что ведь надо понимать, что ищешь. Илья же смотрит явно не для того, чтобы показаться сведущим.

Он молчит, что-то трогает под капотом, нажимает. А я просто стою рядом. Зависаю на его руках и никак не могу себя заставить отвести взгляд. Пальцы у Ильи длинные, ровные, костяшки чуть выпуклые, как у тех, кто часто тренируется, боксируя грушу. Запястья широкие, правое перехвачено красным кожаным шнурком с золотистой застёжкой, на левом смарт часы.

Ему не нужно ничего говорить, но его присутствие заполняет весь воздух вокруг, и мне приходится дышать чуть глубже.

— Ты всегда так напряжена? — голос парня звучит неожиданно мягко.

— Я не напряжена, — бросаю в ответ слишком резко. Какой-то частью мозга я понимаю, что в тоне он позволяет себе больше, чем должен позволять при разговоре с женой его дяди, но почему-то меня это не возмущает в той степени, в которой должно было бы.

Он поднимает голову, его глаза цепляют мой взгляд, будто насквозь видят. Илья смотрит секунду, потом прищуривается и усмехается.

— Конечно, не напряжена, — отвечает он медленно, почти лениво. — Ты ведь мастер скрывать свои эмоции.

От его слов внутри будто что-то взрывается. Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть на него, но чувствую, как его взгляд всё еще обжигает, как сверлит между лопатками.

— Ладно, здесь нужен эвакуатор, — говорит он, закрывая капот. — Я вызову и отвезу тебя домой.

— Не надо. Я справлюсь, — морожу глупость, не сразу понимая это. На трассе я тут, что ли, эвакуатор ждать собралась? Но представить себя сейчас рядом с Ильёй в ограниченном пространстве салона его машины — страшно. Сразу приступ паники подступает.

— Лиля, — он поворачивается ко мне, его тон становится жёстче. — Садись в машину. Это не просьба.

Я смотрю на него, и внутри снова тот самый комок образуется. Словно он уже решил за меня, что делать. И самое странное — я не могу ему сопротивляться.

— Сумку заберу только, — разрываю зрительный контакт. Это мне сейчас крайне необходимо — хоть маленькая передышка.

Забираю из своей машины вещи и запираю замок, потом сажусь в его машину, Илья закрывает за мной дверь. Когда он садится за руль, я понимаю, что воздух в салоне накаляется моментально.

И почему я не села хотя бы сзади?

Блин, я как малолетка какая-то, не иначе.

Давай, Лиля, в обморок еще возле этого пиздюка грохнись.

— Тебе лучше расслабиться, — говорит он, заводя двигатель, а я снова не могу отвести взгляд от его рук, которыми он расслабленно держит руль. — Попробуй хоть ненадолго. Это, в конце концов, лишь поездка.

У меня возникает стойкое ощущение, что у него в голосе сквозит явный подтекст. Тонкая ирония с намёком. Возникает острое желание резко ему ответить, чтобы не мнил себе лишнего, но…. я не решаюсь. Пристёгиваю ремень и вцепляюсь в него пальцами, стараясь не дышать глубоко окутывающим меня ароматом парфюма Ильи.

И теперь надо постараться спокойно доехать до дома. Всего каких-то минут сорок. Держись, Лиля, держись.

10

Ехать с Ильей в машине — это словно сидеть на краю пропасти, свесив ноги. Каждый звук двигателя, каждый поворот, каждый его взгляд будто усиливают ощущение напряжения.

Я не знаю, что делать с собой. Обычно мои руки ледяные, но сейчас кончики пальцев будто горят. Тёплая волна пробегает по телу, кровь пульсирует быстрее.

Молчу. Просто смотрю в окно, стараясь не замечать, как он иногда бросает на меня короткие взгляды. Словно проверяет, здесь ли я, не растаяла ли в темноте салона.

То, что скорость бешеная, я замечаю лишь случайно зацепившись взглядом на спидометр. Как я не заметила, что мы несемся под сто девяносто?

— Можешь, пожалуйста, чуть сбросить скорость? — прошу, обхватив себя за плечи, потому что они покрываются мурашками.

— Боишься? — бросает на меня короткий взгляд, в котором в полутьме салона дают отблеск огни приборной панели, но выглядит, будто это всполох в самих его глазах.

— Это слишком опасно, — сжимаю свои плечи крепче, вонзая ногти в кожу.

— А может, то, что надо? — вдруг подмигивает, еще больше сбивая меня с толку, но всё же сбрасывает скорость немного, не дожидаясь моего ответа.

Когда цифры падают до ста тридцати, я немного расслабляюсь. Продолжаю следить за лентой дороги, которая пропадает под капотом машины Ильи.

— Слушаю, — раздаётся голос парня, и я вижу, как он берёт телефон и отвечает на звонок. — Да, сейчас буду.

Слова цепляются за слух, и я удивленно смотрю на него. Мы ведь ещё не доехали до дома.

— У меня есть дела по работе, — говорит мне, отвечая на немой вопрос. — Это по пути. Много времени не займет.

По пути? Это странно, но я киваю. Что еще я могу сделать? Отказаться? Потребовать отвезти меня домой?

Он и так выручил меня, хотя был совсем не обязан.

Мы уже подъезжаем к городу, но Илья сворачивает на объездную. Значит, эта его работа в другом районе, видимо, и не хочет тащиться по пробкам.

Мы въезжаем в город с другой стороны, едем недолго, а когда машина останавливается, я смотрю в окно и не верю своим глазам.