Милое видение

рыскающим по шкафчикам в поисках чистого стакана.

– Какого хрена, мам. Стаканы.

– Следи за своим языком, - ответила она. – Бутылки с водой в холодильнике.

– Хочешь что-то сказать? – Спросил я, взяв две бутылки «Аквафины».

– Я вообще молчала.

Я развернулся и увидел, как она пытается прикурить сигарету от спички

практически закрытыми глазами.

Поставив бутылки на стойку, забрал у нее из рук спички. Она посмотрела тяжелым

взглядом из-под нахмуренных бровей на то, как я без особых усилий оторвал спичку от

коробка и зажег ее.

Склонившись к пламени, сделала затяжку, а затем выпустила из себя облако дыма,

окутавшее ее лицо, после чего вновь затянулась и закашлялась.

– Я вижу, у тебя что-то на уме. Выкладывай.

– Ей плохо, да? – Моя мать выдохнула клуб дыма, и я развеял его рукой.

– Утром станет лучше. Дорого вышла долгой. Если тебе интересно, сигаретный дым

ей ничем не поможет.

– Не интересно, - ответила она, вновь выдыхая. – Так, поэтому ты и приехал? От

тебя залетела еще одна девушка, и ты теперь нуждаешься в моей помощи. – Мама так и не

изменилась. После смерти Кайлы, жизнь в трезвом состоянии ее не прельщала.

Я усмехнулся.

– Ты говоришь не серьезно. Кому ты можешь помочь в таком состоянии?

– Я не беременна, - раздался тихий голос Эйвери.

Я обернулся и увидел, как она облокотилась на кухонную стену в одной из моих

футболок и баскетбольных шортах, ее подбородок начал дрожать.

– Эйвери, - выдохнул я. Схватил бутылки с водой и пошел к ней. Но стоило мне

потянуться, она выставила вперед руку, не подпуская меня.

Затем забрала воду из моей руки.

– Мне уже лучше. Я иду спать.

– Я с тобой, - ответил я.

Обернулся через плечо на маму, надеясь, что смотрю на нее в последний раз.

Проследовав за Эйвери до комнаты, я запер замок, следя за тем, как Эйвери

сворачивается под одеялами.

– Эйвери, не знаю, что ты слышала, но… - я покачал головой, не зная, что сказать.

– Не надо. – В ее голосе не было злости, просто усталость. Она замерла,

повернувшись ко мне спиной.

Я стянул футболку и сбросил ботинки с джинсами. Как только скользнул в кровать,

постарался сделать это очень осторожно, не раскачивая матрас. Мне хотелось обернуть

девушку своими руками, но побоялся все испортить.

– Это точно случилось до нашей встречи, - она обернулась через плечо, и я

зажмурился. Она слышала нас.

Я кивнул в подтверждении.

– Тогда обними меня, - я медленно обернул ее своими руками, прижимая к своей

груди. Ее тело замерло, но она не отстранилась.

На какое-то время нас окутало молчанием. И эти минуты показались

бесконечными. Эйвери втянула в себя воздух, и произнесла, лучшее, что я слышал в своей

жизни.

– Я люблю тебя.

Я прижался лбом к ее затылку.

– Я тоже тебя люблю.

– Нам, наверное, следует поговорить об этом… когда ты будешь готов.

Я кивнул.

– Я готов. – И сделал глубокий вдох.
– Ее звали Брук. Мой приятель из старшей

школы познакомил нас летом на вечеринке после выпуска. Дэниел учился в другой школе.

Его дважды оставляли на второй год, он едва закончил школу, где-то даже имел ребенка –

сплошной прохвост. Брук помогала ему на протяжении всего времени. Она только

закончила первый курс колледжа, так что, когда начала со мной флиртовать, я посчитал

себя везунчиком. Дэниел открыл мне правду о ее беременности спустя месяц, - я выдохнул

смешок, все еще не в силах поверить.
– После той ночи мы разговаривали всего раз. Никто

из нас не был заинтересован в отношениях, и внезапно нас связало на всю жизнь. Я

никогда не просил ее избавиться от ребенка. Ни разу даже намека не подавал.

Эйвери напряглась в моих объятиях.

– Разумеется, я был всего лишь напуганным ребенком, но ни разу не пытался

склонить ее ни в одну сторону. Дэниел жаждал стать ее спасителем, постоянно подставляя

свое плечо, чтобы она на нем плакала. Мы вместе пришли на первый прием к врачу, после

которого… меня охватила паника. Мне потребовалось пространство. Она хотела, чтобы я

стал ее каменной стеной, но я не знал, как. Мы сильно поссорились. Наговорили много

того, что в действительности не имели в виду. Я уехал из города всего на одну ночь и

выключил телефон. Когда включил его следующим утром, пришло сообщение. Она

собиралась в клинику. Я пытался дозвониться. Пытался много раз, но она не… она ни

хрена не отвечала, - я задыхался от воспоминаний.
– Я застрял в пробке, и когда оказался

на месте, она… она… все было кончено. Совсем. Больше мы не общались.

Комната погрузилась в молчание, причиняющее боль.

– Эйвери?

– Я люблю тебя.

Дыхание перехватило, глаза начали гореть.

– Это еще не все.

– Я все равно тебя люблю.

Я стиснул зубы, стараясь не сломаться, а затем рассказал ей о смерти Кайлы и обо

всем, что случилось после.

Я поведал о своем детстве, колледже и о времени между этими периодами. Эйвери

слушала и продолжала меня любить. Я говорил, пока голос не начал сипеть, подобно

наждачной бумаге, и пока не уснул, держа ее в своих объятиях.

Когда я проснулся, руки натолкнулись на одни прохладные пустые простыни.

Сердце сжалось от внезапного осознания, я остался один.

Отбросив одеяло, быстро надел джинсы и натянул через голову футболку. Я чуть не

упал, пока пытался обуть кроссовки. Со всех ног бросился из своей комнаты. И как только

оказался в гостиной, замер, услышав голос Эйвери.

Она не ушла от меня. Я обернулся и увидел Эйвери и маму, сидящих за кухонным

столом, попивающих кофе и разговаривающих.