Милицейская сага

– Сильны вы, погляжу, по покойницким сейфам шарить!

– Так на пользу! Тариэл, он теперь...

– Знаю. И что мне с того?

– А то, что ни в одной схеме, ни в одной цепочке, что наши под контроль взяли, его нет. Он ведь с Добряковым официально с восемьдесят девятого оборвался. Но не все так просто. Кто-то же, да подкармливает Добрыню этого. И информацией снабжает. Так что - попробуй!

– Опять - чужими руками, - Мороз сложил "вербовочный" лист, сунул в карман. Приготовился высказать все, что думает о маленьком этом, пережившем себя человечке. Но встретился со слезящимися, больными глазами, с набухшими над ними вялыми веками и, коротко кивнув, вышел.

– Удачи!
– Марешко перекрестил ушедшего со спины.
– Может, и мне облегчение выйдет.

13.

– Занят! Вишь, сколько народу?
– рыкнул на Мороза здоровенный охранник, подпирающий собой табличку "Директор рынка". Вокруг и в самом деле стоял гомон от стремящихся проникнуть за заветную дверь. Снизу доносился гул торгового павильона. В крике, ругани и беспорядочном гомоне этом угадывалась некая скрытая заорганизованность.

– Иди и доложи, что его срочно хочет видеть начальник отдела угро Мороз. Слышал про такого?
– не отстал Виталий.

– Слышал чего-то, - охранник зевнул.
– А только совещание. Во-он там книга. Иди запишись назавтра.

– Вот что, у меня мало времени, чтоб его еще на холуев терять. Поэтому живо докладывай или... Виталий отодвинулся: дверь открылась изнутри. И оттуда выглянуло владетельно озабоченное лицо:

– Что в самом деле шум позволяешь?!
– напустился директор рынка на смутившегося охранника. Но, переведя взгляд на скандалящего посетителя, осекся.

– Вижу, помнишь, - Мороз оттер плечом загораживающего путь громилу и беспрепятственно проник в пустой, как оказалось, кабинет. Уселся, покручиваясь, в кресло хозяина кабинета.

– Никого не впускать, - рявкнул тот.

Тариэл, за прошедшие годы изрядно облысевший, с мешками под цепкими недобрыми глазами, подошел к бесцеремонному гостю, склонившись через него, приоткрыл ящик стола и нажал на кнопку, отключая мотающийся диктофон.

– Техника безопасности, - пояснил он, усаживаясь подле, на стул для посетителей.

Мороз покрутил пальцем над собой, безмолвно спрашивая о наличии подслушивающих устройств и одновременно намекая на интимный характер визита.

– Каждое утро проверяюсь.

– Разумно, - Виталий вытащил из кармана пиджака и бросил перед Тариэлом согнутый лист бумаги.

Тот раскрыл осторожно. И, еще раскрывая, начал пунцоветь.

– Воды не надо, нет?
– слегка обеспокоился визитер.
– Тогда хорошо. Это ксерокс.

– Вижу. Думал, нет ничего. Лисицкий погиб. Рябоконь уехал. Ты не приходил. Семь лет не приходил. Почему?

– Не было нужно для дела.

– А для себя? Все ваши ходят.

– Я свои проблемы пока сам решаю. Подлинник хочешь?

– Что надо?

– Сведи с Добрыней.

– С кем?!

– Ц-с-с-с! Не заходись.

– Да!.. С чего решил? Кто так подставил? Или - шутишь?
– Тариэл вскочил и даже голос от возбуждения слегка повысил: предположение, что он связан с Добрыней, испугало директора рынка едва ли не больше, чем воскресшая "вербовочная" расписка.

– Стало быть, и впрямь Будяк ищет?

– Не то слово, слушай. И РУБОПовцы тоже: каждый день с моих слухи снимают. Но от этих-то хоть откупиться можно. А вот будяковское "бычье" - это всерьез. Специально бригадира посадили - рынок пасти.

– Вот ведь как бывает, - понимающе покивал Мороз, подмигивая.
– Всё перекрыли. А тебя - нет. Молчи!.. Не трать мое время и слушай. То, с чем я сюда пришел, никто не знает. И не должен знать! Сводишь меня с Добрыней, получаешь вольную. Годится?

– Да ты, слушай, совсем!.. Ну, положим, нашел бы я ход к Добрыне этому. И что? Без его ведома привести тебя? Да он меня самого, как цыпленка!..

– Зачем без ведома? Скажи ему: Мороз просит встречи. И еще - о встрече никому не скажу. Буду один. И - без оружия.

От такого наглого вранья Тариэл даже не нашелся поначалу что возразить.

– Смеешься, да? Да кто ж в такое поверил бы?

– Добрыня поверит, - ледяным голосом произнес Виталий.
– Так что?

– Не знаю даже. Это ж - фантастический такой... Даже если бы нашел?.. Да и где?.. А с бумажкой? Как знаю, что не обманешь?

– Отдам в тот момент, как увижу Добрыню.

– Но он не знает!..
– Тариэл оборвался испуганно - проговорился-таки.

– И не узнает!
– пообещал поднимаясь Мороз. Оторвал от ксерокопии чистый уголок. Черканул. - Вот мой домашний телефон. Жду звонка. Скажешь только: "Готово". И -сориентируешь по месту. Будь! Идем проводишь. Наори там на меня, чтоб не привлекать.

– За что?

– Нашел что спросить. За чем к тебе наши лезут?

– Так... за деньгами, продуктами. Так достали, слушай. Давно б послал.

– Вот и ... потренируйся! Заодно и душу отведешь.

14.

Все-таки беду он накликал - с Марюськой они повздорили. И - накрепко. За неделю до того на дискотеке ему почудилось, что Марюська принялась ухлестывать за каким-то сексапильным франтиком, пользовавшимся всеобщим успехом, - кажется, какой-то ударник из какой-то там группы. До сих пор бывало наоборот. Принявший на грудь лишнего Мороз позволил себе замечание по поводу женского достоинства. Марюська фыркнула, и в следующем танце уже откровенно терлась о потертые джинсы партнера. Надо признать, повел себя Мороз после этого несколько несдержанно. Не найдя других аргументов, подошел к танцующей паре, прихватил упирающегося музыканта за руку, завел, несмотря на ругань бегущей рядом Маришки, в переполненный женский туалет, посадил прямо потертыми джинсами в унитаз и спустил воду.

Конечно, парень был не виноват. Но в тот момент это было меньшее из зол.

– Легавый!
– процедила Маринка, развернулась и вышла.

На другой день, когда Виталияо не было дома, она забрала вещи. И с тех пор квартира осиротела.

Вот уж какой день он убеждал себя, что все закономерно. И лучше раньше, чем позже. И вообще - пора реанимировать старый сексблокнот. Но - не реанимировал. А, наоборот, продолжал бросаться ко всякому телефонному звонку. Поэтому, когда спустя день после разговора с Тариэлом, ближе к полуночи, зазвонил телефон, Мороз кинулся на трубку аки коршун.

– Через сорок минут, последняя электричка на Черногубово, третий вагон с хвоста, - услышал он.
– Нэ забудь прихватить только, про что договаривались.

– Выезжаю.

Тариэла увидел сразу, со спины. В ночном вагоне среди нескольких опойков, выпотрошенных сидений и разбросанных окурков, холеный, в испанской дубленке кавказец выглядел разряженным фламинго посреди российского скотного двора.

– Ты догадался, - Мороз подсел к нему.
– Как разряженный павлин. Лучше бы на поезде.