Миллионер

– Мук`а! Что тут такое делается?

– Это, наверняка, по мою душу, - ответил.
– С Васей говорил по телефону?

– Ну.

– Вот они и прикатили.

– Зачем?

– Чтобы выпытать, где он?

– А кто такие?

Я отвечаю, что точно пока не знаю, - знаю одно: люди хотят решить свои проблемы за чужой счет. Хуюшки им, залопушки. И требую, чтобы мне, наконец, сообщили, где находится г-н Сухой, которому я мечтаю задать основательной трепки.

Через минуту я имею адресок дачи под поселком Долгопрудный, подержанный, облезлый "москвичок" и спортивный баул.

– Вася попросил "гостинец", - объяснился Татищев, вручая сумку.

Открыв её, обнаруживаю оружейный склад: четыре автомата, десяток рожков к ним, гранаты Ф-1.

– Хорош "гостинец", - вздыхаю.
– Совсем дела плохие?

– А кому сейчас легко, - отвечает вор в законе.
– Я бы помог людишками, да сам держу оборону.

– Лучшая защита - нападение, - и сажусь в драндулетик.
– Доеду на этом гробике-то?

– Домчишься, - смеется.
– Как ветер.

– Ветер-ветер, на всем белом свете, - и поворачиваю ключ зажигания. Свидимся. Может быть.

– Едрить, - отвечает в рифму.
– Очки натяни, - советует, - а то до первого ГИББДрилы... Уж больно лицом не пригож.

– На себя посмотри, - огрызаюсь, - буржуй.

Но следую совету, и мир приобретает золотистые цвета - это единственное, что сейчас утешает.

Пропахший бензином автоинвалид, поскрипывая суставами, выкатывает из ворот, и у меня возникает чувство, что я ковыляю на войну.

"Война" - крепко сказано, точнее - на войнушку, где выбор один: убивать или быть убитым.

Y

Ох, как я мечтал о встрече со своим лучшим другом Васей Сухим, чтобы, во-первых, сказать все, что о нем думаю, во-вторых, огреть по тупоумному его лбу рифленой рукояткой ТТ, и, в-третьих, наконец, с помощью полукриминального товарища вырвать наш кровный миллион $ из пасти кровожадного, выражусь красиво, зверя ВБ.

Но для этого надо было, прежде всего, пересечь поперек всю Московскую область. И на чем? На старенькой, попердывающей колымаге, дедушке советского автомобилестроения эпохи первых космических пусков. "Дед" хрипел, стенал и проклинал тот час, когда уродился на свет Божий. Я же проклинал сквалыжного г-на Татищева, не понимая его суровой правоты. Осмыслил это, когда углядел, что бравое ГИБДД тормозит исключительно быстроходные платежеспособные иномарки. А что взять с облупленной отечественной срамоты? Ничего, кроме цветущего геморроя в цветной жопце-це-це.

Разгадав это, я успокоился, молясь лишь о том, чтобы "дедушка" не откинул колеса меж Москвой и Владивостоком.

Нет, молодцом: пёх-тёх-пёх, катил не спеша и с неким достоинством, мол, я такой, какой есть, принимайте, а не хотите - отвалите.

Неторопливая поездка дала возможность ощутить мощное природное дыхание областных лесов и полей. Я сорвал солнцезащитные очки, и естественные цвета радовали глаз: синь небес, зелень листвы, рыжеватость пшеничных полей. Городская маета осталась позади, и все происходящее там казалось никчемным и пустым. Моя мечта о миллионе поблекла и представлялась выцветившей на солнце театральной афишкой. Не закончить ли пьесу под названием "Миллионер" - закончить без финального душевного потрясения для доверчивых, как дети, зрителей и пальбы из ружья, висящего на заднике с первого акта.

Увы, подобное не в моих силах. Если бы играл на подмостках моноспектакль, плюнул бы на все и удалился за пыльные кулисы кушать водочку. А так - не могу: повязан путами дружбы. Впрочем, Вася способен постоять за себя, а вот как быть с Илюшей Шепотинником? Как быть с ним, играющему в этой невероятной истории по Божьему проведению? Пропадет не за понюшку табака. Тем более враги наши прознали о его небесном даре. Попользуются и выкинут на свалку куском синюшной мертвечины.

Нет, представление продолжается, господа. Горят софиты, и пьяненький суфлер занял свое место в будке. Публика готова встретить новый выход героев аплодисментами и криками "браво". И каждый из участников этого публичного зрелища питает надежду, что финальная реплика будет за ним.

Городок Долгопрудный, известный своими прудами и ОПГ, встретил меня садово-огородной тишиной, мелкими домами поселкового типа, базарчиком у ж/д вокзала, гипсовым бюстом В.И. Ленина, мазанным в бронзовую краску. Нужная мне улица имени Матроса Железняка, дом 54 находилась на окраине.

– Немедля за улицей Инессы Арманд, молодой человек, - объяснился старичок, похожий бородкой и блеющим голоском на экстремиста всех времен Лейбу Бронштейна (Троцкого).
– Там поворот направо, кажется.

– Или налево?

– Направо-направо. Да-с.

Я посмеялся: такое впечатление, что время здесь остановилось, как мифический краснопузый бронепоезд на запасном пути. Не хватает аллюром скачущей конницы с Василием Ивановичем Чапаевым впереди на белой кобыле по прозвищу Ибаррури, и картинка героического прошлого будет полная.

Пропылив по вышеупомянутым улочкам, нахожу на металлическом заборе цифру - 54. Драндулетик тыкается в ворота, издавая с устатку хрипучие звуки: открывайте сразу, засранцы такие и засранцы сякие!

– Ну я это! Я!
– ору.
– Васька, сколько можно издеваться?
– Отмахиваю кепи.
– Он тут бабаем бабаит, а меня бьют!
– Выражаюсь куда точнее и народнее, обращаясь в сторону видеокамеры слежения.
– Открывайте, еть` вашу мать, поанцы! Я "гостиниц" привез!

Наконец, признан за своего - тяжелые ворота дачной крепости медленно раскрываются. "Москвичок" закатывает в просторный дворик, покрытый асфальтом, тормозит у знакомого мне серебристого БМВ и двух боевых джипов c тонированными стеклами. Поздравляю "дед", доехали-таки!

В старых рослых соснах французит современный кирпичный дом-замок с башенками и балкончиками, похожий на бургунское игристое шампанское. На крыше легко-дамской панамкой замечается телевизионная тарелка. У ворот гуляют два бойца в спортивных костюмах, в их руках АКМ, тоже мне хорошо знакомые. Прикладами. А по дальней дорожке вальяжной походочкой сукиного кота приближается Вася. И ещё улыбается самодовольной улыбочкой!

– Славчик, ты красавчик, - разбрасывает лапы для объятия.
– Что с личиком твоим?

– И ты ещё спрашиваешь, паразит?
– взвываю от возмущения.
– Игрок херов?

– Все под контролем, дорогой мой человек, - успокаивает, не забывая улыбаться улыбкой успешного плейбоя.

– Под контролем? Ты контролируешь, а бьют меня, - разумеется, моя речь снова куда экспрессивнее.
– Что за игры патриотов?

– Ну, прости, - обнимает за плечи.
– Мы хотели вскрыть ситуацию, как нарыв?

– Какую ещё ситуацию?

– Вокруг Илюхи, помнишь?

– Мне бы не помнить, - хныкаю.
– Весь мой двор в трупах. Ваша работа?