Милое видение

шепот, но я отчетливо расслышал его сквозь громыхавшее сердце.

– Что? – Склонил голову ближе к ней, не в силах поверить в то, что услышал.

– Я не пыталась следить за тобой и тому подобное. Просто проснулась.

Я пожал плечами, изображая непонимание.

– Не понимаю, о чем ты, малыш.

Ее лицо потемнело от разочарования. Она долгое время изучала меня.

– Это твой ответ?

– У меня нет ответа. Ты же знаешь, что я был занят свадебными планами. Я обещал,

что позабочусь, и делаю все возможное. Это правда.

– Я иду спать, - ответила она, проходя мимо меня в сторону спальни.

– Малышка, - я попытался дотянуться до нее, но не смог. – Ты не голодна? –

Спросил следом.

– Нет, - в ответ раздалось из спальни. После чего дверь захлопнулась, и из-под нее

начал литься свет.

Я вошел в уже одинокую темную спальню. Рамки, хранившие наши фотографии за

прошедший год, были расставлены по комнате: на тумбочках, на угловом столике, где я

держал свой неприкосновенный запас. В квартире Эйвери не хватило места для комода, так что мне пришлось его продать. И теперь я хотел приобрести небольшой шкафчик,

закрывающийся на ключ. В нынешний влезть слишком легко.

В душе потекла вода, и я опустился на кровать. Меня разрывало между желанием

во всем ей признаться, чтобы спасти от воображения или разрушить сюрприз.

Не удержавшись, открыл дверь и передо мной предстал ее совершенный

обнаженный силуэт, скрытый за неровной поверхностью душевой кабины. На опущенную

голову лились струи воды, стекая по прижатым к лицу рукам.

Мне необходимо признаться ей.

– Эйвери, - я потянулся к дверце.

– Прошу, не надо, - ответила она.

– Нам нужно поговорить.

– Нет. Я просто хочу постоять под душем и все обдумать.

– Я могу исправить это.

Она замолчала на мгновение, после чего не выдержала и закричала.

– Неужели тебе никогда не приходило в голову, что я не хочу, чтобы ты исправлял

все на свете? Может, я хочу, чтобы все с самого начала оказалось в полном порядке!

Может, мне не нужно то, что нужно исправлять!

Я стоял, раскрыв от удивления рот. Прежде она никогда так сильно не повышала на

меня голос.

– Х… хорошо, - промямлил я. – Прости. Я, э-э… оставляю тебя в покое.

– Прекрасно, - резко заметила она.

Я отступил, закрыв за собой дверь, и скинул ботинки. Цифры часов светились в

темноте комнаты. На работу идти к пяти часам, но я не мог представить, как смогу уснуть.

Сняв с себя футболку и джинсы, залез под одеяло в одних только боксерах.

Вода стихла, и Эйвери приступила к вечерним процедурам. После чего дверь

открылась, девушка упала на кровать, потянув на себя одеяло и поворачиваясь ко мне

спиной. Мокрые волосы хлопнули по подушке, и раздался ее протяжный выдох.

Некоторое время мы лежали в тишине, потом я не выдержал и потянулся к ней,

прикасаясь кончиками пальцев к ее бедру.

– Я не смог уйти. Побоялся, что завтра ты сменишь замок и выбросишь за порог все

мои вещи.

Она ничего не ответила.

– Клянусь, я никогда тебе не изменял. Даже желания не возникало. Неужели, ты не

знаешь, как я тебя люблю?

Она шмыгнула носом.

– Что-то не так, Джош. Меня уже давно не покидает какое-то странное ощущение.

Понятия не имею, какое. Понимаешь, о чем я?

– Иногда, - умолк я. Мне вспомнилось время, когда приходилось останавливать

себя, чтобы осознать реальность происходящего. Иногда, сидя рядом с Куинном,

складывалось ощущение, что я общаюсь с незнакомцем. В другие дни представлял себя на

работе, но остальное время без Эйвери проходило словно в тумане. – То, что ты полюбила

меня, всегда казалось, не знаю, чем-то нереальным. Но не неправильным.

Она втянула воздух через нос. Затем заплакала. Я перевернулся к ней.

– Эйвери, - произнес, обернув ее талию руками.

Она притянула колени к груди.

– Не ври мне. Никогда.

– Думаешь, на свете есть хоть что-нибудь стоящее, способное заставить меня

рискнуть самым важным человеком в жизни?

– Волнение странно действует даже на самых хороших людей. Взять, к примеру,

доктора Розенберга.

Я приподнялся на локте, устремив на нее свой взгляд. Ее щеки блестели от слез.

– Раньше я хотел быть на него похож, но только для того, чтобы ты смотрела на

меня, как на него. Теперь же мне противно от одной только мысли иметь с ним какое-либо

сходство, Эйвери. Я собираюсь лелеять каждый миг, проведенный с тобой, нашими детьми

и внуками. Мы будем вместе стареть, и вспоминая прошлое, гордиться нами.

Ее рука все еще неуверенно потянулась к моей щеке.

– Скажи, что я все выдумала. Что Майклс все выдумала.

Я вздохнул.

– Не могу. Я был в баре. Разговаривал с девушкой. Не знаю, какого цвета ее волосы, я не обратил на это внимание. Но мы просто общались. Я сказал тебе, что еду домой с

работы, вместо бара. И разговариваю с людьми поздно ночью по телефону. Но мне нужна

только ты. Пожалуйста, поверь.

Нижняя губа Эйвери задрожала, она притянула меня к себе, сцепив ладони на моей

шее. Скользнув руками между ней и матрасом, я схватился за нее, как за якорь,

удерживающий меня на земле.

Утреннее солнце светило в окна, наполняя комнату светом. Эйвери застонала.

Прошлым вечером она подменяла Дэб на работе и вернулась только в три утра.

Я поднялся, задергивая занавески.

– Это не поможет, - произнесла она. – Я уже проснулась.

Я вернулся и залез к ней под одеяло.

– Постарайся снова уснуть. Ты, должно быть, устала.

– Не могу. До конца мая осталось всего 10 дней.