Миллион поцелуев в твоей жизни

Скорее, я никогда этого не делаю.

“Действительно ли мы это делаем? Мы едва знаем друг друга. Прошло всего пару недель”, - отмечает она.

“Когда нам посчастливилось найти кого-то, кто делает наш мир ярче, разве мы не должны ухватиться за этого человека и никогда не отпускать его?”

Она смотрит на меня снизу вверх, в ее взгляде замешательство. “Что ты имеешь в виду?”

“Я говорю о тебе. И себе.” Я целую ее, и, естественно, она отвечает. Я прекращаю поцелуй, пока мы не слишком увлеклись. “Тебе не обязательно слушать каждое слово, которое говорит твой отец. Его ожидания невозможно оправдать.”

“Но он мой отец”, - шепчет она. “Я люблю его. Знание того, что я разочаровала его просто…это больно. Мне не нравится, когда он злится на меня. Он все, что у меня есть."

Он собирается заставить ее сделать выбор. Он или я. Я чувствую это.

Я также чувствую, каким будет ее ответ. Блядь. Это причиняет боль.

“Ну, а как насчет меня?” — спрашиваю я ее.

“А кто ты для меня? Кто я для тебя?”

Я молчу, мои мысли путаются в голове. До сих пор я был искренен с ней. Признал то, чего, вероятно, не должен был делать, и все же я здесь. Вскрываю вены и позволяю себе истекать кровью.

“Я так и думала”, - говорит она, когда я все еще не отвечаю. Разочарование написано на ее лице. “Может быть, мы двигались слишком быстро”.

“Ты действительно так думаешь? Или ты говоришь это только для того, чтобы почувствовать себя лучше?” Черт, я не это имел в виду. Да, мы двигались быстро. Слишком быстро? Я не знаю.

“Я не знаю, что и думать!” — причитает она, и снова льются слезы. “Я должна идти. Я не могу опоздать на урок.”

Она начинает уходить, оставляя меня там, где я стою. Я смотрю ей вслед, зная, что должен последовать за ней. И все же я остаюсь прикованным к месту.

Рен продолжает идти, не оглядываясь назад, и я борюсь с гневом, который закипает во мне. Как легко она уходит от меня, как будто я ничего не значу. Все, о чем она может думать — это ее отец и о том, как она не может его разочаровать.

Она не может соответствовать его стандартам. Он хочет, чтобы она навсегда осталась его маленькой девочкой.

Но теперь она моя девушка. Он должен это понять.

И она тоже.

“Птичка!” Прозвище вырывается у меня, и она оборачивается, ее печальные глаза встречаются с моими. “Я хочу увидеть тебя, когда мы будем в городе”.

“Я не знаю, смогу ли я”, - говорит она достаточно громко, чтобы я мог услышать.

Достаточно громко, чтобы пронзить мое сердце со стальными стенами.

Я собираюсь увидеться с ней. Перед ее днем рождения. После. В канун Нового года. Я собираюсь убедиться, что следующие несколько недель пойдут ей на пользу. Это докажет, что я не забыл ее, как все остальные. Когда я сказал, что я ее друг, я это и имел в виду.

Когда я сказал, что она мне небезразлична, я тоже имел в виду именно это. Я ни за что не могу потерять ее сейчас.

Достав телефон из кармана, я набираю номер своего брата и звоню ему.

“Что теперь?” — лает Грант.

“Мне нужна твоя помощь”, - говорю я ему, мой голос предельно серьезен. “Надеюсь, ты сможешь это найти”.

“Я смогу найти все, что тебе нужно, младший брат”, - говорит Грант с той уверенностью Ланкастера, которая есть у всех нас. “Скажи мне, что тебе нужно”.

44. Рен

Я пленница в своем собственном доме. Забытая. Запущенная.

Папа потребовал, чтобы я вернулась домой, и я сделала, как он просил, уехав из школы, как только сдала экзамен по истории. Второй запланированный экзамен был по психологии, и, слава богу, я уже сдала свою презентацию с Крю.

Папе было легко позвонить в администрацию и попросить меня отпустить пораньше.

И теперь я здесь, в пустой квартире со своими пустыми родителями. Прошло всего несколько дней с тех пор, как я вернулась домой, а я уже превратилась в еще один предмет мебели. Или, может быть, я — картина, висящая на стене.

Приятно смотреть. Достаточно, чтобы инвестировать. В противном случае это не имеет значения.

Сегодня суббота, и мне скучно.

Беспокойно. Первые пару дней я много спала. Оставалось либо спать, либо плакать, тем более что мой отец отобрал у меня телефон, как только я приехала. Я не могу ни с кем общаться.

Крю.

Он, наверное, ненавидит меня. Думает, что я маленький ребенок, который не может постоять за себя. Я в значительной степени доказала это теми глупостями, которые наговорила ему, когда мы поссорились. Была ли это вообще ссора?

Я не знаю, как это описать. Все, что я знаю, это то, что я опустошена тем, что все так закончилось. Моим отцом, наблюдавшии за фотографиями, который видел, как я лежу там голая с Крю, хотя на фотографии нет ничего пикантного.

Хотя это было так очевидно. Этот образ запечатлелся в моем мозгу. Я вижу, как моя голова лежит на его обнаженном плече, наши ленивые улыбки и полуприкрытые глаза. Мои собственные обнаженные плечи, что делает очевидным, что на мне нет одежды. Смятая простыня под нами.

Я скучаю по нему. Мое сердце болит, когда я вижу его. Хочу поговорить с ним.

И все же я в ловушке.

Отказавшись от своей жалостливой вечеринки, я выхожу из спальни и брожу по квартире, впиваясь взглядом в каждое произведение искусства, мимо которого прохожу. Мои родители — особенно моя мать — больше заботятся об искусстве, висящем на их стенах, чем обо мне. Она ни разу не пришла поговорить со мной с тех пор, как я вернулась домой. Никаких обнадеживающих слов вроде ”Я поговорю с твоим отцом“ или даже "С тобой все будет в порядке” не упоминалось.

Она позволяет мне страдать в одиночку.

Я подхожу к гостиной, слыша голоса, доносящиеся из открытой двери, и останавливаюсь, прижимаясь к стене, когда понимаю, что это мои родители.

И они говорят обо мне.

“Когда ты собираешься вернуть ей телефон?” — спрашивает мама.

“Если бы у меня был выбор, никогда”, - бормочет папа с явным отвращением в голосе.

“Ей почти восемнадцать. Просто верни ей его. Что самое худшее может случиться, если она его получит?”

“Этот мальчик напишет ей. Позвонит ей. Он делает это без остановки с тех пор, как я забрал у нее телефон.”

Мое сердце наполняется надеждой. Он не отказался от меня.

“По крайней мере, он настойчив”.

“Это ничего не значит. Она занималась с ним сексом, Сесили. Конечно, он настойчив. Он надеется на большее," — объясняет папа.

Я вздрагиваю, ненавидя то, что он думает, что Крю волнуется обо мне только потому, что у нас был секс. Это казалось намного большим, чем это…

“Ну, она привлекла Ланкастера, и я должна признать, что у нее не плохо вышло. По крайней мере, она сделала хороший выбор," — говорит мама.