Миллион поцелуев в твоей жизни

“Что, черт возьми, на тебе надето?” — спрашивает он, его тон полон удивления.

"Платье”, - признаю я дрожащим голосом, когда тянусь к его лицу, нуждаясь в том, чтобы его рот вернулся к моему. “Оно тебе нравится?”

“Я еще не знаю”. Он снова целует меня, и мы стоим там, в фойе, пожирая друг друга, я не знаю, как долго, пока я, наконец, не отталкиваю его, отчаянно пытаясь отдышаться. Чтобы сориентироваться.

Один страстный поцелуй, и я ошеломлена — в самом лучшем смысле этого слова.

“Неужели никого нет дома?” — спрашиваю я, пока он вытирает уголок рта. Я накрасила губы помадой, но по дороге съела половину, так что на его губах остался только лёгкий оттенок красного.

“Я же сказал тебе, что все ушли. Я единственный, кто остался дома. Моя мама уехала в Мексику на выходные для девочек.” Он закатывает глаза. “Она утверждает, что стресс от праздников выводит ее из себя, и именно поэтому ей нужна поездка, но давай же. Моей маме не нужно ничего делать, чтобы подготовиться к Рождеству. Она нанимает людей, чтобы делать все это”.

“Мы с мамой впервые за много лет украсили квартиру”, - говорю я. “Раньше она всегда нанимала кого-нибудь для этого”.

“Почему она не сделала этого в этом году?”

“Я не знаю”. Я начинаю снимать пальто, и Крю подходит ко мне сзади, медленно помогая мне снять его. “Но это было довольно весело. Мы не делали этого с тех пор, как я была маленьким ребенком”.

“Хм, это платье”. Его тон одобрительный, и когда я поворачиваюсь к нему лицом, я вижу похоть в его глазах, когда они опускаются на глубокий квадратный вырез, обнажающий верхушки моих грудей. “Черт возьми, Птичка, ты выглядишь достаточно хорошо, чтобы тебя съесть”.

“Эм, спасибо?” Я смеюсь. Я не думаю, что уже давно была так счастлива.

“Это комплимент”. Его взгляд все еще прикован к моей груди. “Видя тебя в этом платье, я хочу трахнуть твои сиськи”.

Шок проходит через меня от его комментария. Я не знаю, как ему ответить, поэтому меняю тему. ”Проведи мне экскурсию по своему дому".

“На самом деле, это дом моих родителей”, - напоминает он мне, его взгляд опускается на ботинки на толстой подошве на моих ногах. “Тебе придется их снять. Ты испачкаешь белые ковры моей матери, она взбесится”.

“Ох, я не хочу их пачкать”. Я начинаю снимать обувь, кладу руку на ближайшую стену, чтобы стянуть один ботинок, затем другой.

Крю предлагает мне пару пушистых тапочек, и я влезаю в них. Он берет меня за руку и тянет за собой, ведя по огромной квартире, которая превращает жилище моих родителей в абсолютный позор. Квартира просто огромная и роскошная, с потрясающим видом на Манхэттен.

Но наше искусство все равно лучше. Я вижу несколько работ знакомых мне художников, и они великолепны.

Чрезвычайно ценные.

”Я вижу, ты присматриваешься к искусству". Мы останавливаемся перед оригиналом Кита Харинга, и я сразу же увлекаюсь им. Это не то, что я узнаю, а я считаю себя знакомой с его искусством.

“Изначально у него не было названия, но он известен как ”Танцующие собаки"."

“Я не думаю, что видела это раньше”. Я подхожу на шаг ближе, мой взгляд не может слишком долго задерживаться на одном месте. Так много всего происходит одновременно. Танцующие собаки — самые известные, но есть и танцующие мужчины. Он использовал только три цвета во всей картине, и есть несколько сияющих младенцев, ползающих по нижней части холста. “Мне это нравится. У моей матери есть одна из его работ. Она была моей любимая картиной, когда я была младше.”

“Мои родители купили ее на аукционе несколько лет назад. Моя мама неравнодушна к Киту Харингу. Она говорит, что любила его, когда была подростком”, - объясняет Крю.

Я бросаю на него взгляд и обнаруживаю, что он уже наблюдает за мной. “Я и не знала, что в вашей семье так много искусства”.

“Не так много, как у вас, но у нас есть несколько”. Он говорит это так небрежно, как сказал бы богатый человек. Я узнаю небрежный тон в отношении чего-то столь ценного только потому, что мои родители делают то же самое. “Моя мать всегда ищет инвестиции”.

“Она умная”.

“Иногда. Иногда нет.” Он снова хватает меня за руку. “Давай. Я покажу тебе свою комнату.

"Ты так и не упомянул, где твой отец," — говорю я, когда мы идем по коридору мимо стены с окнами, выходящими на город.

“Он в городе”.

Я останавливаюсь, заставляя Крю сделать то же самое. “Может ли он вернуться домой в любое время?”

“Может быть”. Крю пожимает плечами.

“Его не волнует, что у меня есть девушка, Рен”.

”Мне может быть не все равно". У него были другие девушки? Наверное, мне не стоит спрашивать.

Это не мое дело.

Он поворачивается ко мне, его руки на моей талии направляют меня так, что я прижимаюсь к другой стене, его горячее, твердое тело прижимает меня к месту. “Я скучал по тебе и твоим привередливым манерам”.

Я хмурюсь. “Я не привередливая…”

Он целует меня, поглащая мои слова. “Ты очаровательна. И привередлива. Да, и, кстати…У меня никогда раньше здесь не было девушек."

Улыбаясь его признанию, я прикасаюсь к его рту, мой палец погружается между его губ. Когда он прикусывает зубами кончик моего пальца, я вскрикиваю и отдергиваю руку. “Я не хочу производить плохое первое впечатление на твоего отца, Крю. То, что мы здесь одни, может заставить его усомниться в моей… морали.”

“До тех пор, пока ты не встретишь его голым, я думаю, с тобой все будет в порядке”.

Я бормочу, собираясь жаловаться дальше, но рот Крю снова заставляет меня замолчать. Этот рычащий звук, который он издает, когда наши губы впервые соприкасаются, как будто он никогда, никогда не сможет насытиться мной. Я потерялась в его вкусе. В чувствах. Его руки сжимают мои бедра, его рот жадно движется по моему, и я обвиваю его руками, прижимая к себе.

Он скользит руками вниз, его пальцы цепляются за ткань моего платья, поднимая его, обнажая мои бедра. Я стону, когда он просовывает свое колено между ними, приподнимается и трется об меня. Из меня вырывается стон, и я отворачиваюсь от его рта, откидывая голову назад к стене, пытаясь отдышаться.

“Ты мокрая”, - замечает он, его колено задевает перед моих трусиков.

"Я скучала по тебе," — признаюсь я, протягивая к нему руку.

Его взгляд темнеет, когда он смотрит на меня. “Я мог бы трахнуть тебя прямо в этом коридоре”.

“Перед картиной?” Я оглядываюсь по сторонам. “ Портретами твоих предков?

Он оглядывается через плечо, хмурясь на массивный портрет мужчины с ледяными голубыми глазами, похожими на глаза Крю. “Он настоящий Август Ланкастер”.

“Он выглядит злым”.