Миллион миров с тобой

Решившись, я поворачиваюсь к Полу.

— Я должна пойти к нему. У нас есть пять минут?

Пол недоверчиво смотрит на меня.

— Ты не можешь хотеть быть со своим убийцей.

— Нет, но он не мой убийца. Это не из-за меня, ясно? Речь идёт о Маргарет этого мира и о нём самом, — я указываю на Тео, который, воодушевлённый, начинает пробираться сквозь толпу к нам. — Если мы эвакуируем весь город Сан-Франциско, я думаю, что ситуация выходит за рамки пугающей. Может быть, это последний раз, когда он видит девушку, которую любит, и ему следует попрощаться с ней. Это я собираюсь ему дать. Не мог бы ты проявить немного милосердия? — гнев, который я испытывала по отношению к фатализму моего собственного Пола, начал закипать, но это несправедливо — это другой человек, с другой судьбой. — Я люблю тебя во многих мирах, Пол. Может быть, теперь ты действительно увидишь, сколько их, и наконец поверишь мне. Но этот мир принадлежит Тео.

С этими словами я спускаюсь по трапу, и Пол отпускает меня.

— Маргарет!

Тео на мгновение исчезает из моего поля зрения, потому что теперь я слишком низко, чтобы разглядеть его сквозь толпу. Он потерялся среди мундиров, толкотни, запахов пота и солёной воды. Поэтому я протискиваюсь на звук его голоса, пока наконец не вижу его лицо. Он так крепко прижимает меня к себе...

... и снова я вспоминаю кружевной шарф, агонию одной из моих бесконечных смертей.

...но я не забыла урок, который получила во время моего последнего путешествия по мирам. Каждая версия вселенной индивидуальна. Тео из вселенной Триады — лживый, кровожадный сукин сын. Мой Тео — один из самых добрых, самых бескорыстных друзей, которые у меня когда-либо были. Что же касается Тео, прижимающего меня к себе в этот момент, то всё, что я знаю — это то, что моё второе "я" безумно любит его. Это то, что я сейчас уважаю.

— Где ты пропадала? — Тео целует меня в шею, в щёку. — С тех пор как у нас на базе случился тот странный эпизод — они не разрешали мне видеться с тобой, ты ни разу не была дома, потому что, видит Бог, я ходил туда при каждом удобном случае.

— Это секретная информация. — Мои родители не должны были говорить мне это, это очевидно. — Мне очень жаль, Тео. Ты же знаешь, я бы всё объяснила, если бы мне позволили.

Он обхватывает моё лицо руками. Проникновенные карие глаза Тео поглощают меня.

— Просто скажи мне, что это не опасно. Если ты в безопасности, остальное не имеет значения.

— Я в безопасности, — на самом деле для меня это далеко не так. Но я говорю от имени Маргарет, которая сейчас находится под защитой в качестве ключевого актива в проекте Жар-птица. Это, вероятно, так же безопасно, как и для любого в этом измерении. — А как насчёт тебя? Куда они тебя посылают?

— Нас отправляют на восток, в Скалистые горы. Это всё, что я пока знаю. Я напишу тебе, как только смогу, позабочусь о твоих родителях и расскажу всё, кроме названия лагеря. Клянусь.

— Тебе лучше идти.

Когда Тео притягивает меня для поцелуя, я целую его в ответ со всей любовью в моём сердце. Если эта Маргарет испытывает к нему те же чувства, что и я к Полу, то именно так она поцеловала бы его на прощание. Я крепко обнимаю его, открываю рот, морской бриз треплет мои волосы, а его тёплые руки гладят меня по спине. После того, как я покину это измерение, Маргарет вспомнит этот момент. Ради неё и ради него я хочу, чтобы это было красиво.

Свист пронзает воздух, прерывая наш поцелуй. Уже несколько солдат вокруг нас начали двигаться в другом направлении, волна, которая уносит Тео прочь. Он одаривает меня своей кривой улыбкой, очаровательной, как всегда.

— Если ты думаешь, что это было хорошо, просто подожди, пока я снова не поздороваюсь с тобой.

— Надеюсь, что это будет скоро, — хотя, судя по тому, как идёт эта война, я не могу себе представить, сколько времени пройдёт, прежде чем они увидятся. Месяцы? Или даже годы?

Или дольше. Во время отчаянной войны каждый раз, когда вы прощаетесь, вы знаете, что это может быть навсегда.

Тео целует меня ещё раз и шепчет мне в губы:

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Я использую её голос, чтобы сказать это, использую её тело, разум и сердце. Это делает всё правдой.

Он бросает на меня последний душераздирающий взгляд, затем поворачивается, чтобы выполнить приказ и отправиться на войну, которая может убить его. Я смотрю, как Тео уходит, пока могу разглядеть его фигуру среди толпы солдат вокруг меня, а затем убеждаю себя, что, возможно, увижу его снова. Только когда я знаю, что он действительно ушёл, я поворачиваюсь и сажусь на борт "Квинтероса".

Я навсегда распрощалась с этим Тео. Что я буду делать, когда воссоединюсь со своим?

Но я ни на секунду не сомневаюсь, что сделаю, когда снова увижу Тео из вселенной Триады.

Я не чувствую, как океан вздымается и опускается подо мной. Огромные размеры авианосца позволяют ему оставаться устойчивым к волнам. Но каким бы огромным ни был этот корабль, достаточно большим, чтобы вместить десятки истребителей и баскетбольную площадку на его широкой палубе, как только я спускаюсь внутрь, меня охватывает клаустрофобия. Коридоры узкие, лестницы тесные и крутые. Пол ведёт меня к родителям и уходит, не сказав ни слова. Я не могу слишком беспокоиться о его реакции, потому что слишком занята, пытаясь приспособиться к новой обстановке.

Комнаты, в которые приводят меня родители, размером примерно с мой домашний шкаф, едва хватает места для раскладной кровати, маленького столика и стула, привинченных к полу.

— По-моему, эта комната ещё меньше, чем та, что на космической станции, — говорю я, ставя на пол маленький картонный чемоданчик, который мне принесли.

— Космическая станция? — спрашивает мама, нахмурившись.

— Ну, знаешь. Из Космической вселенной. Вы слышали о ней, я знаю.

Папа поправляет очки на носу, как всегда, когда его любопытство зашкаливает.

— Да, но мы не были уверены, как этот мир получил своё прозвище. Может быть, он в каком-то смысле просторнее?

— Или, возможно, пригодные для жизни районы редки в этой вселенной, — предположила мама. — И тогда "космическая станция" может стать местом, где люди смогут жить с большим комфортом.

После странного вихря эмоций, вызванного прощальным поцелуем Тео, я с облегчением улыбаюсь.

— Нет, ничего подобного. Космос — это открытый космос. Ну, знаете, за пределами земной атмосферы, — я показываю на небо.

Мама и папа загораются, и папа, задыхаясь, говорит:

— Как путешествие на другую планету?

— Скорее орбиту, если честно, — как бы мне ни было страшно, находясь над землей, я вижу, как эта идея удивляет их. — Мама была командиром.

Их ослеплённое выражение лица сохраняется лишь на мгновение, исчезая так быстро, что я задаюсь вопросом, не сказала ли я что-то не так.

— Если бы мы не сражались в этой глупой, бесполезной войне, подумай о том, что мы могли бы сделать, Генри. Открытия, которые мы могли бы совершить. Вместо этого нам суждено только смотреть на другие измерения, а мы будем создавать оружие.