Миллион миров с тобой

Тео вздрагивает и больше ничего не говорит.

Но Конли добавляет:

— Возможно, мне следовало быть более точным. Мы ничего не сделали Полу... пока.

Я думала, что была приманкой на крючке для Пола. Оказывается, он — приманка для меня.

Один шаг, и я оказываюсь прямо перед лицом Конли. Он ненамного выше меня.

— Покажи мне, что с ним всё в порядке. Дай мне взглянуть на Пола. А потом, ладно, поговорим.

— Видишь? Я знал, что ты можешь быть благоразумной, Конли хлопает в ладоши. — Так ты взяла с собой багаж?

— Откуда мне знать? — огрызаюсь я. Но, когда я направляюсь к месту получения багажа, у меня кружится голова, и я снова с трудом перевожу дыхание. Я чувствовала себя примерно так же, когда Ведьма прыгнула в меня, но, когда я приложила руку к груди, там висела только одна Жар-птица.

— Высотная болезнь, — бормочет Тео. — Кито находится на высоте более девяти тысяч футов над уровнем моря. Некоторым людям требуется время, чтобы приспособиться.

— И не похоже, чтобы ты хоть глаз сомкнула в самолёте, — Конли кладет руку мне на плечо, чтобы направлять меня, отчего по телу пробегает холодок. — Знаешь, что? Давай заскочим к Полу и дадим тебе возможность отдохнуть. После того, как ты немного поспишь, мы сможем поговорить по-настоящему. Тогда у нас будет всё время мира.

Оказывается, я взяла свою цветастую спортивную сумку, которую Тео пришлось тащить к лимузину, ожидающему у входа. Надеюсь, она тяжёлая. Надеюсь, я упаковала книги в твёрдом переплете, дюжину книг. В лимузине Конли сидит лицом вперёд, а это значит, что мне придётся ехать задом наперёд. Моя тошнота усиливается, когда мы ныряем в холмистый, хаотичный поток транспорта в Кито.

И когда я говорю хаотично, я имею в виду именно то, что говорю. Люди здесь, похоже, рассматривают полосы движения в лучшем случае как неопределённые предписания. Легковые и грузовые автомобили сворачивают и заносятся, игнорируют знаки, проносятся на любые сигналы. Несмотря на то, что мой желудок сжимается, я рада, что не вижу того, что нас ждёт впереди, иначе у меня, вероятно, случился бы сердечный приступ.

Я стараюсь не видеть того, что передо мной, то есть Конли и Тео. Мой шантажист и мой убийца, оба так близко, что я слышу их дыхание. Моя тошнота усиливается при мысли об этом, и я делаю всё, что могу, чтобы сдержаться.

Тошнота на мгновение напоминает мне утреннюю тошноту, которую я испытала во время моего последнего путешествия в Русскую вселенную. Почти не думая, я провожу рукой по животу и пытаюсь вспомнить странную, водянистую тяжесть ранней беременности. Я только один раз почувствовала, как шевельнулся ребёнок, и даже это было больше похоже на шевеление золотой рыбки, потому что не прошло и четырёх месяцев с той ночи на даче.

Ребенок Пола, и мой, всё ещё в Русской вселенной, ждущий своего рождения. Я сражаюсь за всех людей, которых Триада подвергла риску, но в глубине души я думаю, что больше всего я сражаюсь за этого ребёнка.

— Тебя сейчас стошнит? — это первые слова, которые Тео произнёс после аэропорта. Он говорит угрюмо, даже раздражённо, и всё же каждый слог режет меня, как нож. — Если так, то не могла бы ты сначала открыть окно?

— Если меня вырвет, это всё будет у тебя на коленях, — я скрещиваю руки на груди и смотрю в окно. Лучше смотреть на это безумное движение, чем на лицо Тео.

Когда мы, наконец, сворачиваем с загруженных шоссе в один из районов, я поражаюсь тому, как, обыкновенно всё выглядит. Все вывески могут быть на испанском языке, и магазины и транспортные средства могут быть меньше, чем они были бы дома, но в остальном этот город похож на другие. Лимузин замедляет ход, когда мы проезжаем мимо кофейни Хуана Вальдеса, и Ватт тихонько стучит в окно.

— Приехали.

Моё сердце подпрыгивает, когда я узнаю Пола, Пола из вселенной Триады, настолько похожего на моего, что только несколько нюансов разделяют их. Он сидит за круглым каменным столом и печатает на своём старом ноутбуке, панель которого заклеена скотчем. Интересно, почему он хмурится? Так бывает, когда мы обычно болтаем, а я долго не отвечаю? Поскольку он оказался “приманкой” в этой конкретной ловушке, Ведьма не дала бы ему никакого намёка на то, что она сядет на рейс в Эквадор.

Было бы так легко просто открыть дверь и выпрыгнуть. Лимузин не преодолевает и пяти миль в час. Я хочу броситься к Полу, показать ему эту Жар-птицу и объяснить про контрзаговор, про всё это. В этот момент я больше ничего не хочу.

Я не двигаюсь. Я должна выяснить, как много знает Конли. Поэтому я продолжаю притворяться, что хочу играть в мяч.

Широкие руки Пола продолжают работать на клавиатуре, пока он тщетно ищет что-то или кого-то. Как иронично, что мы рассматриваем людей, с которыми хотим быть рядом, только тогда, когда отдаляемся или когда они отдаляются.

Неужели я должна была потерять Пола, чтобы полностью понять его?

— Что он здесь делает? — бормочу я. — Я знаю, что ты знаешь.

— Не всё, — признается Конли, удивляя меня. — Марков достаточно опытен, чтобы замести следы. Он, кажется, подхватил какую-то программистскую работу и даже немного халтурил переводами. Живёт в молодёжном общежитии недалеко от исторического колониального района города. Иногда заводит друзей из других студентов, находящихся проездом, но не волнуйся, Маргарет. Ни одна из приезжих девушек не соблазнила его... по крайней мере, насколько нам известно.

Он пытается заставить меня ревновать. Какая пустая трата времени. Я достаточно хорошо знаю Пола, чтобы понять, что он не целовался ни с одной девушкой, кроме меня, и он слишком застенчив, чтобы превратиться в бабника.

Даже если бы он не был застенчивым, Пол никогда бы не стал изменять. Даже мысль о том, что я буду с другим Полом, была почти невыносима для него. Его верность — это то, в чём я никогда не сомневаюсь.

— Хорошо, — говорю я. — С Полом всё в порядке. Спасибо.

— Пожалуйста, — Ватт Конли улыбается, словно оказал мне огромную услугу.

— Ему лучше остаться в порядке, — я позволяю себе смотреть на Конли с некоторой долей ненависти, которую действительно чувствую.

Его улыбка становится жёстче. Мы оба знаем реальность этой игры.

— Это зависит от тебя.

После этого лимузин подъезжает прямо к роскошному отелю и высаживает меня с Тео прямо позади него.

— Засели её, — говорит ему Конли. — Убедись, что она в безопасности и под контролем.

То, как он произносит "под контролем", безошибочно указывает на кружевной шарф, которым Тео меня душил. Может быть, такие дешёвые, очевидные трюки и не должны быть такими эффективными, но я не могу не чувствовать волну нового страха и неприятный комок в горле.

Конечно, в этом отеле меня ждёт номер, достаточно шикарный, чтобы иметь мраморные кафельные полы и водопад в вестибюле. Даже пентхаус, потому что Ватт Конли ничего не делает наполовину. Мы с Тео поднимаемся в лифте вместе в гробовом молчании. Один раз он протягивает руку, чтобы взять мою сумку, но я только крепче сжимаю ручку. Я не хочу, чтобы эта мразь трогала меня или мои вещи. Хватит с меня его “помощи”.

Именно поэтому Конли и заставил Тео сопровождать меня. Учитывая, что я нахожусь в чужой стране, без больших денег, с головокружением и тошнотой, шансы на то, что я сбегу, минимальны. Но он хочет, чтобы Тео был там, как напоминание о том, как плохо всё может быть. Несмотря на все свои обещания безопасности и сотрудничества, Конли всё ещё хочет, чтобы я боялась за свою жизнь.